Основы философских знаний

Основы философских знаний

Электронная версия 1.04 от 18.01.2003. Подготовил Агран

<agran@pisem.net>. Помогал Vahhabit.

Щербаков Эдуард Леонидович

ОСНОВЫ ФИЛОСОФСКИХ ЗНАНИЙ

Учебное пособие

Пособие вводит читателя в одну из основных областей духовной культуры —

философию. Кратко прослеживаются главные этапы развития философской мысли,

начиная с философских учений Древнего Востока и кончая нашим временем.

Рассматриваются ключевые проблемы методологии познания, философии техники,

взаимоотношений личности и общества, гражданина и государства.

Пособие предназначено для студентов высших технических учебных

заведений.

ПРЕДИСЛОВИЕ

Настоящее учебное пособие специально разработано для студентов

технических вузов, что отличает его от других учебных пособий по философии.

Обилие точных дисциплин в техническом вузе, серьёзные учебные нагрузки,

особенности технического стиля мышления, а также то обстоятельство, что

студенты специализированного вуза иногда недооценивают роли гуманитарных

знаний, — всё это обусловливает особенности преподавания философии будущим

инженерам. Оно должно отличаться популярностью изложения, наглядностью,

особым вниманием к "прозрачности" логических связей. Кроме того, приходится

чаще воспроизводить в памяти студентов те или иные исторические события или

условия жизни общества в прошлые времена, с которыми генетически связаны

различные философские идеи.

Работая над пособием, автор старался постоянно держать в поле своего

внимания перечисленные выше особенности, заботясь одновременно о том, чтобы

лёгкость слога не шла в ущерб научной содержательности (известно, как

нелегко говорить просто о сложном).

В основу данного пособия положен авторский курс лекций по философии,

читаемый на протяжении ряда лет студентам технического университета.

Ограниченный объём диктует избирательный подход к структуре пособия.

Некоторые из тем программы, к сожалению, пришлось просто опустить, оставив

их для самостоятельной студенческой работы.

Современную философию, если говорить образно, можно уподобить длинному

коридору с множеством дверей. Каждая из них обозначает то или иное

философское направление. Их отличие друг от друга не в том, что одно,

якобы, верное, а другие ошибочны, а в том, что каждое из направлений

отображает различные аспекты бытия и познания, учитывает разные факторы,

влияющие на жизнь общества. Цель пособия — познакомить студентов с реальным

многообразием философских идей, подходов и позиций, оставив за молодыми

людьми право свободного выбора "своего" направления или "своего" философа,

идеи которого в наибольшей степени отвечают их мироощущению и жизненным

устремлениям. Собственно, в этом и состоит смысл знакомства с философией:

не только научиться философствовать, научиться владеть стилем широкого,

гибкого и критического мышления, но и найти теоретическую поддержку своему

мировоззрению, которое до изучения философии могло быть невнятным,

аморфным.

В заключение хочу выразить слова признательности тем моим студентам,

которые своей любознательностью и заинтересованностью способствовали

появлению данной работы.

Глава 1. ФИЛОСОФИЯ, ЕЁ ПРЕДМЕТ И ПРЕДНАЗНАЧЕНИЕ

Возникновение философии

Философия как особая форма культуры и духовного освоения мира возникла

примерно в середине первого тысячелетия до н.э. одновременно и независимо

друг от друга в трёх регионах - в Индии, Китае и Греции. Одновременность её

появления говорит нам о неслучайности этого процесса. Автором термина

"философия" стал известный греческий математик и философ Пифагор. Как и

многие другие греческие мыслители, он имел свою школу, в которой был

единственным преподавателем. Рассказывают, что однажды ученик, восхищённый

его лекцией, воскликнул: "О, Пифагор, ты — софос!". Софос — значит

"мудрец". На что учитель скромно ответил: "Я не софос, а всего лишь

философос", то есть "любитель мудрости". Стало быть, слово "философия"

переводится как "любовь к мудрости". На Руси, например, философов долгое

время так и называли — "любомудры".

Первые философы были универсалами, энциклопедистами; они с равным

любопытством исследовали природу и человека, космос и жизнь общества, не

отделяя одно от другого. Экспериментальных методов ещё не существовало,

поэтому в их теориях было много фантазии и интуитивных догадок, впрочем

гениальных. Наибольшее развитие в это время получают области знания,

требующие "чистого" мышления: логика, геометрия, философия. Однако именно

эти знания со временем легли в основу зарождения и развития таких наук, как

астрономия, механика, медицина и т.п. Поэтому философию часто называют

"матерью всех наук", сравнивая её с корнями дерева, от которых, как ветви,

произрастают и питаются другие области знания.

Мифология

Философия возникла не на пустом месте. У неё были предшественники -

мифология и религия, которые появились раньше. Уже первобытные люди

пытались понять окружающий мир и себя. Миф (сказание) - это исторически

первая форма духового приобщения человека к природе. Через эту ступень

прошли все народы, и мифотворчество каждого из них имеет сходные черты.

Основные из них — синкретизм (гр. "соединение") и антропоцентризм (гр.

"антропос" — "человек"). Первая черта означает целостность,

нерасчленённость восприятия общинными людьми мира и себя в нём. Их мышление

ещё не делит мир на элементы, не выделяет человека из природы. Оно похоже

на мышление маленького ребёнка, который ещё не способен делить вещи на

живые и неживые. Кроме того, ребёнка удовлетворяет любое объяснение со

стороны взрослого, но при одном условии: в объяснении должна быть логика,

пусть наивная и примитивная, но убедительная для него. Подобно этому

древние люди объясняли события, объединяя их фантастическими логическими

связями, которые они выдумывали за недостатком знаний о реальных причинах.

Мифотворчество — это как бы своеобразная "тренировка" логического мышления,

необходимого для грядущего более серьёзного познания.

Вторая черта означает очеловечивание природы, то есть объяснение

природы на основе того простейшего знания, которое люди уже имели о себе

самих. Например, откуда взялась Луна? Миф гласит, что однажды охотник сидел

у костра и сушил свою одежду и обувь. Он не заметил, как его башмак начал

тлеть. Когда спохватился, осталась лишь обгоревшая подошва. Рассердившись,

охотник схватил её и что было сил запустил в небо. Так появилась Луна.

Конечно, такое "объяснение" вызывает улыбку у современного человека. Но,

согласимся, в нём есть логика, пусть и детская.

Религия

На базе мифологического сознания возникает религия — вторая, более

высокая ступень освоения мира. Отличие религиозного сознания в том, что оно

подходит к миру уже дифференцированно, делит его на посюсторонний —

видимый, осязаемый и потусторонний - невидимый и неощущаемый. Кроме того,

религиозное сознание вводит Между природой и людьми третий элемент —

божества, которые влияют на природу и человека, и перед которыми возникает

чувство зависимости и страха. Таким образом, картина мира представлялась

более сложной, нежели в мифах. Долгие века религиозное сознание было

языческим (вера во многих богов, олицетворяющих различные природные

стихии). И лишь с появлением иудаизма, а затем и христианства, совершился

переход к монотеизму (вера в единого Бога).

На первых порах, особенно на Востоке, философское знание ещё не

вычленялось из религиозного, было слито с ним. И лишь затем постепенно

произошло отделение философии от религии, причём не без взаимной критики и

борьбы. Однако история их взаимоотношений знает и попытки объединения

философского знания и религиозной веры.

Как возникла необходимость в философии

Итак, философия, если подходить исторически, стала третьей ступенью в

познании мира. Почему же возникла необходимость в новом подходе к познанию

действительности, и в чём эта новизна, собственно, состояла? Две причины

объясняют это.

Первая была социальной по своей природе. Дело в том, что становление

мифологического и религиозного сознания быстро обрастало своего рода

социальной инфраструктурой: возникали и закреплялись культы, обряды,

традиции, которые играли громадную роль в жизни общества, а всякие

отступления от правил сурово карались. Естественно, в таких условиях

неизбежно выделялся слой людей, которые занимались всем этим

профессионально: колдуны, шаманы, жрецы, священнослужители и т.п. Эти

"должности" обладали большой притягательной силой, так как их субъекты

обретали большую власть и диктовали свою волю. Сами идеи, которым эти люди

были призваны служить, в конце концов отступали на второй план, а на первом

оказывались корыстные интересы клана служителей. Иначе говоря, как это

всегда бывало в истории, идеология, кажущаяся сперва вполне невинной и даже

привлекательной, рано или поздно становится всего лишь орудием власти в

руках идеологов.

Но как только это происходит, инакомыслию, дискуссиям и поискам истины

сразу приходит конец, ибо другой образ мышления расценивается как угроза

для власти. С учётом этого становится понятно, что философия возникает как

реакция мыслящих людей на узурпацию права на истину со стороны идеологов,

как стремление к свободомыслию, когда поиск истины ограничен лишь уровнем

интеллекта, а не чьими-то корыстными интересами. Слова древнегреческого

философа Платона: "Мы пойдём за истиной, куда бы она нас ни привела", —

прекрасно иллюстрируют это настроение, одновременно намекая, что свободное

философское познание — не такое уж безопасное занятие.

Вторая причина возникновения философии — сугубо познавательная: её

появление было связано с попытками объяснить мир из него самого, не

привлекая для этого третий элемент — божества. Что именно лежит в основе

вещей — дух или субстанция, или то и другое вместе — это уже иной вопрос.

Но первых философов, при всех различиях их позиций, при всём разнообразии

их фантазий и догадок, объединяло то, что все они исходили из единства

мира, из связи всего со всем; из идеи, что в мире нет ничего другого, кроме

самого этого мира. Это был как бы возврат к синкретизму мифов, но уже более

высокого порядка, обогащенный накопленными знаниями и развитием

материального производства

Бытие

Важную роль при этом сыграло понятие "бытие". Что значит "быть", то

есть "существовать"? Несмотря на кажущуюся простоту, это довольно сложное

философское понятие. Например, существование земной оси отличается от

существования земного шара, а бытие яблока вовсе не то же самое, что бытие

совести. Существует ли "небытие"? Попробуем представить себе абсолютную

пустоту, ничто. И сразу же возникает мысль: если эта пустота существует,

то, стало быть, она уже как бы является разновидностью бытия, хотя и

странной. Как возникло движение? Или оно не возникало, а было всегда?

Почему оно никогда не "замирает"? Почему всякая вещь имеет начало и конец

во времени? Относится ли это к Миру в целом? Конечен он, или бесконечен в

пространственном отношении? А что такое сами пространство и время? Вокруг

этих и подобных им вопросов развернулись самые горячие дискуссии, которые

не прекращаются и по сей день.

Предмет философии

Вопрос о предмете той или иной науки всегда непрост. Об этом спорят

математики и психологи, историки и биологи. Почему так происходит? Потому

что каждая из наук развивается, не стоит на месте, следовательно, меняются

представления учёных о том, что же именно представляет собой предмет их

исследований. Кроме того, возникают новые науки, которые тоже заботятся о

поле своей деятельности, покушаются на устоявшиеся представления о границах

наук. Не составляет исключения и философия. В далёком прошлом философы

полагали, что их задача — изучать природу, космос. Затем, по мере развития

естественных наук, получила распространение точка зрения, что главной целью

философского анализа является человек и всё, что с ним связано. В средние

века, напротив, многие философы считали своей основной задачей поиски

безупречного доказательства существования Бога. Было время, когда предметом

философии считали исследование закономерностей и методов научного познания

истины, или анализ и разработку такого языка науки, который бы не допускал

противоречий и двусмысленностей.

Короче говоря, если мы посмотрим в историю философии, то увидим, чго

представления о предмете философии менялись oт эпохи к эпохе. Дискуссии на

эту тему продолжаются и сейчас, что вполне естественно. И всё же, несмотря

на обилие различных философских наставлений и школ, можно выделить

некоторое общее основание, которое всех их объединяет. Это общее для всех

основание можно обозначить одним словом — всеобщее.

Всеобщее

Философия изучает всеобщее, или наиболее общее, то есть такие свойства

и отношения вещей, которые проявляются везде и всегда. Например, причина и

следствие, содержание и форма, сущность и явление, необходимость и

случайность и т.п. Эти и подобные им понятия — их принято называть

философскими категориями — отображают такие характеристики вещей и

процессов, которые присущи им в любом уголке Вселенной и в любое время.

Кроме того, философия открывает и фиксирует всеобщее в виде законов.

Вы уже знаете множество научных законов. Знаете также, что они заметно

отличаются друг от друга по сфере их действия или применимости. Есть

частные законы и общие законы. Скажем, границы применимости таких общих

законов, как закон всемирного тяготения или закон сохранения и превращения

энергии, гораздо шире, нежели таких частных законов, как закон Ома или

закон Бойля-Мариотта. Но, оказывается, есть и такие законы, которые вообще

не имеют границ применимости, то есть действуют в любых природных и

общественных процессах, а также в познании и в мышлении. Такие законы

назвали всеобщими, или иначе — законами диалектики. С содержанием этих

законов, заслуга в открытии которых принадлежит именно философии, мы

познакомимся позже. Таким образом, предметом философии является

исследование наиболее общих законов развития природы, общества и познания.

О недоверии к философии

Не секрет, что среди студентов технических вузов иногда встречается

мнение, что философия не очень-то и нужна будущему специалисту, а то и

вовсе не нужна. Молодой человек, пришедший в вуз, иногда рассуждает так: "Я

поступил в университет, чтобы стать инженером. Даёт ли изучение философии

технические знания? Нет. Значит, она мне не нужна. Но раз без неё не дают

диплом, стало быть нужно как-то получить положительную отметку и выкинуть

потом неё из головы".

Иными словами, речь идёт о предубеждении против философии, даже о

пренебрежении философским знанием. Легче всего просто назвать такую позицию

глупой и недальновидной. Но не будем торопиться, а спокойно попробуем

разобраться, в чём причины такого отношения. Их две.

Последствия политизацией философии

Первая из них связана с особенностями истории нашей страны после 1917

г. Десятилетиями в школах и вузах преподавалось только одно философское

учение в качестве "единственно верного" — марксистско-ленинская философия.

Причём, в чрезвычайно идеологизированном и политизированном виде, сведенном

к нескольким упрощённым схемам. Другие современные философские течения,

если они не тяготели к марксизму, либо замалчивались, либо преподносились в

критическом и нередко искажённом виде как "ненаучные" и "буржуазные".

Работы многих зарубежных философов нашего века из "капиталистических" стран

не переводились на русский язык.

Между тем, мировую философию можно представить себе как длинный

коридор со множеством дверей; заходить же дозволялось только в одну из них.

Таким образом, целые пласты мировой философской культуры были просто

недоступны не только студентам, но и преподавателям. Философия была

превращена в служанку политики, догматизирована, а всякая попытка

подвергнуть сомнению то или иное положение "государственной" философии

жестоко преследовалась.

Естественно, когда правящий режим рухнул, наступило разочарование во

всём, что служило его идеологическими подпорками. Само слово "философия"

стало вызывать у части людей раздражение и даже неприязнь, так как оно

ассоциировалось со слотом "политика". И это понятно, люди престоле знали

ничего другого. Ницше и Фрейд, Соловьев и Бердяев, Камю и Сартр — даже эти

замечательные имена если и упоминались, то преподносились официальной

пропагандой как олицетворение чего-то путанного, субъективного,

недостойного внимания советского человека.

Сейчас, когда расширились границы интеллектуальной свободы, когда на

книжных прилавках появились переводы ранее "крамольных" философов, когда

философия и её преподавание в России начали выздоравливать, было бы

неразумным упорствовать в отрицании интереснейшей сферы человеческого духа,

какой является философия, обедняя тем самым собственное духовное развитие.

Изменилась и задача преподавателя, обретя черты естественности: не

убеждать студента в "правильности" лишь одного из философских направлений,

а познакомить его с разными философскими учениями и концепциями, оставив за

молодым человеком право личного и свободного выбора того учения в качестве

основы своего мировоззрения, которое наиболее соответствует его душе, его

мироощущению, его жизненным целям.

Опасность технократизма

Вторая причина пренебрежительного отношения к философии имеет более

глубокие корни, выходящие за пределы какой-либо отдельной страны. Она

получила название "технократизм" (букв. — "власть техники"). Технократизм —

это преувеличение роли узко-специальных знаний и недооценка роли знаний

гуманитарных, если иметь в виду систему высшего образования. Эта тенденция

проявилась в нашем веке, особенно ближе к его концу. Она явилась реакцией

на ситуацию, когда резко возросла техническая мощь, энергетическая

вооружённость работника, который движением одного своего пальца приводит в

действие колоссальные силы. Высшая школа отреагировала на это особым

вниманием к профессиональным, функциональным характеристикам личности. Но

при этом оказалась нарушенной гармония между наукой и культурой, между

специальными и гуманитарными знаниями. Престиж первых вырос, а вторых —

упал. Если провести линию от XVII в. к XX в., то смену моделей

образованного человека можно выразить следующим образом: "культурный

человек вообще" — "культурный человек и специалист в чём-то" — "специалист,

но с высокой культурой" — "дай Бог, чтобы был специалистом". Таким образом,

высшая школа всё в большей и большей степени начала выпускать неплохо

подготовленных профессионально, но недостаточно образованных специалистов.

Технический смысл начал подменять жизненный смысл. В связи с этим

рассмотрим два близких по смыслу, но не совпадающих понятия, которые многие

люди неоправданно отождествляют.

Обученность и образованность

Обученность — это владение знаниями рецептурного свойства, без которых

не бывает специалиста За пять лет обучения в вузе студент получает массу

таких знаний-рецептов. Чтобы взять интеграл, нужно действовать так-то и так-

то; чтобы рассчитать электрическую цепь, нужно выполнить то-то и то-то;

чтобы определить запасы нефтяного месторождения, нужно осуществить такие-то

и такие-то действия и т.п. Без овладения такими алгоритмами невозможно

обрести профессию. Но сводится ли высшее образование только к обученности?

Нет и нет.

Понятие образованности шире: оно включает в себя обученность как свой

фундамент, но, кроме того, предполагает овладение знаниями нерецептурными,

то есть гуманитарными, без которых не может быть подлинной культуры

человека, интеллигентности. Сюда входит знание общей истории и истории

своего народа, пусть не доскональное, но достаточно уверенное; знание

истории религии, включая знакомство с Библией; знание философии,

психологии, социологии, основ экономики; владение хотя бы одним иностранным

языком; компьютерная грамотность; знакомство с разными направлениями в

живописи, музыке; начитанность в области художественной литературы и т.п.

Соотношение понятий обученности и образованности показано графически на

рис. 1.

| | |

|[pic] |А — обученность; |

|Рис. 1 |Б — образованность; |

| |пространство между А и Б — |

| |гуманитарные |

| |знания; |

| |А входит в Б. |

|Соотношение понятий обучениости и образованности |

Рис. 1-а представляет достаточно образованного, но плохо обученного

специалиста. Такой человек опасен для общества своей некомпетентностью и

непрофессионализмом; он является источником всевозможных аварий и катастроф

на производстве и транспорте. Надо сказать, что вариант 1-а встречается

редко, так как по-настоящему образованный человек не потерпит собственного

непрофессионализма.

На рис. 1-в представлен технократ, то есть хорошо обученный, плохо

образованный человек. Его кругозор узок, мышление однонаправлено; его

нравственная ответственность за свои действия зачастую ослаблена; просто по-

человечески он мало интересен для других как личность за пределами своей

работы. Такой человек становится опасным для общества, будучи честолюбивым,

пробивается в руководители. Недостаток образованости быстро проявляется в

грубейших ошибках, отзывающихся на судьбах тысяч, а то и миллионов людей.

Можно сказать, чем выше должность, тем более отрицательным последствиям

приводит дефицит образованности у занимающего её человека.

Наконец, на рис. 1-б представлен специалист, который примерно в равной

степени уделяет внимание, как росту своих профессиональных знаний так и

своему общекультурному, гуманитарному развитию, хорошо понимая что между

ними должна быть гармония, а не противоборство. Такой вариант является

наиболее предпочтительным со всех точек зрения. Например, специальные

исследования показали, что при равной обученности тот из специалистов,

который более образован, находит более оригинальные инженерные решения,

работает продуктивнее и с большей экономией времени. Кроме того, замечено,

что в условиях демократического общества общественно-политическую карьеру

делают чаще всего те люди, которых отличает высокий уровень образованности.

Динамика образованности

На рис. 2 представлен график, позволяющий лучше понять соотношение

между специальными и гуманитарными знаниями в процессе получения человеком

среднего, а затем и высшего образования. На вертикальной оси откладываются

гуманитарные знания, а на горизонтальной — специальные.

В средней школе рост гуманитарных знаний опережает накопление

специальных, так как общеобразовательные предметы явно преобладают. В вузе

ситуация меняется: рост профессиональных знаний происходит быстрыми

темпами, тогда, как приращение гуманитарных знаний происходит медленнее

(дисциплины этого цикла составляют 25-30% учебных планов).

| | |

|[pic] |0-1 — средняя школа; |

| |1-2 — обучение в вузе; |

|Рис. 2 |2-3 — самообразование и послевузовское |

| |повышение квалификации |

|Динамика соотношения обученности и образованности |

После окончания вуза развитие специалиста путём самообразования может

пойти разными путями: а/ пренебрежение гуманитарными знаниями и своим

общекультурным ростом, и сосредоточение вниманий только на информации узко-

профессионального плана; б/ поддержание того уровня, который сложился к

окончанию вуза в отношении гуманитарного развития, и не более того; в/

забота о своём гармоническом развитии, когда росту профессиональной

квалификации и гуманитарному развитию личности уделяется примерно

одинаковое внимание.

Первые две тенденции из названных могут быть отнесены к

технократическим со всеми их отрицательными последствиями. В странах с

наиболее развитыми системами образования уже давно поняли губительность

технократизма, способного породить лишь "учёное невежество". В лучших

технических университетах Запада на изучение гуманитарных дисциплин

отводится до 40-45% учебного времени, а затраты на получение высшего

образования считаются самой прибыльной инвестицией.

Что даёт изучение философии

Следует сказать, что философия интересна сама по себе, безотносительно

к её полезности. Если вы любознательный человек, любящий учиться, узнавать

новое, то знакомство с философией обязательно принесёт вам интеллектуальное

удовольствие. И всё же стоит перечислить практические стороны влияния

философии на человека, учитывая, что часть студентов руководствуется

принципом: "А какая мне от этого польза?"

Во-первых, изучение философии развивает широту мышления. Широта

мышления — это умение находить связь между такими явлениями, которые

кажутся совершенно не связанными друг с другом. Философия, занимающаяся

широкими обобщениями, помогает развивать это ценное качество. Догадаться,

например, что между падением яблока и вращением Луны вокруг Земли есть

тесная связь, как это удалось Ньютону, или обнаружить зависимость числа

аварий на дорогах от количества пятен на Солнце, как это сделал инженер

Чижевский, — для этого надо иметь философскую широту мышления.

Во-вторых, философия развивает гибкость мышления. Гибкость мышления —

это умение видеть относительность истины там, где она кажется абсолютной,

бесспорной. Веками никто не сомневался в том, что Солнце вращается вокруг

Земли, однако нашёлся человек, усомнившийся в этом. Его имя — Коперник.

Лобачевский подверг сомнению казавшуюся непреложной истину, что

параллельные прямые не могут пересечься, и создал неевклидову геометрию.

Казалось, из прямых строительных элементов невозможно создать

гиперболическую поверхность, однако инженер Шухов сумел построить свои

знаменитые гиперболические башни, и именно из прямых элементов. Все эти

люди обладали гибким мышлением и не чурались философии.

В-третьих, философия развивает критичность и самостоятельность

мышления. Философский анализ какого-либо явления редко заканчивается

однозначным выводом, правильным на все времена. Обычно обнаруживается

"веер" ответов, зависящих от конкретной ситуации, от мировоззрения и

интересов личности. Вариативность философского знания способствует

выработке своей позиции, и каждый находит "своего" философа, идеи которого

наиболее соответствуют устремлениям и душевному складу человека.

В-четвертых, изучение философии воспитывает в человеке толерантность —

терпимость к инакомыслию, уважение к позиции оппонента, умение выслушать

его, найти в его взглядах рациональное содержание и критически взглянуть на

собственную аргументацию. Нетерпимость к инакомыслию — основа любого

деспотизма, диктатуры, насилия, которые отвергаются философией.

Заканчивая эту главу, можно сказать: если вы хотите выйти из

университета не только хорошо обученным, но и образованным человеком

высокой культуры, то пренебрегать гуманитарным знанием, включая философию,

которая составляет его основу, просто неразумно. Перейдём теперь к

знакомству с основными этапами развития философской мысли.

Глава 2. ФИЛОСОФИЯ ДРЕВНЕГО ВОСТОКА

Когда говорят о философии Древнего Востока, то прежде всего имеют в

виду философские учения Древней Индии и Древнего Китая, с которыми мы

кратко познакомимся.

Древнеиндийское общество

Расцвет культуры Древней Индии в первом тысячелетии до н.э.,

географически изолированной от остального мира горами и океаном, до сих пор

вызывает удивление учёных и пока не находит внятного объяснения. Открытие

металлургии, производства тканей, лекарственных препаратов, развитие

математики, философии и почий — далеко не полный перечень достижений того

времени. Они зафиксированы в древних рукописях, получивших название "Веды"

(знания). Собственно философская их часть — это "Упанишады" (букв. —

"сидящий у ног Учителя"). Индийские мудрецы делились знаниями со своими

учениками, которые тщательно записывали все сведения, сидя у ног учителя,

на земле. Имена первых индийских философов почти не сохранились. И не

только в силу давности времён, но и в соответствии с тогдашней традицией

анонимного изложения идей по принципу: "Не важно, кто сказал, а важно, что

сказано".

Касты

Древнеиндийское общество было кастовым по своему строению. Касты — это

социальные слои людей, отличающиеся друг от друга (и это было официально

узаконено) происхождением, родом занятий, степенью богатства и власти.

Высшая каста называлась "брамины", а самая низшая — "чандалы". Общение

между высшими и низшими кастами было запрещено и сурово каралось. Если даже

тень чандала случайно падала на вельможу, то первого могли казнить. Молодые

люди из низших и высших каст, полюбившие друг друга, нередко кончали жизнь

самоубийством, не имея права создать семью. И лишь в редких случаях

специальным указом, с выплатой в казну крупной суммы денег, им дозволялось

сделать это; однако указ гласил, что данная семья кладет начало новой

касте.

Читать Упанишады разрешалось только трём высшим кастам; низшим же за

такой проступок грозила смерть. Дело в том, что многие философские идеи

Упанишад, как увидим ниже, могли вызвать опасные для властей вопросы о

причинах социального неравенства, грозящие бунтами и восстаниями.

Учение о Космосе

Философские идеи того времени, что характерно для многих древних

цивилизаций, во-первых, тесно переплетались с религией, и, во-вторых,

отличались взглядами на мир, как на единое целое. Космос (букв. —

"порядок"; отсюда, например, "косметика" — "порядок на лице")

представлялся как живой, целостный организм, имеющий душу — "Брахман".

Каждая вещь — частичка этого организма, которая не может существовать

изолированно: любое событие в Космосе отзывается на ней, и каждое изменение

в ней самой так или иначе затрагивает весь Космос, не проходит бесследно.

Космос живёт по законам Добра, Справедливости и Красоты. И поскольку

всё связано со всем. Космос чутко реагирует на любое нарушение этих

законов, ничего не оставляя без последствий. Душа Космоса бессмертна,

считали индийские мудрецы, а так как душа каждого существа или предмета —

это "часть" Брахману то бессмертна и каждая отдельная душа: она может лишь

менять свою материальную оболочку, никогда при этом не умирая.

Реинкарнация

Важную роль для нравственных устоев древнеиндийского общества играло

учение о круговращении души, получившее название "реинкарнация". После

физической смерти человека его душа Атман (буквально — "дыхание") покидает

тело и устремляется в Космос, сливаясь с Брахманом где происходит

своеобразная оценка и очищение. После этого она возвращается на Землю и

вселяется в тело рождающегося ребёнка, оказываясь в боле высокой касте,

если ранее человек жил достойно и не нарушал законов Kосмоса.

Если же он творил злые дела, то его душа возрождалась в более низкой

касте. И если зло продолжалось, она "опускалась" всё ниже и ниже, попадала

далее в тело какого-либо животного. Верхом же падения души значило

оказаться навечно в теле насекомого (аналог "Ада" в христианстве).

Если же умирал брамин, то его душа навсегда сливалась с Брахманом, что

расценивалось как высшее блаженство и цель земного бытия (аналог

христианского "Рая"). Каждый, кто верил в учение о бессмертии души и её

перевоплощениях, стремился жить по совести, делать добрые дела, в чём,

собственно, и состоял моральный смысл этого учения.

Закон кармы

Однако учением о реинкарнации дело не ограничивалось. Влияние Космоса

на земные поступки людей и их судьбы выражалось также законом кармы, или

законом Высшей Справедливости, суть которого в следующем. Ни один поступок

человека не проходит бесследно; воздаяние за те или иные поступки

неотвратимо и неизбежно: зло так или иначе наказывается, а добро раньше или

позже вознаграждается. Здесь нужны некоторые пояснения, излагая которые

придётся воспользоваться современным языком

Известно, что любая устойчивая система обладает механизмами

саморегуляции, гомеостаза, которые осуществляются через обратную связь.

Если в системе возникают деформации, грозящие нарушением стабильности, то

включается механизм, направленный на блокирование этой деформации.

Повредите ножом кору дерева, и через некоторое время вы заметите включение

обратной связи: повреждение начнёт затягиваться смолой, после чего

останется лишь шрам. Очевидно, что механизмы саморегуляции требуют более

или менее длительного времени, не могут реализоваться мгновенно.

Дерево в нашем примере не в состоянии блокировать того, кто нанёс ему

рану. Космический же механизм, представленный в индуизме, иной. Человек,

совершивший акт злой агрессии, тем самым деформирует Космос, нарушает его

законы, угрожает его стабильности. Злое действие, направленное-против себе

подобного, оборачивается атакой, нападением на вселенский Порядок. Космосу

как бы наносится рана. В результате включается механизм защитной

саморегуляции, блокирующий не само зло, которое уже свершилось, а источник

зла, то есть включается программа на его уничтожение.

Добрый поступок, напротив, укрепляет мировой Порядок, поэтому

включается механизм поощрения и поддержки носителя добра. Но в любом случае

обратная связь не реализуется мгновенно, а требует времени (существует

предположение, что это время от века к веку сокращается). Поэтому воздаяние

за когда-то совершенные поступки может прийтись не на самого совортившего

их, а на его детей или внуков. Хотя, конечно, воздаяние может быть, и

прижизненным. Следовательно, любое действие человека, доброе оно или злое,

или даже сам замысел этого действия, неизбежно возвращается к нему обратно

в виде воздаяния со Знаком "плюс" или "минус".

Когда ученики спрашивали своих учителей-философов, каким именно

образом Брахман реагирует на земные поступки людей, то есть интересовались

самой природой механизма космических связей, которые мы бы теперь назвали

информационно-энергетическими, то в ответ слышали предостережение: человек

не должен вторгаться в эту сферу, ибо в противном случае он может как бы

взять на себя функции Космоса, что есть безусловное зло. Иными словами,

этого не следует делать, так, как это слишком опасно для любопытного.

Достаточно, говорили мудрецы, знать, что закон кармы действует, и что

воздаяния за поступки невозможно избежать, что бы человек для этого не

предпринимал.

При всей непривычности такой модели для современного человека,

особенно воспитанного в духе грубого атеизма, в ней есть рациональное

зерно, и не только чисто нравственное. По крайней мере, эту модель вполне

можно принять в качестве работоспособной гипотезы, опираясь на современные

идеи единого информационно-энергетического поля Космоса.

Виды кармы

В индуизме выделяют четыре вида кармы: индивидуальная карма, семейно-

родовая, этническая (национальная) и общечеловеческая карма. В первом

случае воздаяние настигает самого носителя поступка. Во втором — приходится

на детей, внуков или других представителей данного семейного рода. В

третьем — воздаяние ложится на племя или нацию, которая, как и отдельный

человек, может творить как добро, так и зло. В четвёртом поощрению или

наказанию может быть подвергнуто всё человечество.

В представлении древних индусов блокирование по отношению к носителю

зла реализуется через болезнь или несчастный случай. Злым поступком, или

даже злыми мыслями, человек разрушает своё защитное биополе, говоря

современным языком, и его организм становится уязвимым. Древние именно так

воспринимали болезни, то есть как наказание за ранее совершенное зло. Кроме

тoгo, если в семье родился ребёнок, скажем, без пальцев, то это

расшифровывалось как воздаяние за то, что кто-то из предков крал или

грабил. Если рождался слепой или глухой ребёнок, то это прочитывалось как

наказание за то, что кто-то из предков видел несправедливость и, не

вмешался, или слышал клевету и не пресекал её, а распространял дальше.

С позиции такого понимания Высшей Справедливости всевозможные

случайности, происходящие с людьми, — выигрыш в лотерею, получение

неожиданного наследства везение в делах, или, напротив, аварии, катастрофы,

стихийные бедствия, увечья и т.п. — вовсе не "случайности", а действия

механизма саморегуляции Космоса.

Может показаться, что такая система мировоззрения обрекает человека на

пассивность, на невмешательство, когда на его глазах совершается зло: мол,

Космос всё равно рано Или поздно накажет виновника. Или, напротив, как бы

оправдывает неблагодарного человека, которому делают добро: мол, Космос

вознаградит. Нет, и то и другое поведение уже расценивается как зло со

всеми вытекающими отсюда последствиями. Кроме того, философы учили: если

добрый поступок совершается кем-либо с корыстью, с ожиданием непременного

вознаграждения, то это уже не добро. Добро — когда человек совершает

поступок по движению души, по велению сердца, а не с холодным и расчётливым

ожиданием прибыли.

Христианская традиция

Здесь уместно провести параллели между христианством и индуизмом. В

христианской религии тоже есть идеи, сходные с законом кармы. Только

называется это по-другому: "теодицея" (букв. — "богооправдание"). Это

религиозно-философское учение, особенно распространённое в Европе в

XVII—XVIII вв., ставило своей задачей разрешить противоречие между

благостью и всемогуществом Бога — с одной стороны, и существованием в мире

зла — с другой. Вопрос стоял так: как может Бог терпеть существование зла?

При этом неизбежно встает и проблема воздаяния за поступки. Христианская

карма исходит, во-первых, из того, что душа, будучи бессмертной, не

перевоплощается (отсутствует идея реинкарнации). Во-вторых, если в индуизме

воздаяние неотвратимо, то в христианстве грехи можно искупить искренним

раскаянием и добрыми делами (эта идея, как мы помним, вылилась в своё время

в отвратительную практику "индульгенций"). В-третьих, если в индуизме

воздаяние может прийтись на потомков данного человека, то в христианстве

оно приходится только на самого этого человека, точнее — на его душу;

потомки же не несут ответственности за его дела.

Будда, его судьба и учение

Древнеиндийская философия неразрывно связана с религией, что вообще,

как уже отмечалось, характерно для ранних философских взглядов. Именно

поэтому мы переходим к буддизму, который вырос из индуизма, и без которого

невозможно представить себе философскую культуру Востока. Обратимся сперва

к личности Будды.

Настоящее имя этого человека — Гаутама Шакьямуни (623-544 до н.э.).

Это не мифологическое, а реальное историческое лицо. "Будда" — более

поздний псевдоним, означающий "просветлённый".

Гаутама родился в семье царя одного из индийских племён. Отец настолько

любил своего сына, что решил воспитать его в условиях, когда бы сын не

только ни в чём не испытывал нужды, но даже не знал, что кто-либо на Земле

нуждается и страдает. Мальчик полагал, что все люди живут так же, как и он

— безмятежно и счастливо. Но однажды слуги не углядели, и юноша оказался на

улицах города. Он увидел нищих, калек, похоронную процессию и т.п.

Потрясённый Гаутама подходил к людям и задавал вопросы, по которым можно

было подумать, что он сумасшедший. Психологический шок был настолько силён,

что юноша не вернулся во дворец, а стал бродягой, испытавшим все несчастья,

которые только могут выпасть на долю бездомного и нищего.

В конце концов судьба занесла его в монастырь, находящийся в горах,

где на его счастье была великолепная библиотека из старинных рукописей, и

нашлись знающие учителя, помогшие ему овладеть мудростью древних авторов.

Соединение удивительной, редчайшей судьбы Гаутамы, изучения древних текстов

и усиленные размышления над смыслом жизни породило систему религиозно-

философских взглядов, получившую позже название "буддизм".

Основные идеи Будды

Если говорить очень сжато, то основные идеи Будды можно выразить

следующим образом.

1. Жить — значит страдать. Конечно, жизнь человека не сводится только

к страданию, но именно оно, по мнению Будды, делает человека Человеком.

Страдание не делает человека лучше; око делает его глубже. Иными словами,

кто не страдал, тот не поймёт страданий другого человека, вообще — живого

существа; тот не проникнется состраданием, идущим от сердца; его душа будет

холодна и расчётлива, эгоистична и равнодушна к боли другой души. Именно

так: не удовольствия, не безмятежное существование, а в первую очередь

страдания формируют подлинно человеческие качества.

2. Причина страданий — в наших необузданных страстях н желаниях. Когда

эти страсти и желания по какой-либо причине не могут быть удовлетворены,

человек испытывает страдания, в основе которых лежит несоответствие

желаемого и реального. И эта неудовлетворённость толкает его порой на

безнравственные поступки, а то и на преступление.

3. Уменьшить страдания можно лишь путём сознательного ограничения

желаний. Разумеется, речь идёт не о любых желаниях, а только о тех,

осуществление которых может нанести вред другим людям или самому этому

человеку. Однако отказаться от каких-либо своих желаний нелегко.

4. Чтобы ограничить желания, нужно научиться властвовать над собой. То

есть путём самосозерцания и изучения собственной души добиться такого

состояния духа, когда сам процесс ограничения желаний приносит высшее

удовольствие. Власть над другими чрезвычайно заманчива, но и опасна. Она

притягивает, завораживает и деформирует личность. Однако власть над собой,

учит Будда, выше власти над другими, хоти даётся гораздо труднее. Тот, кто

поставил цель добиться власти над собой, должен знать, что это требует

значительных усилий, требует воли духа над телом; на это уходят годы. Но

делившийся успеха переходит в новое качественное состояние: перед ним

открываются истины, недоступные другим людям; он начинает ощущать себя

слитым с Космосом, а каждая вещь -— живая или неживая — открывается

внутреннему взору совершенно неожиданными, удивительными сторонами.

Философские основания идей Будды

В основе этого мировоззрения лежат определённые философские идеи,

выраженные в Упанишадах. "Всё есть Одно"; "В малом — Всё"; "Малое живёт

жизнью большого, а большое — жизнью малого"; "Душа везде и всегда у себя

дома" и т.п. В этих идеях заложена основа не только подхода к бытию (любая

частичка Космоса связана тысячами нитей с Целым), но к основа теории

познания (чтобы познать Космос, достаточно познать любую малую его

частицу). В одной песчинке, говоря образно, содержится информация обо всём

мире.

Не случайно Будда утверждал: "Познай себя, и ты познаешь весь мир".

Эту же мысль хорошо выразил один современный физик: "Настоящая встреча

квантовой механики и индийской философии ещё не состоялась, она впереди";

иными словами, знания о природе и знания о душе ещё существуют как бы

раздельно друг от друга, между ними ещё нет "мостика". И когда он будет

переброшен, это будет исключительно важный шаг в познании мира и перспектив

человечества. Похоже, неудача Эйнштейна в попытке создания единой теории

поля имеет глубокое философское основание: это была попытка разработать

теорию "мёртвой" материи.

Европейцы иногда свысока смотрят на философию Востока на том

основании, что она мало интересовалась вопросами "механики" Вселенной.

Действительно, когда, например, Будду спрашивали: "Конечен мир, или

бесконечен?", или: "Имеет мир начало во времени, или не имеет?", то он

называл такие вопросы "пустыми" и отказывался их, обсуждать. Отказывался

потому, что они никак не затрагивают душу человека, а именно она была в

центре его внимания. Замечено, как только Европу охватывает очередной

кризис, она тут же ищет утешения и спасения в восточной мудрости. Если

Европа обогнала Восток в познании природы, то Восток без сомнения опережает

её в познании человеческой души. Поэтому дальнейший прогресс научного

познания скорее всего лежит на пути не их конфронтации, а их союза.

Философия Древнего Китая

Древнекитайская философия тоже не сильна в познания природы. Например,

происхождение мира она объясняла скорее мифологично, чем философски.

Вначале был Хаос; затем в нём возникли два начала — мужское ("Ян" — небо) и

женское ("Инь" — земля). Их взаимодействие (оплодотворение посредством

дождя, который играл роль "мужского семени") привело к рождению видимых

вещей. В древнекитайских философских учениях даже нет понятия "бытие", или

его аналога. Китайцев больше интересовала не природа вещей, а их ценностные

аспекты, полезность для человека. Преуспели же китайские философы в

разработке теорий государства и гражданина. Каким должно быть совершенное

устройство государства? Каким должен быть идеальный гражданин? Как сделать

так, чтобы каждому человеку жилось хорошо, и чтобы государство было богатым

и могущественным? Эти и подобные им вопросы волновали их в первую очередь.

Идеи Конфуция

Наиболее крупным философом Древнего Китая, почитаемым и по сей день,

был Конфуций (551-479 до н.э.). Идеальным гражданином, с его точки зрения,

является человек, который сначала живёт для государства, затем — для семьи,

и только потом — для себя. "Не государство для человека, - учил философ, —

а человек для государства". Идеальный гражданин — это человек, который чтит

и выполняет обычаи и традиции предков. Прежде, чем принять решение,

посмотри, как поступали в таких случаях предки; и только если не найдёшь

ничего подобного, принимай решение сам.

Конфуций ввёл ключевое понятие "Ли", то есть "установленный порядок

вещей", нарушение которого чревато отрицательными последствиями как для

гражданина, так и для государства. Идеальный гражданин должен

руководствоваться принципом: "Сын абсолютно подчиняется отцу, отец —

начальнику, начальник — императору".

В свою очередь, идеальное государство — это государство, которое

защищает своих граждан и свою территорию; разрабатывает законы и тщательно

следит за их соблюдением; чтит обычаи предков и выражает это в своих

законах. "Народ — трава, император — ветер; куда дует ветер, туда клонится

трава". Нарушение этих принципов жестоко каралось. Например, отец за

непослушание имел право по закону даже убить сына. Но если он оставил без

какого-либо наказания своеволие сына, и об этом становилось известно

властям, то по закону отца и сына публично казнили, а их дом сжигали

(остальным членам семьи предоставлялись средства и земля в другом месте),

Сжигались также два соседних дома, "дабы зараза неповиновения не

распространялась", ибо соседи могли видеть неповиновение сына. А на месте

пепелища в течение ста лет нельзя было ничего строить, чтобы обугленные

головешки напоминали каждому: здесь когда-то сын ослушался отца и не был им

наказан.

Система кэцзюй

Большую роль в жизни Китая сыграла идея Конфуция, согласно которой ни

одна должность в государстве не могла быть занята без предварительного

экзамена, проверяющего уровень культуры и профессиональных качеств

соискателя. Система государственных экзаменов на должность, получившая

название "кэцзюй", имела три ступени (уездный, губернский и столичный

экзамены), и просуществовала в Китае вплоть до 1905 г. Однако в 1989 г.

было решено вернуться к ней, так как резко возросли коррупция,

взяточничество и некомпетентность чиновников.

Экзаменоваться на должность имел право любой китаец независимо от его

происхождения и социального положения. Конфуцию пришлось выдержать жёсткую

борьбу с аристократией, протестовавшей против такого подхода. В конце

концов ему удалось убедить правителей в том» что способные граждане из

социальных низов должны иметь законную возможность подняться по социальной

лестнице, иначе неминуемы восстания и бунты. Позже эту идею хорошо выразил

немецкий канцлер Бисмарк, живший в XIX в.: "Способных и честолюбивых

плебеев, — говорил он, — нужно пропускать в элиту, иначе они становятся

революционерами и террористами".

Европейцы, приезжавшие в своё время в Китай, завидовали образованности

тамошней администрации, и пытались перенести систему кэцзюй на европейскую

почву, хотя и называли устройство государственной власти в Китае

"просвещённой деспотией". Однако ничего путного из этого не вышло. Видимо,

психология европейцев не соответствует духу этой системы, родившейся на

основе менталитета восточного человека. Европейцы исторически пришли к

идее, что высшей ценностью является личность. Для людей же Востока над

личностью всегда есть что-то более высокое: царь, государство, коллектив,

генеральный секретарь и т.п.

Глава 3. ФИЛОСОФИЯ ДРЕВНЕЙ ГРЕЦИИ И РИМА

Расцвет греческой культуры, которая заслуженно считается колыбелью

европейской цивилизации, пришелся на 6-4 вв. до н. э. Сначала рассмотрим

основные причины, которые позволили небольшому народу, насчитывавшему в те

давние времена всего лишь несколько десятков тысяч человек, добиться

удивительного взлета в философии и математике, в поэзии и в искусстве

скульптуры, в системе образования и в устройстве государственной жизни.

Этот взлёт получил название "греческое чудо". Рассмотрим основные причины

этого поразительного явления.

Корни греческого чуда

Во-первых, сыграло свою роль удачное географическое положение: Греция

находилась на пересечении торговых путей, которые выполняли одновременно

роль информационных потоков, приносящих сведения изо всех уголков мира.

Во-вторых, греки сумели создать превосходную по тем временам систему

образования. В их гимназиях юноши получали разнообразные знания и, кроме

того, учились ораторскому искусству, игре на музыкальных инструментах,

обучались декламации и актёрскому мастерству. Занятия спортом были любимы

молодыми людьми, так как красота и гармония тела были у греков своеобразным

культом. Родители обычно отправляли своих сыновей после окончания гимназии

в путешествия по другим странам. И хотя в те времена это было довольно

рискованным предприятием, и не все возвращались, они шли на это, понимая,

что это лучший способ обогатить себя жизненным опытом и знаниями.

В-третьих, в Афинах царило уважение к личности; человека ценили прежде

всего по уму и способностям, а не по богатству и происхождению.

Политическую карьеру мог сделать каждый свободный грек, будь он умен,

образован и красноречив. Существовал закон, по которому даже рабу, если у

него обнаруживался талант в каком-либо деле, хозяин должен был дать

свободу, а государство выделяло ему землю и средства, помогая стать на

ноги.

В-четвёртых, немаловажным было то, что в Греции существовала частная

собственность на землю, защищаемая законом (на Востоке земля, которую можно

было арендовать, в большинстве случаев принадлежала государству). Кроме

того, только тот грек, который владел хотя бы клочком земли, имел право

голоса при решении важных политических вопросов. В этом был глубокий смысл;

гражданин был более независим экономически и, вместе с тем, уважал и

поддерживал государство, которое защищало его собственность.

В-пятых, хотя сознание греков было религиозным, религия не играла в

жизни общества такой исключительной роли, как на Востоке; её сдерживающее

влияние по отношению к свободе мысли почти не ощущалось.

Афины и Спарта

Ещё одной из причин расцвета греческой культуры было довольно

демократическое устройство государственной жизни (выборность

государственных деятелей, серьёзная роль народных собраний и т.п.).

Например, рядом с Афинами находилось государство Спарта, граждане которого

по национальности тоже были греками, однако режим в этой стране был военно-

полицейским. И Спарта не оставила после себя в истории ни одного

замечательного имени, ничего, кроме мрачных воспоминаний. В спартанских

гимназиях обучали только военному делу, а выпускные экзамены (агоны)

проходили в виде бичевания: юношей привязывали к столбам и хлестали кнутом.

Выдержавший удары считался настоящим воином, который не выдаст тайны врагу,

если попадёт в плен.

В афинских же гимназиях выпускные экзамены проходили как многодневный

праздник; десятки юношей в присутствии азартной публики состязались в

знаниях, различных искусствах, в риторике, спортивной борьбе и т.п.

В Спарте, как мы помним из истории, действовал закон, по которому

слабых или больных младенцев бросали в пропасть, так как они не обещали

стать выносливыми бойцами. Поистине, Спарта бросала в пропасть своих

возможных философов и поэтов. Юноша-спартанец, замеченный в любви к поэзии

и музыке, не мог стать офицером, так как считалось, что искусства

размягчают душу.

Разумеется, говорить о каком-либо расцвете культуры в таких условиях

не приходится. Когда римляне позже завоевали Афины и Спарту, то они

разрушили последнюю как опасного соседа "с маленькой головой и большими

мышцами", однако сохранили нетронутой культуру Афин, взяв из неё многое для

себя. Обратимся теперь к философским идеям античных мыслителей.

Поиски первоосновы бытия

Греческие философы, как и их восточные коллеги, стремились познать мир

как единое целое, находящееся в непрерывном движении. Они пытались

разобраться в природе бытия — вещественно оно или духовно? Одни выдвигали в

качестве первоосновы всего существующего различные природные стихии: воду

(Фалес), воздух (Анаксимен), огонь (Гераклит). Другие, напротив, считали

первоосновой нечто бестелесное, неосязаемое: числа (Пифагор), эйдосы — идеи

(Платон), форму (Аристотель).

Конечно, в их взглядах на природу было много наивного, так как

научного эксперимента ещё не существовало. Однако недостаток конкретных

знаний компенсировался великолепной прозорливостью. Их стремление жить и

мыслить в единстве с природой, ощущать себя соучастниками космического

процесса, позволяло им гениально угадывать действительные связи вещей и

явлений, тонко чувствовать закономерности движения и развития всего сущего.

Античных философов-энциклопедистов с полным правом можно назвать великими

интуитивными диалектиками.

Греческие философы были заядлыми спорщиками. Диалог был естественной

формой их мышления. Не случайно первоначальное значение слова "диалектика"

трактовалось как "умение спорить". Спорили обо всём: о первооснове бытия, о

том, существует ли пустота (небытие), об источниках движения вещей, о

наилучшем государственном устройстве, о смысле жизни, о возможностях

человеческого познания и т.п. Познакомимся в качестве примера с одной из

дискуссий, касающейся проблемы бесконечной делимости.

Апории Зенона

Суть вопроса заключалась в следующем: возможно ли делить какую-либо

вещь на всё меньшие и меньшие части до бесконечности, или же существует

предел делимости? Размышляя над этим, Зенон обнаружил удивительные

парадоксы, привлекающие внимание учёных и по сей день. Эти парадоксы

получили название "апории" ("апория" —"безвыходное положение").

Зенон воспользовался методом "от противного", автором которого он,

кстати, и явился. Допустим, рассуждал он, что любой отрезок можно делить до

бесконечности, и посмотрим, к чему это логически приводит. Пусть в точке А

(см. рис. 3) находится Ахиллес, а в точке, Б — черепаха (Зенон использует

эти образы для наглядности, хотя вполне мог рассматривать непрерывное

движение двух точек). Они начинают двигаться в одном направлении, но

скорость Ахилла больше, нежели черепахи.

| |

|[pic] |

|Рис. 3 |

|Апория Зенона об Ахиллесе и черепахе |

Прежде чем догнать черепаху, он должен преодолеть расстояние АБ.

Однако за это время она доползёт до точки В. Чтобы догнать черепаху, Ахилл

теперь должен пробежать расстояние БВ. Черепаха же за это время окажется в

точке Г и т.д. Но поскольку мы предположили, что отрезок делим до

бесконечности, то получается, что Ахиллес никогда не догонит черепаху, так

как каким бы малым не было разделяющее их расстояние, пока Ахилл его

преодолевает, черепаха успевает отползти ещё на чуть-чуть, и Процесс должен

продолжаться до бесконечности. Таким образом, логически безупречное

рассуждение, в котором до сих пор никто не обнаружил ошибки, приводит к

абсурду: логический вывод противоречит практике. Следовательно, исходный

тезис — отрезок можно делить до бесконечности ошибочен. Стало быть, должен

существовать наименьший (элементарный) отрезок, разделить который на части

уже невозможно: Невозможно не потому, что он слишком мал, а потоку, что он

принципиально неделим, и обычное понятие "отрезок" к нему уже неприменимо.

Таким образом, как только промежуток между Ахиллом и черепахой

становится равным этому элементарному "отрезку", то это означает, что оба

они уже находятся в одном и том же месте. Следовательно, Ахиллес догоняет

черепаху.

Выдающийся немецкий физик Макс Планк уже в XX в. сумел, опираясь на

квантовую теорию, вычислить этот элементарный "отрезок". Он оказался равным

10-33 см. Этот "кирпичик" или "квант" пространства обладает странными

свойствами: внутри него нет точек; к нему нельзя применить понятие "длина",

так как его начало и его конец тождественны — это одно и то же; никакая

частица не может иметь размер меньше, чем 10-33 см. Добавим, что в наше

время учёные пытаются доказать не только квантованность электрического

заряда, энергии, пространства, но и времени; и это обещает внести серьёзные

изменения в наши представления о свойствах микромира.

Атомизм Демокрита

Можно предположить, что опираясь именно на выводы, вытекающие из

апорий Зенона (апория об Ахиллесе и черепахе всего лишь одна из них),

Демокрит выдвинул идею атомарного строения материи ("атом" означает

"неделимый"). Все вещи в мире, полагал он, состоят из мельчайших атомов,

отличающихся друг от друга формой: камни, например, состоят из "угловатых"

атомов, люди — из "овальных", а боги — из "круглых" (греки считали сферу

самой совершенной формой). Атомы вечны и неизменны. Они движутся в пустоте.

Их соединение друг с другом в определённом порядке и положении (подобное

притягивается подобным) рождает всё разнообразие существующих вещей.

Конечно, в представлениях Демокрита об атомах было много

спекулятивного (надуманного), однако сама его идея дискретного (прерывного)

строения вещества оказалась в науке весьма плодотворной.

Идеи Гераклита

Гераклита не случайно называют основоположником диалектики. Когда

физика Гейзенберга — одного из авторов квантовой механики — как-то

спросили, что больше всего помогло ему в формировании новой концепции, он

ответил, что это было чтение древнегреческих философов, особенно Гераклита.

Идея изменчивости всего существующего, перехода одного в другое, идея

единства и борьбы противоположностей, пусть и сформулированная ещё не в

очень чёткой форме, — все они пронизывают высказывания философа, многие из

которых стали, по сути, крылатыми выражениями: "Всё течёт, всё изменяется";

"На огонь обменивается всё и огонь — на всё, как на золото — товары и на

товары — золото" (огонь Гераклит считал первоосновой бытия, как наиболее

активную, деятельную стихию); "Мудрость состоит в том, чтобы, прислушиваясь

к природе, поступать с ней сообразно"; "Невозможно в одну и ту же реку

войти дважды"; "Не знающий болезни не ценит здоровье; не знающий зла не

ценит добро".

Диалоги Сократа

Особое место в ряду античных мыслителей занимает фигура Сократа. Его

внешность была обманчива; при первом знакомстве его даже можно было принять

за бродягу. Но стоило только послушать Сократа хотя бы пять минут, как

сразу становилось ясно, что перед тобой незаурядная личность. Сократ не

любил писать; его творчество было устным, а его слушателями чаще всего были

простые люди на улицах и площадях Афин. Хотя нередко молодые философы

специально искали встреч с ним, чтобы поучиться у него искусству

диалектики. Чаще всех среди почитателей Сократа можно было заметить

Платона, считавшего себя его учеником. Именно благодаря записям, которые

старательно вёл Платон, творчество Сократа сохранилось для потомков.

Сократ своеобразно объяснял наличие злых поступков людей: люди творят

зло потому, что не умеют различать добро и зло; следовательно, их нужно

научить этому.

Метод обучения включал в себя два этапа: "иронию" и "майевтику".

Беседуя с человеком на какие-либо этические темы (мужество, справедливость,

свобода и т.п.), Сократ радом хитроумных вопросов показывает невежество

собеседника в обсуждаемом предмете. Цель Сократа — привести оппонента к

противоречию с самим собой, после чего обычно следовало смущённое

признание: "Как это получается, Сократ, — до беседы с тобой я считал, что

знаю, а теперь вижу, что не знаю". В этом и заключался смысл сократовской

"иронии".

Далее вступал в действие метод "майевтики" (повивального искусства).

Сократ любил напоминать о профессии своей матери, которая была акушеркой:

как и она, Сократ помогал рождению, но не ребёнка, а истинного понятия в

голове слушателя. Если начальные вопросы философа носили разрушительный

характер, то теперь новыми и не менее остроумными вопросами он начинает

созидать, помогая собеседнику прийти к правильному пониманию предмета.

Казалось бы, Сократ должен был раздражать людей своим превосходством в

мышлении, но этого не происходило. Он подчёркивал: "Я знаю, что ничего не

знаю", имея в виду, что разрешение какого-либо вопроса ставит ещё больше

новых вопросов; процесс познания бесконечен. Но при этом любил добавлять:

"Многие же и этого не знают".

Смерть Сократа

Однако Сократ сильно раздражал вельмож, которым очень не нравилась его

резкая критика в адрес властей, а также то, что молодёжь больше слушала

Сократа, нежели государственных чиновников. В конце концов над ним был

устроен публичный суд, а точнее — судилище, который приговорил философа к

смертной казни с формулировкой: "За неуважение к богам, и за развращение

молодёжи" (разумеется, в духовном смысле). Это был, пожалуй, первый случай

в истории, когда известного мыслителя казнили за инакомыслие. Обратим

внимание также на расплывчатость, абстрактность обвинительной формулировки,

от которой было трудно защититься.

Однако смерть философа примечательна не только этим. Легенда гласит,

что накануне казни к нему пробрались его ученики, и предложили побег на

корабле, который уже ждал в порту. И семидесятилетний философ отказался. "Я

слишком уважаю закон, чтобы бежать, — ответил Сократ. — Мой побег даст

дурной пример молодёжи, и я действительно развращу её". Опечаленные ученики

провели с учителем в беседах последнюю ночь, а утром он публично принял

чашу с ядом.

Можно сказать, что с этого мужественного поступка философа начинается

европейское цивилизованное отношение к законам государства. Да, Сократ был

осужден несправедливо, но он был осужден по закону, одинаковому для всех.

"Закон суров, но он — Закон", — выразят позже эту мысль римляне.

Греки о душе

Греческие философы по-разному представляли себе душу человека.

Наиболее обстоятельно учение о душе изложено у Платона. Он, в отличие от

Аристотеля, считал душу бессмертной и неизменной. Аристотель же не только

считал её смертной, но и полагал, что качество души полностью зависит от

состояния тела или его частей.

Платон представлял образно душу в виде колесницы, запряженной парой

коней. Возница, управляющий колесницей, это разум. Один из коней

олицетворяет мужественность, эмоциональность; другой конь — чувственность,

вожделенность. Первый стремится ввысь, к миру эйдосов (идей); второй же

устремлен вниз, к земле. Те души, которые попали в мир идей, получают

возможность созерцать идеи, наслаждаться их совершенством. Но перейдя затем

в смертное человеческое тело, они как бы "забывают" то, что знали об идеях.

Однако душа может "вспомнить" это знание; помочь этому должен мудрый

наставник, учитель. Поэтому теория познания, разработанная Платоном,

получила название "теория воспоминания".

Используя эти представления своего учителя, Аристотель "приземляет"

душу, связывая её с определёнными частями тела. Он считает, что душа

состоит из трёх частей: разумной, эмоциональной и растительной. Разумная

часть души пребывает в голове (греки ещё не знали функций головного мозга;

аргументация Аристотеля иная — самой совершенной части души должна

соответствовать самая совершенная форма, голова же — круглая!).

Эмоциональная душа находится в сердце. Растительная же — ниже диафрагмы.

Люди с преобладанием разумной души мудры и дальновидны; с

доминированием эмоциональной — мужественны и выносливы; с преимущественно

растительной душой — трудолюбивы и покорны. Ниже мы увидим, что эти

представления легли в основу теории совершенного государства, разработанной

Платоном.

Идеальное государство Платона

Платон, как и многие другие философы, был неудовлетворён существующим

устройством государственной жизни. Главным его недостатком он считал то,

что слишком многие люди занимаются не тем, к чему наиболее предрасположена

их душа. Идеальным было бы такое государство, утверждал он, в котором бы

граждане с разумной душой (он называет их философами) управляли; люди с

эмоциональней душой — были стражниками (воинами); а обладатели растительной

души были бы ремесленниками и крестьянами, то есть производили материальные

блага.

Родители, полагал Платон, неправильно воспитывают своих детей: учат их

заботиться в первую очередь о самих себе. Тогда как на первом месте у

гражданина должны быть интересы государства. Поэтому Платон предлагал

помещать детей в интернаты, где специально подготовленные учителя

воспитывали бы их в правильном духе.

Стражников Платон советовал содержать в крепостях на полном

государственном обеспечении, где бы они получали необходимое образование и

обучались военному искусству. А чтобы ничто не отвлекало их от "наведения

порядка" в случае необходимости, и защиты от внешних врагов, воинам не

следовало обзаводиться семьей; "временных жен" им бы подбирали по указаниям

правителей.

Правителей же, чтобы они не злоупотребляли властью и не склонялись к

взяткам, Платон предлагает обеспечить за счёт государства всем, чего они

захотят, чтобы они ни в чём не нуждались и не испытывали соблазна.

Не будем забывать, что эти рассуждения философа относятся к временам

более чем двухтысячелетней давности, когда господствовали рабовладельческие

отношения. У современного человека сразу же возникает масса вопросов к

автору "идеальной" системы государства. Например, кто именно и как будет

определять "качество души" у каждого отдельного гражданина? Согласятся ли

люди расставаться со своими детьми на многие годы? Разве не ущемляет права

человека запрет обзаводиться семьей? Не похоже ли "полное обеспечение"

правителей на одну большую взятку от государства, чтобы они не брали

"маленьких" взяток?

Однако отдадим должное философу: он нарисовал модель общественного

устройства, к которой уже не раз приближались, или хотели приблизиться,

отдельные политические режимы в истории человечества. Заметим также, что

платоновская концепция взаимоотношений гражданина и государства мало чем

отличается от позиции Конфуция: интересы государства выше интересов

личности; государство — цель, человек - средство. Этот принцип в

общественном сознании европейцев начнёт постепенно меняться на

противоположный, как мы увидим ниже, лишь в эпоху Возрождения.

Логика Аристотеля

Аристотель — самая крупная фигура в античной философии. Его не зря

называют "Александром Македонским греческой философии" (кстати, в молодости

Аристотель в течение трёх лет преподавал юному Александру философию и

другие науки). Благодаря Аристотелю сохранились основные идеи его

предшественников, так как он начинал всё свои произведения с подробного

рассмотрения истории вопроса, явившись, по сути, основоположником этой

академической традиции. Нет ни одной области античного знания, в которой бы

Аристотель не оставил заметного, яркого следа. Но наибольшего успеха он

добился в исследованиях форм мышления.

Как образуются понятия о вещах, и какого вида они бывают? Каким

образом понятия связываются в суждения (высказывания), и как последние

классифицируются? Какими бывают фигуры силлогизмов (умозаключений), с

помощью которых из двух суждений делается вывод? Каким путём идёт мышление,

строя доказательство?

Эти и другие вопросы были тщательно исследованы философом, сумевшим

сконцентрировать в своих произведениях весь опыт античной науки в отношении

мышления и познания. Можно с полным правом сказать, что логика, как наука,

началась именно с Аристотеля.

Римская философия

Культура Римской империи, хронологические рамки которой охватывают

период примерно со II в. до н.э. до V в. н.э., явилась передаточным звеном

между культурой Востока и Греции — с одной стороны, и культурой Западной

Европы — с другой. Рим не оставил после себя сколько-нибудь крупных имён в

философии, сравнимых по масштабу с Демокритом, Платоном или Аристотелем,

Римские философы в большинстве случаев заимствовали идеи покорённых

народов, прежде всего Греции, мало что добавляя своего, оригинального.

Римляне больше преуспели в разработке теории и практики государственного

права, которое с тех пор признано классическим. Учитывая сказанное,

ограничимся лишь краткой характеристикой римской философии.

Основной своей задачей философы Рима (Лукреций Кар, Сенека, Марк

Аврелий, Секст Эмпирик и др.) считали не изучение сущности вещей, а

проблему высшего блага, счастья, выработки правил жизни.

Одни из них полагали, что источником всех благ являются телесные

наслаждения, стремление к которым — высшая цель существования человека;

стержень жизни — принцип удовольствия (эпикурейцы).

Другие видели цель жизни в пассивном согласии с миром (стоики). Этический

идеал стоиков — мудрец, достигший невозмутимости духа и бесстрастия

(апатии): не радоваться тому, что вызывает наслаждение у обычных людей, и

не испытывать страданий от всего того, чего они страшатся, а спокойно

следовать судьбе. "Человеческая жизнь, — писал, например, Марк Аврелий, —

странствие по чужбине; её сущность — течение в никуда; ощущение — смутно;

судьба — загадочна; тело — бренно; душа — неустойчива; слова — обманчивы;

проживи жизнь и расстанься с нею легко, как падает созревшая слива с

благодарностью к дереву".

Третьи, напротив, вообще отрицали возможность достоверного знания и

утверждали, что нравственные нормы выдуманы хитрецами для собственного

удобства; поэтому каждый имеет право на "свою" мораль (скептики).

По мере того, как Римская империя приближалась к своему закату, в

учениях ев философов всё больше стало наблюдаться признаков упадка духа и

мистики.

Глава 4. ФИЛОСОФИЯ СРЕДНИХ ВЕКОВ И ЭПОХИ ВОЗРОЖДЕНИЯ

Средние века принято отсчитывать, начиная с V в. н.э., то есть со

времени упадка Римской империи, и до XVII в. Последние два столетия из

этого большого промежутка — эпоха Возрождения, или Ренессанс. Распаду

империи предшествовали интересные события, связанные с религией.

Европа и христианство

Собственная религия Рима была языческой. Когда в Иудее возникло

христианство и христианские секты начали множиться, особенно среди рабов и

плебеев, Рим безжалостно преследовал их, вплоть до смертной казни членов

этих сект. Даже когда отдельные представители самой римской знати

увлекались новой религией, власти не снижали планки жестокости. Но угроза

развала империи заставила' римских императоров изменить отношение;

христианство было объявлено в IV в. н.э. Константином Великим

государственной религией Рима в надежде, что оно сыграет объединяющую,

цементирующую роль. Однако это не спасло империю, а христианство за

относительно короткое время покорило Европу и обрело большую политическую

силу. Долгое время власть кардиналов в странах Европы была выше светской

(государственной) власти. Восшествие на престол считалось фактом, только

если Римский Папа благословил государя на это поприще (лишь Наполеону

удалось поломать эту традицию). Ключевые посты во всех сферах жизни

общества занимали богословы. Они же чаще всего были самыми образованными

людьми своего времени.

Схоластика

Церковь полностью контролировала систему образования. Всё это прямым

образом сказалось на развитии философии. Во-первых, большинство

средневековых философов являлись одновременно богословами или монахами.

Философская мысль могла существовать только как богословская мысль, всякий

философский вопрос мог обрести права гражданства только при условии, если

он увязывался с той или иной религиозной проблемой. Одним словом, философия

стала "служанкой богословия". Это не значит, что её развитие прекратилось.

Ведь композиторы, поэты и скульпторы тех времён тоже творили по заказу и

под контролем церкви, что вовсе не умаляет значимости их произведений.

И всё же, во-вторых, философия неизбежно становилась схоластической,

формальной, далёкой от реальных проблем жизни. Лучшие искания и идеи

античных философов были почти забыты, а из учений Платона и Аристотеля было

взято лишь то, что не расходилось с церковными догматами. Основное занятие

схоластов — формально-логическая интерпретация текстов, которая чаще всего

превращалась в бессодержательное умствование, в пустую словесную игру,

злоупотребляющую тем, что одни и те же слова имеют разные смыслы.

Номинализм и реализм

Однако среди пустых дискуссий иногда встречались проблемы, которые так

или иначе имели прямую связь с философией. Примером могут служить

многолетние споры между "реалистами" и "номиналистами". Внешне они

выглядели как дискуссия о правильном толковании "троичности" Бога (Бог —

отец; Бог — сын; Бог — дух святой) и "единства" Бога в этих трёх ипостасях.

В действительности же это был спор о взаимоотношении категорий "общее" и

"единичное".

Номиналисты утверждали, что объективно существуют только отдельные,

единичные вещи, которые мы ощущаем. Общее же существует лишь в форме

понятия о вещах, то есть только в нашей голове, субъективно. Скажем,

существуют отдельные люди, но "человек вообще" реально не существует, а

только мыслится.

Реалисты же полагали, что общее существует в действительности наряду с

единичными вещами, или в них самих, а не только в форме понятия. Данное

противопоставление вытекало из формального, недиалектического (такой способ

мышления называют метафизическим) подхода к категориям. Объективно

существующая вещь, как особенное, содержит в себе, независимо от нашего

мышления, оба момента — и общее, и единичное. У каждого человека есть

свойства, роднящие его со всеми другими людьми (общее); и у каждого есть

черты, отличающие его от всех других людей (единичное). И то, и другое

существует объективно в единстве. Это единство как раз и является условием

бытия каждой вещи.

Теоцентризм средневековой философии

Термин "теология" переводится как "учение о Боге (теос — Бог; логос —

учение). Центральной своей задачей философы средневековья считали поиск

убедительных доказательств существования Бога. Церковь относилась к этим

поискам довольно сдержанно. С одной стороны, она не противилась

исследованиям в этом направлении, считая их богоугодным дедом. С другой же

— хорошо понимала, что сам факт отыскания доказательств говорит об

определённых сомнениях: люди вряд ли нуждаются в дополнительных аргументах,

если их вера безусловна и крепка.

Одно из доказательств, ставшее знаменитым, и получившее название

онтологическое доказательство бытия Бога", привёл в XI в. философ Ансельм

Кентерберийский. Суть его в следующем.

Ансельм за аксиому принимает тезис: "Бог есть совершенство".

Существование же входит, наряду с другими качествами, в понятие

"совершенство" по определению, ибо если нечто не существует, то назвать его

совершенным уже нельзя; не все необходимые для этого качества наличествуют.

Следовательно, Бог существует.

Это доказательство построено на дедуктивном выводе (движение мысли от

общего — к частному), оперирующем чистыми "универсалиями" (понятиями). В

конечном счёте это напоминает словесную эквилибристику, и уже некоторые

современники Ансельма это понимали. С таким же успехом, например, можно

доказать существование "совершенного человека", понятие о котором есть в

нашем уме.

Разум и откровение

Другим путем пошел самый крупный средневековый философ — Фома

Аквинский, живший в XIII в. Фома разграничивает области философии и

теологии: предметом первой являются "истины разума", к которым человек

приходит путём логического рассуждения и опыта; предмет же второй — "истины

откровения", доступные через божественное озарение, и не иначе.

Истины откровения иррациональны, то есть не могут быть логически

обоснованными. Истины разума — это знания; истины откровения — вера. При

этом вторые выше первых. Богословские истины "сверхразумны", но не

"противоразумны". Поэтому Фома не только допускает поддержку со стороны

разума в укреплении веры, но и сам приводит доказательства существования

Бога.

Однако в отличие от Ансельма Фома ищет их не в логическом

"жонглировании" универсалиями, а в самом действительном мире, как в

творении Бога. Его идея проста: если Бог сотворил мир, а это так, то в

самом этом мире можно найти доказательства существования Творца (подобно

тому, как глядя на табуретку, мы догадываемся о существовании мастера,

который её изготовил).

Доказательства Фомы Аквинского

Фома приводит пять доказательств. Рассмотрим их по порядку.

Первое из них основывается на понятии "движение". Всякая вещь

движется под воздействием, какой-либо другой вещи, рассуждает философ. Эта

другая — под действием третьей и т.д. Последовательность не может быть

бесконечной; следовательно, должна существовать вещь, которая движет

другие, но сама не нуждается в источнике движения, то есть должен быть

Перводвигатель; это и есть Бог.

Второе доказательство опирается на понятия "причина" и "следствие".

Всякое следствие имеет свою причину; эта причина сама является следствием

другой причины; та, в свою очередь, — следствие третьей причины и т.д.

(модель похожа на цепочку из костяшек домино). Стало быть, должна быть

Первопричина, которая не нуждается в причине. Это и есть Бог.

Третье доказательство исходит из категорий "случайность" и

"необходимость". Все вещи в мире случайны, то есть могут быть, а могут и не

быть. Но если бы абсолютно всё в мире было случайным, то и сам мир был бы

случайным. В таком случае его бы уже не было. Однако мир есть.

Следовательно, в нём должна быть необходимость. Эта абсолютная и

единственная Необходимость и есть Бог.

Четвёртое доказательство использует понятие "совершенство", что

напоминает об аргументации Ансельма. Но ход мысли Аквинского иной. Вещи

отличаются друг от друга степенью совершенства, констатирует он. Змея

совершеннее червя, а человек совершеннее обезьяны. Стало быть, все вещи в

мире можно расположить в воображаемый ряд, где каждая следующая вещь

совершеннее предыдущей. Из них должна быть самая совершенная — это и есть

Бог.

Наконец, пятое доказательство берёт за основу понятие

"целесообразность". Мир устроен гармонично; одна вещь соответствует другим,

а те — ей. На фруктовых деревьях, к примеру, сначала распускаются цветы, и

только потом — листья, чтобы не мешать пчёлам опылять соцветия. Стало

быть, существование каждой вещи подчинено определённой цели, замыслу. И эта

цель — гармония. Следовательно, должен быть Целеполагатель — Бог.

Критика доказательств

Философы — современники Фомы и жившие позже выдвигали контрдоводы.

Так, первые два доказательства были бы неопровержимыми, если бы было точно

известно, что мир конечен, и число вещей, в нём тоже конечно. Однако никто

ещё не доказал конечность мира; напротив, немало доводов в пользу его

бесконечности.

Из третьего доказательства следует существование необходимости в самих

явлениях природы, а вовсе не самого Бога. Это значит, что всякое случайное

событие содержит в себе элемент необходимости, вытекающей из внутренней

природы вещей. Прорастание пшеничных зёрен — необходимость; выпадение града

— необходимость. Но что именно это растение погибает именно от этой градины

— случайность. Иными словами, случайность — это точка пересечения

необходимостей.

Четвёртое доказательство уязвимо в том отношении, что не существует,

чётких и объективных критериев совершенства. Человек совершеннее обезьяны,

когда создаёт орудия труда, изготовляет жилище и одежду. Но обезьяна

совершеннее человека, когда нужно лазать по деревьям и срывать кокосовые

орехи. Иначе говоря, совершенство может быть только в каком-то отношении, а

не вообще.

Что касается пятого доказательства, которое часто признают наиболее

убедительным, то нужно заметить, что оно вступает в явное противоречие с

третьим, чего не заметил Фома. Действительно, в третьем утверждается, что

все вещи в мире случайны; однако случайные вещи не могут гармонировать,

соответствовать друг другу, что очевидно.

Споры вокруг этих доказательств не затихают и по сей день. Как бы то

ни было, можно сказать, что пока на Земле живут люди, они будут размышлять

по поводу веры, и будут спорить; вопрос остаётся открытым. Каждый — и

верующий, и атеист — имеет право на свою позицию. Одному легче жить,

будучи, атеистом; другому — с верой в Бога, Важно только, чтобы один не

считал другого врагом только на том основании, что тот иначе мыслит, иначе

представляет себе мироздание.

Философия Возрождения

К концу средневековья позиции церкви в Европе начинают ослабевать.

Светская власть всё больше теснит власть религиозную. Это происходит в силу

ряда причин. Развиваются и укрепляются ремёсла, возникают мануфактуры с

чертами разделения труда, появляются серьёзные технические изобретения

(печатный станок, доменный металлургический процесс, ветряные и водяные

двигатели), активизируется торговля, растут города. Начиная с XII в.

появляются первые университеты, нарастает престиж научного знания.

Феодальные отношения, господствовавшие на континенте в течение столетий,

начинают превращаться в тормоз общественного прогресса.

В духовной сфере намечается возврат к греческим ценностям. Появляются

совершенно новые понятия, каких не было прежде: "личность", "инженер"

(изобретательный), "студент" (жаждущий знаний). Начинается бурный расцвет

искусств, прежде всего в Италии и в Испании.

Всё это сопровождалось нарастающей критикой религиозного

мировоззрения. Изменилось и направление философских исследований, которые

начали выходить из монашеских келий. Бурно развивается натурфилософия

(философия природы); создаются философские системы, авторов которых

интересует уже не просто возрождение того или иного античного учения, а

самостоятельное исследование природы, основанное на познании её собственных

законов. Джордано Бруно, позже казнённый инквизицией за свои еретические

взгляды и требование передать государству церковные земли, разрабатывает,

опираясь на идеи Коперника, теорию множественности миров. Галилео Галилей в

своих натурфилософских сочинениях развивает новую картину мира, исследует

механическую форму движения тел.

Философия Ренессанса уделяет внимание и социально-политическим

учениям. Она приобретает черты антропоцентризма (антропос — человек): в

центре внимания философов — личность, её интересы и развитие, её творческий

потенциал. Философы подвергают критике существующие общественные порядки и

социальную несправедливость. Томас Мор и Томмазо Кампанелла в своих

произведениях "Утопия" и "Город Солнца" рисуют идеальные общественные

устройства, лишённые частной собственности, деспотической силы государства,

разделения на бедных и богатых.

В это же время Макиавелли, ставший в последующем знаменитым как

"теоретик власти", провозглашает в своей работе "Государь" идеал

политического вождя. Насилие, вероломство, жестокость — вот арсенал

последнего. Нравственно всё, что способствует укреплению власти; где

начинается политика, там кончается совесть; цель оправдывает средства — эти

и подобные им принципы сделали эту небольшую по объёму книжку настольной

книгой многих диктаторов.

Глава 5. ФИЛОСОФИЯ НОВОГО ВРЕМЕНИ И ВЕКА ПРОСВЕЩЕНИЯ

Новым временем принято называть XVII в., а следующий век — XVIII —

получил в истории название века Просвещения. Новое время характеризуется

прежде всего научной революцией в естествознании и математике. В

исследованиях природы учёные всё чаще прибегают к экспериментальному

методу. На его базе Галилей открывает законы кинематики, а Ньютон — законы

динамики. Французский философ Рене Декарт создаёт аналитическую геометрию и

формулирует законы преломления света и закон сохранения импульса в

механике.

Лейбниц и Ньютон независимо друг от друга вводят понятие бесконечно

малой величины и на его основе разрабатывают дифференциальное и

интегральное исчисление. И это лишь часть открытий, сделанных в новое

время.

Развитие гносеологии

Научная революция вызвала особый интерес философов к процессу научного

познания. Она обострила внимание как к традиционным вопросам гносеологии

(теории познания), так и породила новые вопросы. Что важнее в познании —

чувства или разум? Каковы роль и возможности эксперимента? Что такое

научный закон? Каким методом должен пользоваться учёный, чтобы добиться

успеха? Всякое ли явление может быть описано на языке математики?

Успехи математики были столь впечатляющими, что все остальные науки, в

том числе и философия, как бы равнялись на математику, "завидуя" строгости

её построений и однозначности выводов. Мало того, многие выдающиеся

философы того времени одновременно были известными математиками. Декарт,

Лейбниц, Спиноза даже пытались излагать свои философские идеи в трактатах,

похожих на учебник геометрии (аксиомы, доказательства теорем, выводы и

т.д.). Однако из этих попыток математизировать философское знание ничего

путного, кроме чисто внешнего сходства, не вышло.

Философия принципиально не математизируется, так как она имеет дело с

понятиями, не допускающими количественных отношений не только в числовом

виде, но даже в виде степени. Смешно говорить, что причина этого явления

"больше", чем причина другого явления; или — этот юноша любит девушку "в

1,8 раза сильнее", нежели его соперник; или — этот человек "порядочный", а

тот — "очень порядочный". Невозможно быть "более" или "менее" порядочным

человеком, подобно Тому, как женщина не может быть "более" или "менее"

беременной.

Философия и математика

Математику и философию роднят не количественны отношения, а то

обстоятельство, что обе они, как тогда говорили, "спекулятивны", то есть

"рождаются из ума", опираясь не на эксперимент, а на логическое мышление. В

действительности же, математика и философия, как и остальные науки,

отображают не выдуманные, а реальные связи и отношения явлений объективного

мира. Но если в других науках это почти очевидно, то в математике и

философии функция отображения завуалирована, в силу чего складывается

обманчивое впечатление их спекулятивного характера.

Врождённые идеи

На этом основании Лейбниц выдвинул теорию "врождённых идей", согласно

которой математическое философско-логическое знание дано человеку от

рождения, но не явно; опыт лишь "пробуждает" это знание, делая его явным

(это весьма напоминает "теорию воспоминания" Платона).

Лейбниц иллюстрирует свои взгляды следующим примером. Допустим,

человек не знает, что такое сахар и никогда его не видел. Если положить

перед ним кусочек сахара и спросить, растворится или нет это вещество, если

бросить его в воду, то он не сможет определенно ответить, сколько бы ни

думал; нужен опыт. Но если, продолжает философ, положить перед человеком,

далёким от математики, чистую бумагу и карандаш, и дать ему достаточно

времени, то он при желании сможет вывести все теоремы геометрии, взяв за

основу всего лишь три понятия: точка, прямая и плоскость, ибо

геометрическое знание дано ему от рождения.

Лейбниц считает логику мышления самодостаточной, не нуждающейся во

внешнем мире, тогда как логика мышления отображает объективную логику этого

мира и логику практических действий человека. Такие всеобщие принципы, как

"часть меньше целого", "всякое событие имеет свою причину" и т.п., не

являются "чистыми спекуляциями" ума, а есть результат, вывод из

многовековых наблюдений человека, однако человека не "созерцающего", а

деятельного.

Сенсуализм и рационализм

На почве различного понимания роли чувств и разума в научном познании

возникла острая полемика между "сенсуалистами" (сенсус — чувство) и

"рационалистами" (рацио — идея, мысль). Наиболее видный представитель

первых — английский философ Джон Локк считал, что ведущая роль в познании

принадлежит ощущениям. Разум — всего лишь "чистая доска", на которой органы

чувств с помощью опыта рисуют свои "иероглифы". Единственная роль разума —

упорядочивать и систематизировать данные, полученные из опыта.

Рационалисты же (Лейбниц, Декарт) ведущую роль отводили разуму,

логике. Опыт же, по их мнению, играет всего лишь роль "спускового

механизма", пробуждающего врождённые идеи.

В Париже был даже поставлен любопытный эксперимент, привлекший

внимание всей образованной Европы. К тому времени врачи научились делать

глазные операции, устраняющие врождённую слепоту. Так вот, рационалисты

полагали, что если перед прозревшим человеком, перенесшим такую операцию,

поставить на стол куб и шар (ранее он мог различать их на ощупь), то он

сможет отличить, где куб и где шар, не дотрагиваясь до них. Ибо идеи

"кубичности" и "сферичности" врожденны сознанию.

Эксперимент закончился отрицательным результатом, что вовсе не

доказывает правильность позиции сенсуалистов. Позже философы поняли, что

противопоставление чувств и разума в познании друг другу так же

некорректно, как, например, спрашивать, кто важнее для общества — мужчины

или женщины.

Принципы Декарта

Декарт уделил особое внимание вопросу о методе научного познания.

Какими принципами должен руководствоваться учёный в своей деятельности,

чтобы быть уверенным в истинности полученных результатов? Он предложил

четыре таких принципа. Они просты и понятны. Заметим также, что их вполне

можно рассматривать и как принципы учебно-познавательной деятельности

студента.

1. Принимай за истину только то, что, представляется твоему уму

так ясно и отчётливо, что не вызывает никаких сомнений. Сам

Декарт, руководствуясь этим принципом, принял за начало своего

философского учения тезис: "Я мыслю, следовательно, существую";

действительно, невозможно мыслить, что "я не мыслю". Однако

слабость этого начала в том, что из него никак нельзя логически

вывести существование остального мира.

2. Дели каждую из проблем на столько частей, на сколько сможешь.

3. Начинай решать эти части проблемы, двигаясь от более простых к

более сложным.

4. Время от времени останавливайся и делай обзор, что сделано и

что ещё не сделано, дабы ничего не упустить.

К этим замечательным и полезным правилам стоило бы добавить пятый

принцип — принцип практической проверки результатов теоретического

исследования. Во времена Декарта понятия "практика" ещё не было в

философии; учёные исходили из "созерцающего" исследования, а не из

деятельного.

Идолы ума по Бэкону

Автор индуктивного метода (индукция — движение мысли от частного

знания к общему) английский философ Фрэнсис Бэкон подверг исследованию те

свойства ума, которые мешают истинному познанию. Эти свойства он назвал

"идолами ума" (предрассудками), от которых призывает освободить своё

мышление, обращаясь прежде всего к учёным. При этом Бэкон подчёркивает, что

чем менее образован чело-зек, тем в большей степени его ум подвержен этим

предрассудкам.

Первый из них — "идол рода". Этот предрассудок коренится в самой

природе человеческого рода. Людям, говорит философ, свойственно

рассматривать явления природы не сами по себе, а с точки зрения их

полезности для себя. Устройство мира рассматривается по аналогии с

интересами человека; как будто всё, что происходит в природе, совершается с

целью способствовать благополучию людей. Такой подход можно назвать

антропоморфным. Поэтому люди часто подменяют вопрос "почему" вопросом "для

чего". Вместо того, чтобы., спросить "почему идёт дождь?", они спрашивают

"для чего идёт дождь?". Будто у дождя есть цель, связанная с желаниями

людей.

Второй предрассудок — "идол пещеры". Он заключается в том, что

человеку свойственно домысливать то, что дают ему органы чувств, и эти

домыслы ошибочно принимать за факты. Человек как бы находится в пещере, из

которой видна только часть окружающего мира; однако, предполагая остальное,

человек молчаливо обманывает себя, принимая свои предположения за видимое и

бесспорное.

Чтобы было яснее о чём идёт речь, рассмотрим конкретный пример. Что

является фактом в фразе: "Человек зашёл в магазин, чтобы купить хлеба"?

Кажется, фактом является вся фраза, тем более, что человек действительно

вышел с хлебом. Но в действительности покупка хлеба может быть всего лишь

маскировкой: он, скажем, увидел сквозь витрину знакомую девушку и зашёл

назначить ей свидание. Но, не желая афишировать свои намерения, сказал нам,

что хочет купить хлеба. Таким образом, в приведенной фразе фактом является

только первая часть — "человек зашёл в магазин". Вторая же часть — "чтобы

купить хлеба" — не более чем интерпретация факта. Короче говоря, если о чём-

то можно поспорить, то это ещё не факт. Когда говорят: "Факты — вещь

упрямая", то прежде всего имеют в виду их бесспорность. Отождествление

факта с его интерпретацией, точнее — признание интерпретации за факт, и

есть проявление идола пещеры.

Третий предрассудок — "идол площади". Заключается в том, что мышление

многих людей как бы заколдовано магией слов. Людям свойственно; говорит

философ, слишком доверять словам. Слова же часто используются не для того,

чтобы выразить мысль, а для того, чтобы скрыть её, или скрыть её

отсутствие. Кроме того, привыкая к словам, люди привыкают и к тем

заблуждениям, которые часто заключаются в словах. Поэтому нередки ситуации,

когда людям кажется, что они спорят о деле, тогда как на самом деле спор

идёт всего лишь о словах.

Четвёртый — "идол театра". Его суть в том, что люди нередко слепо

верят в авторитеты. Им иногда важнее не "что сказано", а "кто сказал". Как

зрители в театре, увлекшись, верят актёру, так многие люди слишком доверяют

известным учёным и политикам, забывая при этом что даже выдающиеся личности

могут ошибаться или преследовать свои корыстные интересы. При этом, чем

крупнее авторитет человека, тем губительнее его ошибки и промахи для

общества. Авторитеты заслуживают уважения, но, предупреждает Бэкон, не

нужно им слепо преклоняться, не нужно "стоять перед ними на коленях"; нужно

больше доверят собственному разуму и опыту.

Первые два идола из перечисленных философ относит к "естественным"

предрассудкам ума; вторые же два он считает "приобретёнными", то есть

зависящими от сознания и характера человека. Поэтому Бэкон советует

начинать избавление от идолов ума именно с последних двух, так как это

легче сделать.

Техническая революция

Во второй половине XVII — начале XVIII в. в Европе активно развивается

промышленное производство. В крупных городах, где строились фабрики и

заводы, явно недоставало рабочих рук. Население городов могло бы

пополниться за счёт деревни, однако феодальные отношения и крепостная

зависимость крестьян тормозили этот естественный процесс. В основном по

этой причине между классом феодалов и молодым классом буржуазии возникли

острые противоречия, которые в конце концов разрешились в ходе буржуазных

революций. Первыми на капиталистический путь развития стали Голландия,

Англия и Франция. Лозунг, начертанный на знамени буржуазии — "Свобода,

равенство и братство" — обещал хорошие перспективы.

Но вскоре, в основном в связи с крупными техническими изобретениями

(паровая машина, ткацкий станок и т.п.), начался процесс вытеснения

"лишних" рабочих за ворота фабрик и заводов. Предприниматели стали активно

использовать женский и детский труд. Появилась безработица, а вместе с нею

стали расти нищета, голод; возросло число больных, повысилась детская

смертность.

Радужные картины социальных преобразований, которые рисовало

нетерпеливое воображение всего несколько десятилетий назад, сменились

унынием и растерянностью. Рабочие, вместо того, чтобы приветствовать новый

строй, ломали машины (движение луддитов), а позже начали устраивать стачки

и забастовки. Требовалось как-то объяснить происходящее, вскрыть причины

социального нездоровья. Попытку такого объяснения предпринял английский

священник и экономист Томас Мальтус.

Теория Мальтуса

Он аргументировал противоречия общественного развития не особенностями

материального производства, а "вечными законами природы". Мальтус

сформулировал так называемый "естественный закон роста народонаселения", по

которому средства существования людей (пища, одежда, жильё и т.п.) растут в

арифметической прогрессии, а численность населения растёт в геометрической

прогрессии. Таким образом, рост населения со временем всё больше и больше

опережает прирост материальных благ. Возникает "лишнее" население, и это

приводит к голоду, нищете, безработице, следовательно — к обострению

социальных противоречий. Всё это сопровождается, как считал Мальтус,

убывающим плодородием почвы, которая уже не может прокормить растущее

население.

Где же выход? Мальтус обращает свой взор на такие явления, как эпидемии,

голод, войны, стихийные бедствия, называя их "естественными регуляторами

роста населения". "Не надо мешать природе делать своё дело — уносить лишние

рты", — вот его лозунг. Кроме того, он призывает ввести суровые меры на

государственном уровне по регламентации браков (повысить брачный возраст,

запрещать нищим вступать в брак и т.п.) и снижению рождаемости.

Современные последователи Мальтуса (неомальтузианцы) развивают далее

его идеи. Врачи борются с эпидемиями; учёные, ищут способы повысить

урожайность полей и защитить людей от землетрясений и тайфунов; пацифисты

выступают против больших и малых войн, — и все они не понимают, что своими

"гуманными" действия они "закладывают мину замедленного действия под

человечество". Грозящая перенаселённость Земли однажды приведёт к тому, что

голодный и озлобленный Юг нападёт на богатый и сы- тый Север. Защищаясь,

Север будет вынужден применить ядерное оружие. Это и будет третья мировая

война — последний трагический аккорд в истории населения Земли.

Некоторые неомальтузианцы даже предлагают срочно ввести добровольную

стерилизацию; населения отсталых стран, где многодетность является нормой,

за солидные денежные вознаграждения, на которые должны потратиться

промышленно развитые страны, если они не хотят ядерной катастрофы.

Конечно, Мальтуса можно упрекнуть не только за его антигуманные

рекомендации, но и в научной недобросовестности: он исследовал рост

населения в основном в Северной Америке, где, как известно, прирост

населения происходил не только за счёт естественной рождаемости, но и по

причине активной эмиграции из Европы. И всё же ему надо отдать должное: ещё

два века назад он почувствовал грядущие проблемы, связанные с ростом

населения Земли, и обратил на них внимание учёных.

Пока ещё остроту проблемы удается сдерживать обильной гуманитарной

помощью отсталым народам. Но это не может продолжаться бесконечно. Здесь

уместно вспомнить мудрость Иисуса Христа, который говорил, что голодному

можно помочь двояко: дать ему рыбу и он насытится, но единожды; или —

научить его ловить рыбу, и он сам будет себя насыщать. Развитые страны пока

идут преимущественно первым путем, тогда как нужно давать не "рыбу", а

"удочку" (помощь в развитии систем образования, здравоохранения,

управления, новых технологий и т.п.).

Субъективизм Джорджа Беркли

Промышленная и научная революции в Европе привели помимо всего прочего

и к тому, что атеистическое сознание всё больше стало заявлять о себе.

Молодых буржуа мало трогала религия; их больше интересовали научные и

технические знания, использование которых давало рост прибылей. В

столкновении же двух систем (феодальной и капиталистической) церковь стояла

на стороне первой, так как она, по сути, была самым крупным феодалом на

континенте. Ясно, что церковь не могла оставаться в стороне от борьбы

атеизма и религии, равнодушно наблюдать, как подрываются устои последней.

Времена инквизиции, когда на кострах гибли сотни еретиков, уже миновали;

борьба приняла более цивилизованный, теоретический характер.

Философский поход против атеизма предпринял английский епископ Джордж

Беркли. Понимая, что в основе атеизма лежит понятие "материя", он взялся

доказать, что никакой материи, как субстанции, не существует, что это слово

— пустой звук, ничто. С этой целью он тщательно проанализировал природу

человеческих ощущений. Сразу же заметим, что этот анализ он выполнил

блестяще, обратив внимание на такие детали ощущений, над которыми ранее

никто не задумывался:

Цвет розы в темноте

Поразмышляем над "детским" вопросом: "Какой цвет у красной розы в

абсолютной темноте?". "Конечно, роза остается красной и в темноте, только

мы этого не видим", — скажет слегка озадаченный читатель. Однако не всё так

просто. Если говорить современным языком, то выясняется следующее. Падающий

на розу свет, в котором представлены разными частотами все цвета радуги, в

основном поглощается, за исключением частоты, соответствующей красному

цвету. Эти "красные" лучи, которые на самом деле не имеют "красноты" (это

всего лишь высокочастотное излучение), отразившись от розы, попадают в наш

глаз, где, раздражая нервные клетки сетчатки, как раз и вызывают ощущение

красноты. Стало быть, "цветность" предмета возникает лишь в глазу.

В темноте на розу не падает свет; нет поглощения и отражения; нет

также и ощущения. Следовательно, в темноте роза вообще не имеет цвета. Но

мало того, она не имеет цвета не только в темноте, но и тогда, когда на неё

никто не смотрит! Поглощение и отражение есть, но "красные" лучи уходят в

никуда, не натыкаясь на чью-либо сетчатку, то есть так и не становятся

красными. Собака или попугай, у которых сетчатка устроена иначе, видят розу

не такой, как мы.

Из всего этого Беркли делает безупречный вывод: без глаза нет цвета;

без, вкусовых рецепторов во рту нет вкуса (например, молекулы хлористого

натрия сами по себе не имеют "солёности"); без обонятельных рецепторов нет

запаха (молекулы одеколона сами по себе не "пахнут") и т.п. Стало быть, мир

сам по себе бесцветен, беззвучен, не имеет запахов, то есть не имеет

"вторичных" качеств. Сходным образом Беркли обосновывает субъективность и

"первичных" качеств (протяжённость вещей, их массу, твёрдость).

Комбинации ощущений

Но что такое любая вещь, как не комбинация наших ощущений, —

восклицает Беркли. То, что мы называем яблоком, есть не что иное, как

определённое сочетание цвета, запаха, вкуса, гладкости кожуры и т.д.

Существование же субстанции, из которой, якобы, состоит яблоко — не более

чем предположение, не имеющее под собой никаких серьёзных оснований. И

философ делает принципиальный вывод: существовать значит быть

воспринимаемым. Нет субъекта, нет и объекта. По крайней мере, нет

уверенности в его бытии.

Беркли обращается к коллегам-философам с предложением — попробовать

доказать, что вещи субстанциально существуют, когда их никто не

воспринимает, не ощущает. Выясняется, что чисто логическим путём сделать

это невозможно. Значит, торжествует Беркли, то, что вы — атеисты называете

материей — выдумка, ноль, ничто. Бог рождает в человеке комбинации

ощущений, называемые вещами, и нет никакого субстрата, к которому вы

"цепляете" в силу обыденной привычки те или иные свойства. Вещь

тождественна её свойствам; никто и никогда не ощущал "материю" как таковую,

помимо этих свойств. Таким образом, заключает Беркли, от вашего здания

атеизма, построенного на вымышленном понятии, остаются одни развалины.

Прав ли Беркли?

Однако он рановато торжествует. Во-первых, понятие материи выражает не

то, из чего "состоят" вещи (для этого есть понятие "содержание"), а сами

эти вещи в их совокупности, включая и людей. Цвет, запах, вкус и т.п.

действительно не существуют вне органов чувств, тут Беркли прав. Но он

делает натяжку, утверждая, что источник этих ощущений — в самом субъекте, а

не вне его. Роза, когда на неё никто не смотрит не имеет "красноты", но это

не значит, что на это время она исчезает вообще, и появляется всякий раз,

как только кто-то бросит на неё взгляд.

Во-вторых, если стать на позицию Беркли и рассуждать последовательно;

то получается, что в мире никого и ничего, кроме субъекта, не существует; и

всё богатство связей и отношений вещей разворачивается только в нём. Такая

позиция получила название "солипсизм" (соло — один). Беркли опасается

упрёков в такой крайности, и как бы нехотя признаёт бытие других людей.

Это, в-третьих, заставляет его противоречить самому себе. Если задать

ему любой практический, подчеркнём — практический!, вопрос, например:

"Сомневается ли он в существовании своих прихожан, для которых он готовит

завтрашнюю проповедь в тиши ночного кабинета?", то он попадает в крайне

неприятное положение. Если прихожане — всего лишь возможные комбинации его,

Беркли, ощущений, то выходит, что он готовит проповедь только для самого

себя. Тогда он должен бросить это занятие. Однако он продолжает готовить

проповедь; следовательно, не сомневается в реальном существовании прихожан,

когда не видит и не слышит их. Стало быть, Беркли-практик опровергает

Беркли-теоретика. Практика же — критерий истины.

Следует сказать, что в своё время учение Беркли наделало много шума в

философии; наблюдалась даже некоторая растерянность. Философы не знали, как

возразить, потому что не владели понятием "практика", не осознавали её роли

в познании и в формировании мировоззрения. Подробный и глубокий анализ идей

Беркли сделал в своей книге "Материализм и эмпириокритицизм" В.И. Ленин.

Дальнейшие попытки реанимировать эти идеи в русле позитивизма (позитивизм —

направление, преувеличивающее роль эмпирического знания) не принесли какого-

либо заметного успеха.

Глава 6. НЕМЕЦКАЯ ФИЛОСОФИЯ XVIII-XIX ВЕКОВ

Когда говорят о классической немецкой философии, то прежде всего имеют

в виду учения таких философов, как Кант, Фихте, Шеллинг, Гегель, Фейербах.

Их творчество можно назвать вершиной философской мысли: в их трудах, как

никогда раньше, да и после, за исключением, пожалуй, Аристотеля, были

представлены грандиозные системы философского знания, а самих их авторов

вполне можно назвать последними из энциклопедистов в истории науки. В XX в.

научное знание так стремительно и мощно разрослось, что быть осведомлённым

во всех его областях не под силу даже самым крупным учёным. В силу

ограниченного объёма пособия мы имеем возможность кратко познакомиться с

идеями лишь Канта и Гегеля.

Трансцендентальная философия Канта

Иммануил Кант — родоначальник классической немецкой философии.

Особенно велики его заслуги в области гносеологии. Кант совершает

своеобразный переворот, впервые рассматривая научное познание как

деятельность, протекающую по своим собственным законам. До Канта теоретиков

познания больше интересовал объект познания. Если они обращали свой взор на

познающего субъекта, то их интерес не шёл дальше анализа, предрассудков,

мешающих познанию (Бэкон), или исследования методов познания (Декарт).

Предшественники Канта рассматривали всё субъективное, идущее от

человека, привносимое им, как помеху познанию, как то, что искажает и

затемняет действительное положение вещей. Кант же ставит вопрос иначе.

Какие свойства ума вообще делают возможным познание? Существуют ли границы

познавательных возможностей? Как получается, что наши мысленные конструкции

об устройстве вещей согласуются с этими вещами, пусть и не во всех деталях?

Размышляя над этим, философ выделяет в познающем субъекте два уровня:

эмпирический (опытный) и трансцендентальный (букв. — "выходящий за

пределы"; в данном случае — за пределы опыта). К первому он относит

индивидуальные психологические и физиологические особенности человека; ко

второму — такие надындивидуальные формы мышления, которые изначально

присущи человеку как таковому; которые наполняются конкретным содержанием

благодаря опыту. Эти трансцендентальные формы подобны идеям архитектора,

которые, соединяясь со строительным материалом (данные опыта), рождают

здание (единство эмпирического и сверхэмпирического знания).

Синтетические-априорные суждения

Этот аналог идей в голове архитектора Кант называет —"синтетические

априорные суждения" (синтетические — появляющиеся в результате синтеза,

соединения; априорные — доопытные). Он спрашивает, как они возможны.

Рассмотрим примеры суждений, чтобы было понятнее. Например, суждение: "Этот

лебедь белый", является апостериорным (апостериорное знание — знание из

опыта, в результате опыта). Когда, обобщая, люди говорят: "Все лебеди

белые"; то мы имеем синтетическое апостериорное суждение, которое не

является всеобщим, несмотря на словечко "все", так как содержит вероятное

знание и в любой момент может быть опровергнуто.

Однако когда мы говорим: "Всякое явление имеет причину"; "Если нечто

существует, то оно имеет содержание и форму"; "Всякая вещь имеет

протяжённость и длительность существования" и т.п., то ситуация меняется.

Такие высказывания, согласно Канту, и есть синтетические априорные

суждения. Можно представить себе чёрного лебедя, но невозможно помыслить

явление, чтобы оно не имело причины. Эта всеобщность, эта безусловность —

свойство самого мышления, считает философ. Он полагает, что такие суждения

не могут быть объяснены из опыта, возможности которого всегда ограниченны,

но изначально присущи мышлению как априорные формы возможного знания. К ним

Кант относит созерцание "чистого пространства" и "чистого времени", а также

те понятия, которые принято называть философскими категориями

(необходимость и случайность, содержание и форма, причина и следствие и

т.д.). Априорные синтетические суждения — это не только область философии,

но и предмет математики, так как математические абстракции не черпаются

непосредственно из опыта.

Рассудок и разум

Рассудок, по Канту, — это наша способность оперировать понятиями,

наполняя эти формы данными чувственного опыта. Таким образом, рассудок

сам конструирует предмет исследования в соответствии с априорными формами —

категориями. Следовательно, научное знание объективно по своему источнику;

в то же время, это же научное знание субъективно по форме и априорно по

своей движущей силе. Разум — руководитель рассудка, интуитивный по своей

природе целеполагатель. Рассудок без разума никогда не смог бы выйти за

пределы индивидуального опыта субъекта; именно разум обеспечивает

безусловность и общезначимость научных (математических и философских)

истин.

Антиномии разума

Рассудок, считает Кант, не свободен в своей деятельности. Свобода —

прерогатива разума. Рассудок ограничен данными опыта и целевыми установками

разума. Последний же может позволить себе всё, что угодно. Чтобы

подтвердить это, Кант предпринимает следующий шаг. С равной степенью

логической убедительности он доказывает справедливость противоположных

высказываний: "Мир конечен в пространстве — мир бесконечен в пространстве";

"Мир имеет начало во времени — мир безначален во времени"; "Мир создан

Богом — мир существует сам по себе, не будучи созданным". Эти и подобные им

высказывания получили название "антиномии разума" (антиномии —

противоречия),

Обнаружив антиномии, Кант, который в молодости был воинствующим атеистом,

склоняется к религиозной вере: "Я ограничил знание, чтобы освободить место

для веры". Сам факт обнаружения антиномий, считает философ, показывает, что

возможности науки не безграничны; не следует строить, иллюзии, что ей всё

по силам.

Агностицизм Канта

Вообразим себе на минуту мысленный диалог Канта с самим собой, в

котором бы он попробовал популярно выразить свои взгляды. Допустим, что

философ выбрал вопросно-ответную форму.

Вопрос первый. — Что движет человеческим познанием, — спросил бы Кант;

— что толкает человека к необходимости познавать?

Ответ Канта. — Любопытство и удивление перед гармонией мира.

Вопрос второй. — Могут ли органы чувств обманывать нас?

Ответ Канта.—Да, могут.

Вопрос третий. — Способен ли наш разум ошибаться?

Ответ Канта.—Да, способен.

Вопрос четвёртый. — Что есть у нас, кроме чувств и разума, для

познания истины?

Ответ Канта. — Ничего.

Вывод Канта. — Следовательно, у нас не может быть уверенности,

гарантии, что мы в состоянии познавать сущность вещей.

Эта позиция получила название "агностицизм". ("а" — не; "гносис" —

знание). Вещи, которые только кажутся "вещами для нас", на самом деле

являются "вещами в себе", считает философ.

Роль практики

Рассматривая процесс научного познания как специфический вид

деятельности человека, Кант вплотную подошёл к понятию практики. Однако

последнего шага так и не сделал. Практика — это орудийно-предметная

деятельность, направленная на удовлетворение тех или иных потребностей

человеческого общества. Кант же ограничился лишь разумно-логической

стороной деятельности, не видя связи логики познания с экспериментом и

промышленным производством. Не со всеми его ответами на приведенные выше

вопросы можно согласиться.

Так, анализ первого же ответа показывает, что хотя любопытство учёного

— мощный двигатель познания, но не решающий. Например, и геометрия возникла

именно в Древнем Египте не из "чистого созерцания пространства", как

считает Кант, а из вполне земной практической потребности. В этой стране

разливы Нила весной и осенью, принося на поля отличное удобрение — речной

ил, одновременно смывали и заносили илом границы между земельными участками

(межи). Восстановление этих границ при отсутствии знаний было довольно

сложным делом, что не раз приводило к острым конфликтам между владельцами

земли. Именно это практическое обстоятельство вызвало в конце концов особый

интерес к способам измерения площадей разной конфигурации; само название

"геометрия" указывает на её происхождение ("гео" — земля; "метр" — меряю).

Точно так арифметика появилась не из "чистого созерцания временного

ряда", а из практической потребности в счёте, возникающей при развитии

торговли; десятичная система исчисления прямо указывает на первый

"калькулятор" — две человеческих руки. Термодинамика возникла в результате

сильного желания владельцев первых паровых машин повысить их отдачу (КПД).

Подобные примеры можно множить и множить.

Трудно согласиться и с четвёртым ответом Канта. Кроме чувств и разума

у познающего субъекта (Кант считал субъектом отдельного человека, тогда как

субъектом познания может быть и сообщество учёных) есть ещё такое мощное

средство, как практическая проверка теоретического знания. Таким образом,

практика выступает не только как основная движущая сила познания, но и как

главный критерий истины. Она же, со временем, показывает ограниченность,

относительность наших знаний.

Категорический императив

Кантовский агностицизм в целом не выдерживает критики, но в нём есть и

рациональное содержание. Говоря о "вещах в себе", философ предостерегает от

чрезмерного преклонения перед возможностями науки. Он как бы говорит

учёным: "Будьте осторожны ! Наука не всё может; исследования могут

приводить к ошибочным результатам". Кант предупреждает от иллюзии в

всесилии науки. Особенно, добавим, когда речь идёт о социальных науках, где

возможности эксперимента сильно ограничены, а "проверка практикой" иногда

лишь констатирует сломанные судьбы десятков миллионов людей, слишком

доверившихся "единственно научным теориям".

Нравственные принципы Кант ставит выше научных истин "Две вещи в мире

не перестают удивлять и восхищать меня, — говорит философ, — это звёздное

небо надо мной, и моральный закон во мне". Его притягивают своей

таинственностью глубины космоса и загадочность человеческой души, тайна

совести. Если приходится выбирать между научными истинами и принципами

совести, то предпочтение, считает Кант, нужно отдать совести, какими бы

привлекательными и заманчивыми научные истины не были. Иными словами, если

наука "диктует" совершить нечто (скажем - революцию, гражданскую войну), и

это нечто требует переступить через совесть, то от него надо отказаться.

Высший нравственный принцип Канта, получивший название "категорический

императив", звучит так: "Поступай так, чтобы максима твоей воли могла стать

основой всеобщего законодательства". Что означает — живи так, чтобы с твоей

жизни могли быть списаны законы жизни для всех людей. Можно выразить мысль

ещё проще — поступай с другими так, как ты хотел бы, чтобы поступали с

тобой. Кант призывает каждого из нас не превращать другого человека в

средство для достижения своих партикулярных (частных) целей. Всё, что есть

в мире, говорит Кант, может быть использовано как средство; всё, кроме

человека, который сам по себе есть цель.

Философия Гегеля

Георг Гегель создал удивительно стройную философскую систему, в

которую вошли не только логика (теория мышления) и онтология (теория

бытия), но также философия истории и философия государственного права,

философия религии и философия искусства. В основу своей системы он положил

идею тождества субъекта и объекта. Если предшественники Гегеля исходили из

противопоставления друг другу мысли (понятия) и объективного мира (бытия),

то он, напротив, полагает понятие сущностью природных вещей. Поэтому

понятия о вещах, которые образуются в головах людей, он рассматривает лишь

как "бледную копию" объективно существующих понятий. Понятие есть душа

вещи. Гносеология, стало быть, сливается воедино с онтологией. В связи с

этим его система получила название "объективный идеализм" в противовес

"субъективному идеализму" Беркли.

Таким образом, вещи существуют благодаря тому, что они есть

"материализованные понятия". Но эти понятия обладают способностью к

изменению, саморазвитию. Источником последнего, по Гегелю, являются

диалектические противоречия (с этим понятием мы познакомимся в тринадцатой

главе).

Абсолютная идея

При создании системы, призванной объяснить возникновение и сущность

видимого мира, самой сложной задачей является проблема начала. С чего

начинать? Гегель решает эту задачу следующим образом (ход мысли философа

поначалу шокирует неподготовленное мышление, поэтому наберёмся терпения).

Представьте себе, хотя это нелегко, что в мире ещё ничего нет, то есть

нет самого мира. Нет ни одной вещи; нет даже пространства и времени.

Ничего. Но это "ничего", однако, существует, что бесспорно. Эта абсолютная

пустота, ничто, нуль — "пустое бытие", то есть "бытие небытия". Гегель

называет его "неопределённое бытие".

Кажется, что с этой точки Невозможно сдвинуться, ибо из ничего не

может родиться что-то. Но послушаем дальше. Дело в том, что неопределённое

бытие есть мысль. Мысль совершенно пустая. Чья мысль? — спросит читатель. —

Ничья! О чём мысль? — Ни о чём! Где она находится? — Нигде! Эту абсолютно

пустую мысль Гегель называет "абсолютная идея" (мировой дух). Абсолютная в

том смысле, что она абсолютно не обладает какими-либо характеристиками

кроме того, что она — мысль.

Поскольку же она — мысль, идея однажды как бы просыпается и

обнаруживает собственное существование: "Я — есть"(в словечке "однажды"

читатель может заметить логический "прокол": этим словом Гегель неявно

вводит время, которого, по условию, ещё нет). Таким образом, мысль

раздваивается на "просто мысль" и "мысль о себе самой". Стало быть, уже

есть две мысли. Из двух же мыслей может родиться третья, что и происходит:

появляется понятие становления, как единства бытия и небытия. Из ничего

возникает нечто; бытие становится определённым[1].

Система Гегеля

Таким образом, абсолютная идея начинает долгий путь самопознания своих

возможностей, первый этап которого — логика, развитие чистой мысли.

Абсолютная идея как бы спрашивает себя: "Что я есть? Что я могу? В чём моя

суетность?". Не удовлетворяясь игрой в чистые понятия и желая иметь "место"

и "длительность", она превращается в пространство и время. Далее происходит

материализация идеи — овеществление выработанных ранее понятий: возникает

неживая материя ("окаменелый интеллект"). Из неживой субстанции появляется

живая. На основе живой материи возникает человек и человеческое общество.

Развиваясь, общество рождает государство — высшую ступень мирового духа, по

мнению Гегеля. В лоне государства возникает философия как попытка

субъективного осмысления объективного саморазвития абсолютной идеи. В лице

философов она всё больше приближается к пониманию собственной сущности.

Эволюция философии в конце концов приводит к появлению философской системы

Гегеля, которая, наконец, даёт исчерпывающее объяснение — откуда и как всё

возникло, и почему это "всё" именно таково. Абсолютная идея, образно

говоря, теперь может передохнуть и удовлетворённо сказать себе устами

философа: "Я прошла все ступени развития, стала всем, чем могла стать,

разобралась в своей собственной сущности". Круг замкнулся (см. рис. 4).

[pic]

Рис. 4

Этапы развития абсолютной идеи

Можно представить себе интеллектуальный восторг философа, завершившего

в четырнадцати томах сочинений свой грандиозный замысел. И было чем

гордиться: подобной энциклопедической системы философского знания, в

которой логика бытия сливается воедино с логики познания, история ещё не

знала. Осознание сделанного, видимо, привело Гегеля к мысли,

противоположной сдержанной позиции Канта относительно возможностей науки. В

трудах Гегеля явственно прослеживается идея: нет ничего более высокого и

значимого, нежели научная истина; стало быть, она выше морали.

Конечно, в системе Гегеля много мистического, особенно на первых её

ступенях. Кроме того, философ подводит нас к мысли, что на его учении

дальнейшее развитие философии как бы прекращается; всё объяснено, и другим

философам остаётся только осмысливать сделанное Гегелем.

Метод Гегеля

Но если мы обратим внимание на следующие после пространства и времени

этапы саморазвития мирового духа, то увидим, что они легко согласуются с

естественнонаучной картиной мира. Правда, в заключительных стадиях системы

Гегель вступает в противоречие с самим собой: если всё в мире находится в

непрерывном изменении и развитии, то почему в таком случае философские

вопросы он объявляет окончательно решенными? И практика жизни показывает,

что развитие философии после Гегеля не остановилось. Однако не это главное.

Основная и великая заслуга философа заключается в том, что, строя свою

систему, он разработал чрезвычайно эффективный метод познания — диалектику.

Действительно, "строительные леса" гегелевского учения оказались намного

ценнее построенного с их помощью "здания". Гегель не только сформулировал

три закона диалектики, но и применил их практически ко всем основным

областям человеческой деятельности. С содержанием этих законов мы

познакомимся в главе, посвященной методам познания.

Европа в XIX веке

В первой половине XIX в. в Европе продолжался процесс первоначального

накопления капитала. Эту стадию развития капитализма характеризуют

жестокая эксплуатация, широкое использование более дешёвого женского и

детского труда, чрезвычайно низкая заработная плата. Положение рабочего

класса было исключительно тяжёлым. Социально-экономические процессы,

происходившие в это время, подробно описаны Марксом в "Капитале", где он,

используя диалектический метод Гегеля блестяще объяснил "тайну" прибавочной

стоимости и показал товарный характер рабочей силы.

Однако во второй половине XIX в. ситуация начинает меняться. Развитие

промышленного производства привело к тому, что предложение на рынке товаров

всё больше стало опережать спрос. Начались кризисы перепроизводства.

Главной их причиной была низкая покупательная способность населения.

Рабочие, составляющие основную часть городского населения, получали за свой

труд столь мало, что не могли позволить себе делать покупки за пределами

минимальных потребностей.

В этих условиях перед предпринимателями во весь рост встала

альтернатива: либо сворачивать производство и разоряться, либо, напротив,

расширять его, сопровождая это повышением заработной платы, дабы население

могло покупать товары. Естественно, был избран второй путь. Стало быть,

предприниматели оказались вынужденными "поделиться" с рабочими, прежде

всего наиболее квалифицированными (позже эту часть рабочего класса

революционеры назовут "рабочей аристократией", "подкупленной" буржуазией),

частью своих прибылей. Этот шаг был продиктован не какими-либо абстрактными

соображениями гуманности или страхом перед революцией, а конкретной

экономической целесообразностью. В противном случае владельцев фабрик и

заводов ожидала "закупорка сосудов" в системе оборота капитала, другими

словами — банкротство.

Именно в это интересное и непростое время, время перехода от стадии

хищнического накопления капитала к стадии, скажем так, более

цивилизованного капитализма, выпало жить и творить Карлу Марксу.

Социология Маркса

Маркса трудно назвать философом в строгом смысле этого слова. Он был

скорее экономистом, социологом, политологом. Мощный ум этого незаурядного

человека впитал массу идей, добытых предшественниками в анализе

общественной жизни. Среди них прежде всего нужно назвать идею обвинения

частной собственности на средства производства, выдвинутую французским

просветителем Жан Жаком Руссо.

Первобытное общество Руссо называл "золотым веком" человечества

("первобытный коммунизм"). Он длился, пока не нашёлся кто-то, кто

воскликнул: "Это — моё!". И люди, вместо того, чтобы ударить его по рукам и

образумить, сами начали растаскивать общее добро. Частная собственность,

считал Руссо, стала, причиной социальных пороков. Именно она сделала людей

алчными, жестокими, коварными.

Отсюда — вывод: если мы хотим вернуть людям изначальное благородство

души и чистоту помыслов, надо уничтожить частную собственность. Частная же

собственность не может быть отдана добровольно. Отсюда — марксова идея

социалистической революции, диктатуры пролетариата, которая (идея) стала

главным теоретическим выводом "Капитала".

Оппоненты Маркса предостерегали его: этот путь означает насилие,

кровь, гражданскую войну; могут погибнуть миллионы людей; стало быть,

призывы к диктатуре безнравственны, бесчеловечны. На что Маркс — один из

радикальнейших учеников Гегеля — отвечал, что научная истина выше морали;

если научный анализ приводит нас к конкретным выводам, то надо твёрдо

следовать им, не оглядываясь на размягчающие волю соображения. При этом сам

Маркс и его фанатичные ученики ни на йоту не сомневались в истинности своих

выводов, не допускали мысли, что они, может быть, кое в чём заблуждаются.

Предостережения Канта не были приняты во внимание. "Мы научимся

предсказывать революции с такой же точностью, с какой наука предсказывает

лунные затмения!", — вот самонадеянный лозунг Маркса.

Европа развивается не по Марксу

Свобода частного предпринимательства и экономическая инициатива

личности, не подавляемые структурами социального контроля в западном мире,

всё более избавлялись от негативных черт, присущих им на ранних ступенях

накопления капитала. Трагедия наиболее ортодоксальных последователей учения

Маркса об уничтожении частной собственности заключалась в том, что лежащие

на поверхности и ужасающие всякого морально здорового исследователя

социальные язвы раннего капитализма были восприняты как неизбежные

спутники, атрибуты частного предпринимательства вообще. Эти язвы были

расценены как убедительные доказательства бесперспективности данного

общественного строя; как признаки его скорой гибели. "Детские болезни"

капитализма были ошибочно диагностированы как старческая дряхлость со

скорым летальным исходом. Умирающий социальный организм требовалось лишь

подтолкнуть в могилу объединёнными усилиями пролетариев.

Таким образом, положительное в частной собственности и конкуренции,

заключающееся в том, что без реальной экономической свободы индивида не

может быть никаких других свобод — мысль почти тривиальная в наши дни, хотя

и не отрицалось начисто, но было явно недооценено.

Некоторые ученики Маркса заметили новые тенденции. В их работах

появились предостережения, что капитализм "уже не тот", что прогнозы не

оправдываются. Проанализировав статистику промышленного развития Германии и

Франции, Бернштейн показал, что число собственников средств производства,

вопреки предсказаниям Маркса, не уменьшается, а увеличивается; что средний

класс не исчезает, а, наоборот, растет; что доходы рабочих повысились

настолько, что многие стали делать сбережения и даже открывать своё дело.

Интересы рабочих, заключил он, теперь более дифференцированы, чем

прежде, а развивающиеся рабочие товарищества (кооперативы) демонстрируют

уже "социалистическую собственность", которая становится более эффективной,

нежели частная.

На основании своего анализа он пришёл к выводу, что темпы эволюции

капитализма к гибели оказались "гораздо медленнее", если последняя "вообще

не уходит в бесконечность". Бернштейн предложил вообще отказаться от самой

идеи экспроприации, насильственного захвата власти, диктатуры пролетариата.

"Захотят ли рабочие экспроприации, к которой вы стремитесь? Ведь им уже

есть что терять," — поставил он вопрос перед социал-демократами[2].

Надо ли подробно говорить о реакции последних на предложения

Бернштейна? Оппортунист, ренегат (предатель), разучившийся мыслить, — вот

ещё не самые злые эпитеты в его адрес. Между тем, историческая практика

подтвердила высказанные им идеи, и это делает ему честь как исследователю,

нарисовавшему основные черты процесса, когда его контуры только намечались.

Основные ошибки и уроки

Объективно говоря, предостережения и не могли быть восприняты в то

время. Слишком велик был энтузиазм революционеров, слишком "железной"

казалась логика выводов о перспективах классовой борьбы, а отрезвляющие

уроки "реального социализма" были ещё впереди.

Историческая практика показала, что многие теоретические построения

Маркса не выдержали испытания временем. Сюда входят и вывод о необходимости

уничтожить частную собственность, и преувеличение роли классовой борьбы в

развитии общества, и учение об особой, мессианской роли пролетариата и его

диктатуры, и теория классовой природы государства вместе с выводом о его

неизбежном отмирании. В конечном счёте утопичной оказалась сама идея

коммунизма, в не меньшей степени, чем теории социалистов-утопистов, которые

Маркс в своё время с таким азартом критиковал.

Одним из главных уроков всего этого оказался вывод, что власть народа,

когда личность подавлена и превращена, в "навоз истории", есть величайшая

фикция и ложь, ведущая к мрачной диктатуре. Не может быть свободным народ,

если каждый отдельный его представитель унижен, оскорблен и несвободен.

Другой урок — осознание того, что традиционно-шаблонная теория

общественного прогресса, где каждое последующее состояние общества

считается целью всей предыдущей истории; где, якобы, действуют строгие

законы, выводящие одно состояние общества из другого, — не более чем

фантазия самоуверенного автора. История совсем не похожа на процесс, где

все народы, как хорошо обученные роты солдат, проходят одни и те же этапы

развития и заканчивают той стадией, которую предначертал им установитель

схемы.

Ещё один урок — недопустимость насилия в любых его формах, какими бы

заманчивыми и благородными целями оно не пыталось оправдаться. Это реально

лишь в том случае, если меньшинство не подавляется, не преследуется, не

загоняется в угол, а имеет правовые гарантии стоять на своих позициях,

легально распространять свои взгляды, завоёвывать общественное мнение. Но

уважение к меньшинству невозможно без уважения к индивиду, без признания

прав личности на равенство с институтами власти. Если общество таково, что

отдельный человек в его структуре ничтожен, то меньшинство бесправно. Если

меньшинство бесправно, то естественное развитие замирает, ибо генератором

новых идей всегда является именно меньшинство. Если развитие замирает, то

большинство превращается в силу, уничтожающую не только меньшинство, но и

самоё себя. Трагическим финалом такого "развития" может быть только гибель

нации.

Глава 7. РУССКАЯ ФИЛОСОФИЯ

Русская философия начинает отсчёт своего существования примерно с X в.

н.э. История сохранила имя первого древнерусского философа — киевского

митрополита Илариона, главной идеей которого была мысль о включенности

русской земли в общемировой процесс "торжества божественного света"

(имелось в виду учение Христа, противопоставляемое "тьме язычества"). Сразу

же возникает вопрос о причинах такого явного отставания в формировании

философии у русских по сравнению с другими народами, тем более, что долгие

века русская философия, если судить строго, не была, собственно, "русской",

а была в основном заимствованной.

Немного истории

Дело заключается прежде всего в исторической молодости нашей нации.

Климатические условия на родине наших далёких предков изначально были столь

суровы, что заселение земель, названных уже в наше время "европейская часть

СССР", началось лишь тогда, когда у народов Среднего и Ближнего Востока уже

Давно была своя государственность, письменность и довольно высокая

культура. Достаточно сказать, что ко времени крещения Киевской Руси в 988

г. на этих обширнейших землях проживало немногим более трёх миллионов

человек.

Заселение этих территорий происходило за счёт миграционных потоков с

востока и с юга, В результате образовались кочевые племена, занимавшиеся в

основном скотоводством. В трудах древнегреческих историков их называли

"венеды", затем — "анты". "Славяне" — это уже самоназвание наших предков

(сначала было "словяне" — от "словные", то есть говорящие на своём

наречии).

В результате христианизации Руси активно началось культурное

приобщение славян к более цивилизованным соседям. В начале XI в. в Киеве

уже действовала первая "высшая школа", курируемая князем Ярославом Мудрым.

Десятки переводчиков, а это были самые образованные люди своего времени,

денно и нощно трудились, перелагая на старославянский лучшие в Европе книги

по всемирной истории, философии, географии, космогонии, богословию.

Одновременно вырабатывалась новая научная лексика, поскольку для многих

понятий просто не было в языке подходящих терминов.

Качество преподавания в Киевской школе высшего учения было настолько

высоким, что в неё не гнушались посылать своих отпрысков для прохождения

наук норвежские, шведские, датские и венгерские монархи. В школе изучалась

древнегреческая философия, знакомство с которой произошло благодаря связям

с Византией (поэтому начальный этап приобщения Руси к мировой философской

мысли получил название "византийский"). Трудно сказать, каких бы высот

достигло развитие образования на Руси, включая философское, если бы не

беда, обрушившаяся на нашу землю — нашествие монголо-татар, затормозившее

все сферы общественного прогресса чуть ли не на триста лет.

В XVII-XVIII вв. в первых российских университетах изучались в

основном, наряду с греческими, французские авторы, что объяснялось тесными

связями с Францией. При этом, с основанием в 1765 г. Московского

университета, философию в нашей стране начинают преподавать на русском

языке (прежде это делалось на латинском).

В XIX в. в центре внимания российских философов была интерпретация

текстов классических немецких философов, прежде всего — Канта. И лишь

начиная со второй половины XIX в., и в начале XX в. русская философия

становится, наконец, оригинальной и самостоятельной. Во весь голос заявили

о себе, привлекая внимание всей образованной Европы, такие мыслители, как

П.Л. Чаадаев и Н.Г. Чернышевский, Вл.С. Соловьев и Н.Ф. Федоров, Ф.М.

Достоевский и Л.Н. Толстой, Н.А. Бердяев и П.А. Флоренский, И.О. Лосский и

И.А. Ильин, В.И. Вернадский и К.Э. Циолковский.

Религиозная философия

В русской философии сложилось несколько направлений. Одно из них,

привлекшее наибольшее внимание мировой философской мысли, — религиозно-

философское. Была предпринята попытка, оказавшаяся в целом удачной,

гармонического соединения философии (преимущественно идеалистического

характера) и православной религии. Представителями этого направления

западная философия была оценена как слишком рационалистическая,

акцентирующая внимание в большей степени на познании природы, нежели на

исследование внутреннего мира человека.

В основу русской религиозной философии была положена идея приоритета

христианской нравственности перед всеми остальными принципами, а также идея

"всеединства", призывающая народы к отказу от конфронтации и недоверия друг

к другу. При этом русские мыслители ориентировали философию не на борьбу с

религией, и не на соперничество с естественными науками в познании мира, а

на триединый союз между всеми ними. Истинное знание, писал Вл. Соловьев,

возможно лишь в результате синтеза теологии, философии и опытных наук; в

основу же этого синтеза следует положить нравственное начало. Без него

любая область человеческого духа, предостерегает философ, превращается в

совокупность идей, опасных для человека. Любой идее, если она противоречит

нравственным установлениям Христа,

должно быть отказано в реализации.

Русский менталитет

Русские философы большое внимание уделили изучению национальных

особенностей русского характера, психологии русских. Отмечалась особая

склонность россиян к патернализму ("патер" — отец), имеющая свои корни в

молодости нации, что придаёт её характеру черты, свойственные ребёнку.

Ребёнок, каким бы ни был его отец, любит отца и преклоняется перед ним,

хотя порой и страшится его. Точно так молодая нация испытывает особое

чувство к царю, вождю, в конечном счете всецело доверяя ему свою судьбу.

Нация может злиться, выражать недоверие, даже высмеивать, но в решающий

момент она, как бы забыв обо всех своих обидах и недовольствах, уповает, на

"отца", ибо монархическое начало изначально присуще в той или иной степени

каждому русскому.

Другая черта характера русских — доверчивость и нетерпеливость.

Русских легко обмануть, увлечь их какой-либо сомнительной идеей. Увлекшись

же, русские хотят достичь всего быстро, в один-два шага. Нации трудно

откладывать исполнение желаний. При этом русские легко переступают границу

разумной меры. Их бесстрашие перед возможным риском и надежда на

традиционное "авось вывезет", или на чудо, удивляют рациональных

европейцев, имеющих гораздо больший исторический опыт.

Ещё одна черта — особое отношение к своей исторической миссии,

склонность к преувеличенному пониманию своей роли в судьбах человечества.

Пренебрегать нерешённостью насущных проблем, терпеть сиюминутные лишения и

неудобства, и, одновременно, мечтать о переустройстве мира, — национальная

черта русских. Она проявилась и в острой полемике между философами, по-

разному представлявшими себе перспективы дальнейшего развития русской

нации.

Славянофилы и западники

Одни из них, называвшие себя "славянофилами" ("филео" — любить),

считали, что Россия должна идти своим самобытным путём, не перенимая

веяния, идущие с Запада. Основой российской самобытности они полагали, во-

первых, православную религию, без которой нация утратит целостность; во-

вторых, монархическое правление, отвечающее духу патернализма; в-третьих,

крестьянскую общину, которую расценивали как наиболее подходящую русскому

характеру форму хозяйствования.

Иначе подходили к вопросу "западники". Они видели перспективу развития

России в усилении контактов с Западом, в постепенном переходе страны к

европейской системе ценностей: демократическая республика, научно-

технический прогресс, свобода вероисповедания или атеизма, развитие

индивидуального фермерства и т.п.

Мы погорячимся, если скажем, что эта дискуссия о стратегических путях

развития России уже ушла в прошлое. Она продолжается. И сегодняшние горячие

споры на эту тему в ветвях власти, да и среди думающей части населения,—

веское тому подтверждение.

Русские космисты

Второе направление, активно развиваемое русскими философами, —

исследование проблемы единства человека и космоса, значение которой стало

ясно, пожалуй, только к концу нашего столетия. В начале XX в. в европейской

философии существовали две противоположные точки зрения. Одна из них,

получившая название "космоцентризм", исходила из идеи, согласно которой

человечество, что бы оно о себе не мнило, — ничтожная сила, несравнимая по

масштабам с космическими силами. Образно говоря, человечество — не более

чем "плесень" на теле земного шара, влияние которой на космические процессы

стремится к нулю. Тем более, что оно в любую секунду просто может исчезнуть

по причине какой-либо, даже не очень значительной, космической катастрофы.

Другая точка зрения, получившая название "антропоцентризм", опиралась

на идею, что возникновение человечества не случайно, а как бы входит в

программу саморазвития космоса; что лишь на первых ступенях его возможности

исчезающе малы. Но в перспективе, по мере роста научного знания и

технической мощи, человечество станет силой, определяющей направление и

характер космических процессов. Космос, станет для людей лишь .сценой, на

которой они, подобно актёрам, разыграют спектакль, исходя из своих

интересов и целей.

Русским философам удалось преодолеть эти крайности. Их позицию можно

назвать "антропокосмизмом": возможности человечества влиять на ход

космических процессов возрастают; уже сейчас они становятся сравнимыми с

геологическими масштабами. Человек и космос — это, в перспективе, как бы

два равноправных "партнёра", уважительно относящихся друг к другу. Их

отношение должно быть отношением живого к живому, а не живого к мёртвому.

При этом следовал призыв к осторожности и благоразумию, суть которого

— не навредить природе, не уничтожить среду своего обитания; жить в

единстве и гармонии с космосом, а не с стремлением непременно "покорить"

его. Очевидно, что эти идеи мысленно возвращают нас к пониманию космических

связей в индуизме, хотя и в ином свете.

Человечество, предостерегали философы-космисты ещё на заре XX в.,

может попасть в ловушку собственной самонадеянности. Желая выйти из плена

"первой природы" (естественной), люди могут оказаться в плену "второй

природы" (техногенной, созданной самими людьми). Человек может улететь на

другие планеты, писал К.Э. Циолковский; для этого у него достаточно ума. Но

он не может улететь "от собственной глупости". А глупость его началась

тогда, когда он возомнил себя Богом. Люди ведут себя так, как будто жить им

осталось до ближайшей пятницы. Вместо того, чтобы быть "частью природы",

они считают себя "господами над природой".

Биосфера и ноосфера

Замечательный русский философ и естествоиспытатель В.И. Вернадский,

наряду с французским ученым Тейяром де Шарденом, вводит в научный оборот

понятие "ноосфера" (сфера разума). Это новая, высшая стадия биосферы (сферы

жизни), связанная с деятельностью человечества. Зародившись на Земле,

ноосфера — оболочка интегрального интеллекта — имеет тенденцию к

постоянному расширению, превращаясь таким образом в особый структурный

элемент космоса. Влияние человеческого общества на ход космических

процессов осуществляется и усиливается именно через посредство ноосферы.

Осознание этого обстоятельства поможет человеку почувствовать себя

"гражданином Вселенной". В свою очередь, воздействие космоса на жизнь людей

также происходит (и усиливается!) через ноосферу. Можно высказать

предположение, что последняя как раз и объясняет механизм кармических

связей, с которыми мы познакомились во второй главе.

Философия жизни

Третье направление в русской философии — это философия жизни, или

экзистенциальная философия ("экзистенция" — существование). Такие философы,

как Ф.М. Достоевский, Н.А. Бердяев, Л.И. Шестов, стояли у истоков этого

нового течения, с которым мы подробнее познакомимся в следующей главе. Для

него характерен поворот философского исследования от глобальных идей,

связанных с миром в целом, — к человеку, к его внутреннему миру.

Становление и самоутверждение личности — вот предмет изучения; преодоление

"маленьким человеком" его страха перед огромным и враждебным миром; решение

вопроса— как жить свободно, не ущемляя свободы других и т.п.

Русский экзистенциализм имел явную религиозную окраску. Вера — тот

стержень, благодаря которому человек остаётся человеком, не теряя твёрдости

духа, как бы тяжело ему не было. Русские философы преодолели традицию

истолкования Бога, как Бога — "судьи", Бога —"надзирателя", устоявшуюся со

времён средневековой философии. Им присуще экзистенциальное понимание Бога.

Например, Бердяев, писал, что ему чужд лик Бога всемогущего, властного и

карающего; и близок лик Бога страдающего, любящего и распятого (философ

ставил Христа выше Отца). Бог дал человеку два начала — свободу и

творчество. Однако свобода означает одновременно и ответственность, вот

почему многие страшатся ее. Быть рабом намного проще, потому что у него нет

проблемы выбора, которая порой мучительна.

Стремись жить так, призывает философ, как будто каждый твой шаг виден

некоему абсолютно справедливому существу и не остаётся без его оценки. Но

это "существо" — твоя душа, твоя совесть. Совесть есть глубина личности,

где человек соприкасается с Богом.

Русская философия жизни не похожа на рационалистическую европейскую

философию. Это философия души, а не внешнего мира. Мы уже никогда не

узнаем, что стояло за последними словами умирающего Льва Толстого: "Не

понимаю..."; но определенно можно сказать, что его скорбное недоумение было

связано именно с душевным страданием.

Драматический финал

Однако русскую философию, находившуюся на взлёте (не случайно мировая

общественность назвала описанный выше период "русским ренессансом" в

философии, проча ему блестящее будущее), ожидали суровые испытания,

связанные с политическими событиями 1917 г. Дело в том, что после прихода к

власти большевиков, когда в России некоторое время ещё существовала свобода

печати, подавляющее большинство университетской профессуры, включая

философов, выступили с резкой критикой их действий. Главная идея этой

критики — осуждение их методов и целей; подчёркивалось, что новая власть

ведёт нацию к гибели.

Всё это чрезвычайно мешало и раздражало. В результате, в 1922 г. по

личному распоряжению Ленина был составлен поимённый список наиболее

активных критиков режима, в который вошло более двухсот фамилий

известнейших учёных России (архивы сохранили зловещую фразу: "Неплохо было

бы расстрелять всю эту интеллигентскую сволочь, но будет слишком много

шума"). После чего им с семьями было предложено покинуть страну. Пароходом

интеллектуальная элита России была отправлена сначала в Германию, а затем

ученые "разбрелись" по всему свету, большей частью оказавшись в США.

Философский пароход

Этот пароход позже назвали "философским" (там оказались не только

философы, но и представители всех других наук; название объясняется тем,

что в прошлые времена слово "философия" было синонимом слова "наука").

Многие из изгнанных продолжали научные исследования и добились немалых

успехов, но всё это уже не шло на пользу России.

Например, среди "эмигрантов" был будущий Нобелевский лауреат Питирим

Сорокин — создатель теории рыночной экономики, по которой живёт и

развивается до сих пор весь Запад. Среди них был также философ Н. Бердяев,

который позже скажет горькие слова: "Я очень известен в Европе и США,

переведен на многие языки, обо мне много пишут. Есть только одна страна, в

которой меня почти не знают — это моя несчастная родина".

Среди вынужденно покинувших Россию были также знаменитый инженер В.К.

Зворыкин (изобрёл телевизор, электронный микроскоп, бинокль ночного

видения); инженер И.И. Сикорский (изобрёл вертолёт); химик В.Н. Ипатьев

(создал высокооктановый бензин); теплотехник М.Т. Зарочинцев (изобрёл

холодильник, вагон-рефрижератор).

Нечего и говорить, какой невосполнимый урон был, нанесен этой

политической акцией интеллектуальному, научному и техническому развитию

нации. Двойственные чувства испытываешь (сочетание гордости и досады),

когда узнаёшь тот факт, что несколько лет назад конгресс США объявил

благодарность русским учёным-эмигрантам за "выдающийся вклад в развитие

науки и техники США". Что же касается русской философии, то её естественное

и многообещающее развитие было скомкано, оборвано.

Глава 8. ФИЛОСОФИЯ СУЩЕСТВОВАНИЯ (ЭКЗИСТЕНЦИАЛИЗМ)

С середины XIX в. в европейской философии развивается новое

направление, получившее название неклассического. Традиционная

(классическая) философия — это рациональная философия. Она исследует

преимущественно такие проблемы, которые в принципе допускают логическое

обоснование, доказательство, выведение одного из другого: изучение сущности

бытия, закономерностей и методологии научного познания, соотношения

рассудка и разума и т.п.

Человек и философия

Короче говоря, это философия вещей и идей. Когда классическая

философия обращает внимание на человека, а она делает это, то её интересует

сущность человека, общее в людях, а не отдельное, единичное, касающееся

судьбы и чувств индивида как неповторимого, оригинального существа.

Человек, читающий труды классических философов, посвященные личности,

безусловно, кое-что важное узнаёт о себе; но о себе — лишь как об

обезличенном представителе всего рода человеческого. Он не найдёт в них о

своих личных тревогах и желаниях, мечтаниях и чувствах, устремлениях и

надеждах. И поэтому имеет полное право сказать: "Это написано не обо мне, а

о человеке вообще. Но я-то не абстрактный; я конкретный — живой и тёплый;

меня волнуют не столько глобальные проблемы, сколько вопросы, касающиеся

меня лично — какой я человек? — правильно ли я живу? — соответствуют ли мои

цели моим способностям? — в чём смысл моего появления на свет? — счастлив

ли я? — что будет со мной завтра, послезавтра?". Традиционная философия

почти не помогает человеку получить ответы на такие вопросы.

Экзистенциальная же философия, напротив, совершает поворот к человеку

со всеми его чувствами и страданиями, со всем его противоречивым отношением

к миру и обществу. От сущности человека она переходит к его существованию,

пытаясь дать ответы на принципиальные вопросы Канта: "Что я могу знать? Что

я должен делать? На что я могу надеяться?". Когда учёный исследует молекулу

поваренной соли, то ясно, что она лишена оригинальности; она — точная копия

миллиардов других таких же молекул. Иное дело, когда речь заходит о

человеке. При наличии общих черт, каждый — неповторим, единственен в своём

роде, уникален. Одно только, осознание этого факта рождает массу вопросов,

о которых порассуждаем ниже. Одним словом, к человеку нельзя подходить с

теми же мерками, с какими мы подходим к другим объектам науки. Мысль,

высказанная однажды древнегреческим философом Протагором — "Человек есть

мера всех вещей" — не утратила своей истинности и по сей день.

Экзистенциальная философия зарождалась и развивалась в трудах таких

исследователей (кроме уже упомянутых в седьмой главе русских), как датский

философ С. Кьеркегор, немецкие философы А. Шопенгауэр, К. Ясперс, М.

Хайдегтер, Ф. Ницше, французские философы А. Камю и Ж. Сартр. Одни из них

строили свои концепции на религиозной основе, другие — на атеистической. Но

всех их объединяло стремление к созданию не "обезличенной", а "личной"

философии.

Иррациональное в человеке

Предмет их исследований — смысл жизни и смысл смерти, свобода и

ответственность, совесть и долг, счастье и любовь, воля и вера. Эти и

подобные им категории выражают иррациональные свойства человеческой жизни,

то есть такие качества, которые не поддаются логическому обоснованию.

Невозможно, например, внятно и логически корректно ответить на вопрос —

почему этот юноша любит именно эту девушку, а не другую; "за что" он её

любит. Даже если все учёные мира полнейшим образом изучат юношу и девушку,

все их свойства, хоть до молекулярного уровня, эти учёные вряд ли смогут

определенно ответить на вопрос — полюбят они друг друга, когда встретятся,

или нет.

Любовь, счастье, воля, совесть и т.п. — иррациональные свойства

человеческой души, что делает их исследование чрезвычайно трудным делом,

поддающимся далеко не каждому. Не случайно многие из вышеназванных

философов имели трудную личную судьбу, перенесли немалые страдания, и не

раз бывали в критических ситуациях, что невольно сделало их более

чувствительными к душевным переживаниям человека. Сложность предмета

объясняет также тот такт, что некоторые из них излагали свои взгляды не в

виде академических трактатов, а в форме романов и повестей, что позволяет

сделать идеи более понятными и доступными массовому читателю.

Основной вопрос

Экзистенциальная философия отвергает те вопросы, которые классическая

философия считает основными. Точнее, она отвергает их статус быть

основными. Первичен дух или первична материя, создан мир или существует

вечно, способен человек познавать сущность вещей или не способен, — эти

проблемы, при всей их научной важности, мало задевают бытие каждого

человека, особенно не связанного с наукой.

В качестве основного рассматривается другой вопрос — заслуживает ли

жизнь того, чтобы прожить её? Жизнь наполнена противоречиями, проблемами,

страданиями и трагедиями. Стоит ли она того чтобы терпеть и переносить всё

это? А если стоит, то что именно даёт человеку силы выдерживать груз

проблем и несчастий, что держит его "на плаву" и не позволяет одним махом

покончить со всем трагизмом своего существования?

Каждый из нас появляется на свет помимо своей воли, что очевидно.

Родители не спрашивают и не могут спросить своего будущего младенца, хочет

ли он быть. И умирает человек чаще всего не по своей воле. Выходит, он не

такой уж и хозяин самому себе. В возрасте трёх-четырёх лет каждый из нас

делает исключительной важности открытие — маленький человек обнаруживает

собственное существование: "Я — есть!". В этом заключается принципиальное

отличие от животных, которые никогда не делают такого открытия; почему,

собственно, в их среде никогда не встречается самоубийство (суицид).

Трагедия человека не в том, что он существует, а в том, что он

осознаёт себя существующим. С этого открытия начинается развитие личности.,

Но вместе о тем, раньше или позже, начинаются и размышления о смысле своего

существования. Эти размышления являются атрибутом (неотъемлемым свойством)

человеческого "Я". Сказанное не означает, что человек только об этом и

думает, но время от времени тревожные мысли возникают.

Трансцендирование

По мере взросления и обретения опыта жизни, человек всё чаще начинает

сталкиваться с вопросом

"зачем?"; зачем, с какой целью я появился на свет? Выход личности к этому

непростому и даже опасному вопросу получил название "трансцендирование".

Неужели, думает человек, смысл моего бытия заключается лишь в том, чтобы

повторить то, что до меня делали миллионы и миллионы людей? Но я ведь не

насекомое, не бабочка, которая вылупляется из кокона, порхает,

воспроизводит себе подобных, и погибает, не осознавая при этом мимолётности

и случайности своего кратковременного бытия. Я — человек, я наделен

разумом, и я не могу не думать о том, зачем я.

Таким образом, стоит лишь сознанию начаться, как оно начинает

подтачивать. Вопрос "зачем?" — опасный вопрос. Ведь если не найти на него

ответа, то возникает следующий вопрос — как жить дальше? Мучительность

этого состояния переживается нелегко. Оно тревожит и беспокоит. Поэтому

возникает желание прогнать от сёбя этот вопрос, не думать о нём.

Машинальные люди

Большинство так и поступает. Таких людей, которые интуитивно чувствуют

угрозу со стороны этого "проклятого" вопроса, и не хотят размышлять о нём,

называют ''машинальными". Человек говорит себе — не надо дергаться, живи

спокойно, радуйся жизни: посмотри, как живут остальные — работают, рожают

детей, покупают красивые вещи. Будь как все. Не высовывайся, не усложняй

ненужными мыслями и без того нелёгкую жизнь.

Философия машинального человека — это философия ''маленьких радостей".

Человек ищет суррогаты (искусственные заменители) смысла жизни и легко

находит их. "Построй дом, посади дерево, вырасти сына", — это придумано

именно машинальными людьми в качестве защиты от опасного вопроса. Но ведь

это то же самое, что делает любое живое существо в природе; любая пичуга

строит гнездо, выращивает птенцов и разбрасывает по земле семена съеденных

ею ягод.

Машинальные люди чувствуют себя спокойно в "толпе", где каждый, глядя

на соседа, делает то же самое. И даже, если основные жизненные задачи

решены, человек готов искусственно создавать себе проблемы, лишь бы не дать

вопросу "зачем?" поднять голову, лишь бы заполнить душевный вакуум, который

возникает на его месте.

Конечно, построить дом, вырастить сына, посадить дерево — это уже

немало, не каждому удаётся. Однако опять и опять а глубине души точит мысль

— и всё? И для этого только я появился на свет? Но размышлять на эту тему

недостаёт мужества, и человек находит себе очередную проблему, лишь бы

занять себя.

Религия снимает остроту вопроса о смысле жизни, поэтому она столь

притягательна. Человек как бы перекладывает на Бога ответственность за

стратегию своей жизни, и поэтому ему легче жить. Такую же роль, по сути,

выполняла в своё время идея строительства коммунизма, без которой теперь

многим людям, особенно пожилым, искренне верившим в возможность её

осуществления, трудно обрести душевный покой.

Лабиринтные люди

Другая же часть людей, и их гораздо меньше, не боятся вопроса "зачем?"

Это не значит, что они постоянно размышляют над ним, но по крайней мере,

они не бегут от него. Хотя и подозревают, что ответ, возможно, так и не

будет найден. Они научаются жить с этим лабиринтным вопросом, и не теряют

из вида перспективы, выходящей за рамки повседневных житейских забот.

Однажды, гласит легенда, философ подошёл к двум рабочим, копавшим на

строительстве яму, и спросил, что они делают. Один из них ответил: "Разве

не видишь, — копаю яму". Другой же сказал: "Я строю собор Парижской

Богоматери". Каждый делал то же, что и другой, однако смысл своих, действий

они воспринимали по-разному.

Лабиринтный человек осознаёт разницу между сиюминутным смыслом жизни и

стратегическим, для человека, несколько дней бредущего по раскалённой

пустыне и томимого жаждой, смысл жизни сужается до стакана холодной вода.

Для матери, склонившейся над кроваткой тяжело больного ребёнка, смысл жизни

— в его выздоровлении. Но такие и подобные им жизненные ситуации рано или

поздно исчерпываются, имеют преходящий характер, и возникает вопрос об

интегральном, суммарном смысле бытия.

Было бы ошибкой думать, что машинальные люди — это "плохие" люди, а

лабиринтные — "хорошие". Каждый сам выбирает свою жизненную стратегию, и

каждая имеет право на существование. Условное деление людей на эти два типа

— не обвинительное в чей-либо адрес деление. Машинальные люди нужны

обществу; без них оно не смогло бы существовать. Они являются

консервативным началом; гарантирующим стабильность жизни и преемственность

традиций. Мало того, машинальные люди составляют основание общества, если

представить его в виде пирамиды.

Лабиринтные же люди обеспечивают динамизм общества, являются

двигателем его развития. Если представить себе на минутку фантастическую

ситуацию, что остались лишь машинальные люди, то мы получим застой,

затухание прогресса. Если же, напротив, общество будет состоять только из

лабиринтных людей, то его ждут анархия, непредсказуемость тенденций и

всевозможные потрясения. Два типа людей, таким образом, дополняют друг

друга, обеспечивая одновременно устойчивость и изменчивость социального

процесса.

Человек как Сизиф

Разумеется, в жизни каждого человека есть элемент машинальности,

монотонности бытия, некоторой повторяемости действий. Мы ходим на работу,

выполняем домашние дела, воспитываем детей, смотрим телевизор и.т.д. В

связи с этим вспомним известную легенду о Сизифе, которому Зевс за

непослушание придумал изощрённое наказание — втаскивать на гору камень,

который затем скатывался вниз, и всё надо было повторять сначала.

Трагичность Сизифа в том, что; во-первых, его труд очевидно бесполезен; и,

во-вторых, наказание вечно. Человека, которого на длительный срок заключили

в тюрьму, всё-таки согревает мысль, что когда-то всё это кончится, и он

выйдет на свободу (не случайно пожизненно заключёнными смерть зачастую

воспринимается как благо, ибо они теряют надежду). Вдумаемся в это полное

драматизма слово — вечно.

Спрашивается, когда Сизиф более несчастен — когда, он вкатывает

камень, или когда спускается за ним? Надо думать, когда спускается. Пока он

вкатывает, его голова занята конкретным делом. Когда же он спускается за

скатившимся камнем, его голова свободна для мыслей; и первая же мысль — в

чём смысл? И это — вечно?!

Подобно Сизифу люди "вкатывают" свои "камни" изо дня в день, из года в

год. Но однажды человек как бы останавливается и ловит себя на чувстве,

окрашенном недоумением скуки. У некоторых это чувство однообразия и

пресности жизни вызывает духовную "тошноту". Одни начинают убеждать себя

высокими словами — долг, труд, общественная необходимость, творчество...;

другие — вдруг бросают всё и идут покорять горные вершины, в одиночку

плывут через океан, становятся каскадёрами, ловцами змей, испытателями

парашютов и т.п. Короче — ищут острых ощущений, чтобы "приперчить" ими

пресную монотонность повседневной жизни.

Это своеобразный бунт личности против машинальности бытия. Таким людям

претит "жить как все", которые будто бы точно знают, зачем они живут; будто

бы каждый их час и каждый день пронизаны смыслом; будто они выполняют кем-

то начертанный план. На самом же деле большинство ''делает вид", что знает,

как надо жить, и довольно тем, как оно живёт.

Пограничная ситуация

Но бунт связан с риском, с возможностью потерять жизнь. Ситуация между

жизнью, и смертью, в которую вольно или невольно попадает человек, получила

название пограничной. Это может быть риск альпиниста, риск бизнесмена в

сомнительных финансовых операциях, риск азартного игрока, поставившего на

карту всё своё состояние, или предстоящая хирургическая операция с неясным

исходом, когда можно было бы ещё пожить и без неё и т.п. Риск считается

оправданным, если приобретения в случае удачи больше, чем потери при

возможной неудаче. В противном случае риск не оправдан.

Однако, даже осознавая ничтожность шансов, некоторые всё равно

предпочитают рисковать. Чаще всего это лабиринтные люди; машинальные в

большинстве случаев предпочитают "синицу в руке", нежели "журавля в небе".

Если человеку удаётся благополучно "выкарабкаться" из пограничной

ситуации, то происходит структурное изменение его личности: меняется

иерархия (порядок расположения) жизненных ценностей. То, что стояло в шкале

жизненных предпочтений на первом-втором месте, переходит в низший разряд; а

то, что человек раньше почти не ценил, выходит на первый план. Изменение

личности, связанное с переоценкой ценностей, может быть весьма радикальным;

перед нами теперь уже как бы другой человек. Нередко люди сознательно, а

чаще всего бессознательно, стремятся к пограничным ситуациям. Их толкает на

это недовольство собой, недовольство своим образом жизни; они интуитивно

чувствуют, что серьёзный риск, которому они подвергают себя, принципиально

изменит их жизнь. Не совсем ясно — в какую сторону, но определенно изменит.

Подросток, занимающий в среде своих сверстников, образно говоря,

"десятое место", предпринимает отчаянный шаг: едва умея плавать,

переплывает серьёзную реку; он чудом не утонул, он страшно рисковал, он

"постоял на краю"; но после этого поступка он изменился как личность, и

теперь входит в число неформальных лидеров. Вряд ли он сам внятно объяснит,

что им двигало. Но мы понимаем: им двигало острое недовольство собой, жажда

самоутверждения. И у него нашлось для этого достаточно мужества.

Смысл смерти

Смерть — сложнейшее философское понятие. Вопрос — почему каждый должен

умереть? — мало трогает, пока человек молод и полон сил; но с возрастом он

начинает беспокоить всё сильнее. Смерть воспринимается как абсурд: человек

полон знаний и жизненного опыта, многое умеет и глубже понимает; казалось

бы, наступает время, когда он, наконец, может максимально реализовать свои

возможности; ан нет, уже "звучит колокол", напоминая, — пора, брат, пора.

Существование человека, в отличие от других вещей, предшествует его

сущности. Когда мастер задумывает изготовить книжный шкаф, то сущность

шкафа (как замысел, назначение) предшествует его существованию

(материализации замысла). Человек же рождается сначала физически и только

потом — духовно. Машинальные люди, как правило, умирают сначала духовно и

лишь затем — физически.

Духовная смерть — это утрата интереса к жизни. Почему лабиринтные

люди, не находя ответа на вопрос "зачем?", всё-таки продолжают жить? Потому

что они надеются, что завтра жить будет интереснее, чем сегодня, интерес ко

всем сторонам жизни, азарт к жизни — великая двигательная сила человека.

Представим себе фантастическую ситуацию: изобретен "эликсир

бессмертия", и нам предлагают маленькую таблеточку, проглотив которую, мы

уже никогда не сможем умереть. Поторопимся ли мы глотать её? Вряд ли. Какие

непривычные и удивительные мысли начнут возникать в связи с этим в нашей

голове! Мы интуитивно почувствуем, что это внесёт радикальные изменения в

наше существование, предвидеть все последствия которого сложно. Бессмертие,

которое на первый взгляд столь заманчиво, опасно. Мы догадаемся, что

утратим в таком случае нечто очень важное, а именно — интерес к жизни.

Зачем напрягаться и торопиться жить? Ведь впереди — немерянные века и

тысячелетия; успеется.

Мы потеряем некий внутренний стержень, точку опоры, нить Ариадны,

волну интереса и азарта, которая несет нас сквозь обстоятельства жизни. Не

зря Мефистофель требовал за бессмертие душу. Слишком велика цена.

Получается странный, но единственный вывод: смысл смерти заключается в

том, чтобы придавать смысл жизни. Не будь смерти, жизнь утратила бы смысл.

Виктор Цой однажды произнёс поразительные по точности и глубине слова:

"Смерть стоит того, чтобы жить". Они скорее бы подошли убелённому сединами

мудрецу, чем молодому человеку, трагично ушедшему из жизни. Именно смерть

приоткрывает человеку абсолютную ценность — счастье быть.

Суицид

Кажется, что люди, прибегающие к самоубийству, просто не осознают

этого момента. Однако всё сложнее. Высшую ценность — быть — иногда

перевешивает антиценность — одиночество. Имеется в виду не уединение, не

временная отгороженность от людей, а одиночество души. В сущности, ни одно

живое существо так не одиноко, как человек. Таким его делает наличие

разума, осознающего призрачность и неустойчивость связей с другими людьми.

Люди, страшась одиночества, тянутся друг, к другу, но интуитивно чувствуют,

что "другой" всегда остаётся загадкой, как и он сам, способной на

непредсказуемость. Взаимное доверие редко бывает абсолютным, если вообще

таким бывает.

Самый ужасный вид одиночества — это ''одиночество в толпе", когда

вокруг — масса людей, но нет ни одной родственной души, с которой можно

поделиться тем, что волнует, что наболело, рассчитывая на понимание.

Оставшись один на один со всеми проблемами и противоречиями, наиболее

тонкие и ранимые натуры не выдерживают их груза и, когда силы иссякают, а

равнодушие окружающих потрясает, уходят из жизни. Ужас одиночества оказался

сильнее страха смерти и инстинкта самосохранения.

Свобода

О свободе написано много правильных слов. "Свобода есть осознанная

необходимость"; "Жить среди людей и быть свободными от них нельзя";

"Свобода относительна; абстрактной и абсолютной свободы не бывает" и т.п.

Но все, эти определения не содержат личностного отношения, то есть чувства

свободы. Свобода рассматривается в них преимущественно как отношение к

внешнему миру.

Экзистенциальное же понимание свободы связано с переживанием этого

отношения; оно ориентировано не во вне, а внутрь человека. Например,

заключённый в тюрьму "за политику", будучи несвободным физически, внутренне

может опушать себя свободным, так как пребывание в тюрьме за свои убеждения

Изначально воспринималось им как возможный и даже закономерный этап его

политической борьбы. Таким образом, тело его несвободно, но дух свободен;

это облегчает неизбежные тяготы заключения и даже даёт ощущение

превосходства над своими мучителями.

В свою очередь, человек, обладающий большой властью над людьми,

особенно если она имеет диктаторский характер, не может ощущать внутренней

раскованности и свободы. Кажется, уж он то свободен, он может делать всё,

что захочет; ан нет: он находится в плену своей власти, постоянно опасается

заговоров, покушений; любой человек воспринимается им как потенциальная

угроза и т.п. Из-за власти он вынужден кривить душой, обещать невыполнимое,

заглушать в себе голос совести.

Человек свободен, если он может позволить себе быть самим собой, не

казаться быть другим. Прикидываться другим — признак несвободы,

зависимости. Свобода - это когда человек может не лгать; когда между его

мыслями и словами нет разнобоя. Это может позволить себе только свободная

личность, и достаточно сильная личность. Ложь — следствие давящего

воздействия других людей или обстоятельств жизни, когда человек в силу

своей слабости вынужден приспосабливаться к ним, расплачиваясь за это

утратой ощущения свободы.

Но приспособляемость опасна. Известен поучительный, хотя и не

лишённый жестокости, эксперимент. Если лягушек поместить в посудину с водой

и начать эту воду очень медленно подогревать, то они постепенно свариваются

и погибают, не проявляя при этом никаких признаков беспокойства. Их

способность приспосабливаться к температуре окружающей среды в данных

условиях оказывается губительной. Так и у человека, слишком уж

"лавирующего", подлаживающегося под внешние факторы и других людей,

происходит утрата своего "Я", потеря чувства свободы, что означает в

конечном счёте потерю самоуважения и внутреннего достоинства.