Русская идея: прошлое и настоящее (концепция евразийства)

Русская идея: прошлое и настоящее (концепция евразийства)

Всероссийский заочный финансово-экономический институт

Р Е Ф Е Р А Т

По дисциплине “Философия”

По теме “Русская идея: прошлое и настоящее

(концепция евразийства)”

Исполнитель:

Факультет

МиМ Специальность

Менеджмент

Ф.И.О.

Пахряева

Марина

Александровна

Руководитель:

Ф.И.О.

Котенко Т.Е.

Архангельск 1999 г.

Умом Россию не понять,

Аршином общим не измерить,

У ней особенная стать,

В Россию можно только верить.

Тютчев

Россия расположена на огромном пространстве, объединяющем различные

народы как западного, так и восточного типа. С самого начала в истории

русского народа играли огромную роль их соседи. Именно поэтому первое

большое историческое сочинение “Повесть временных лет” XI века начинает

свой рассказ о Руси с описания того, с кем соседит Русь, какие реки куда

текут, с какими народами соединяют. На севере это скандинавские народы -

варяги (целый конгломерат народов, к которым принадлежали будущие датчане,

шведы, норвежцы, “англяне”). На юге Руси главные соседи - греки, жившие не

только в собственно Греции, но и в непосредственном соседстве с Русью - по

северным берегам Черного моря. Затем отдельный конгломерат народов -

хазары, среди которых были и христиане, и иудеи, и магометане.

Значительную роль в усвоении христианской письменной культуры играли

болгары и их письменность.

Самые тесные отношения были у Руси на огромных территориях с финно-

угорскими народами и литовскими племенами (литва, жмудь, пруссы, ятвяги и

другие). Многие входили в состав Руси, жили общей политической и культурной

жизнью, призывали, по летописи, князей, ходили вместе на Царьград. Мирные

отношения были с чудью, мерей, весью, емью, ижорой, мордвой, черемисами,

коми-зырянами и т. д. Государство Русь с самого начала было

многонациональным. Многонациональным было и окружение Руси.

Учитывая весь тысячелетний опыт русской истории, можно говорить об

исторической миссии России. В этом понятии исторической миссии нет ничего

мистического. Миссия России определяется ее положением среди других

народов, тем, что в ее составе объединилось до трехсот народов - больших,

великих и малочисленных, требовавших защиты. Культура России сложилась в

условиях этой многонациональности. Россия служила гигантским мостом между

народами. Мостом прежде всего культурным. И это нам необходимо осознать,

ибо мост этот, облегчая общение, облегчает одновременно и вражду,

злоупотребления государственной власти.

Самая характерная черта русской культуры, проходящая через всю ее

тысячелетнюю историю, начиная с Руси X-XIII веков, общей праматери трех

восточнославянских народов - русского, украинского и белорусского, - ее

вселенскость, универсализм. Эта черта вселенскости, универсализма, часто

искажается, порождая, с одной стороны, охаивание всего своего, а с другой -

крайний национализм. Как это ни парадоксально, светлый универсализм

порождает темные тени.

По своему содержанию русская философия универсальна, она исследует

различные темы. Нестандартность, противоречивость социального бытия

обусловили ее особый интерес к социально-политическим проблемам. Причем

русская философия занималась не столько социально-философской проблематикой

вообще, сколько судьбами собственной страны. Интерес к этой теме особенно

возрос в конце XIX- начале XX вв. в связи с катастрофическим обострением

социальной ситуации в России.

Проблемы особенностей русского самосознания и культуры, судеб России,

ее роли в преображении человечества разрабатывались русскими философами в

начале века на основе выдвинутой В.Соловьевым “русской идеи” (1886).

Начатое им исследование судеб России было активно продолжено его

единомышленниками Е. Трубецким, В. Ивановым и др. Суть выдвинутой ими

“русской идеи” сводилась к обоснованию глубокого духовного единства России

и Запада и к критике славянофильских установок на особое мессианское

призвание русского народа как народа избранного.

В послеоктябрьский период появился еще один оригинальный подход к

пониманию места России в мировой истории. Этот подход был обоснован группой

русских философов - эмигрантов в сборнике “Исход Востока” (София, 1921) и

вскоре стал широко известен как концепция евразийства. По серьезности

исследования российской истории и государственности, по силе прозрения в

грядущие пути отечества евразийская школа заметно выделяется среди других

движений эмигрантской мысли. К евразийской школе относилась целая плеяда

ярких и талантливых литераторов, философов, публицистов, экономистов первой

волны эмиграции. Среди наиболее известных - географ П. Н. Савицкий, философ

Л. П. Карсавин, филолог и культуролог Н. С. Трубецкой, историк Г. В.

Вернадский, музыковед и искусствовед П. П. Сувчинский, религиозные философы

и публицисты - Г. В. Флоровский, В. Н. Ильин, Б. Н. Ширяев, критики и

литературоведы А. В. Кожевников (Кожев), Д. П. Святополк-Мирский, правовед

Н. Н. Алексеев, востоковед В. П. Никитин, писатель В. Н. Иванов, экономист

Я. Д. Садовский.

Главная ценность евразийства состояла не в обширности его географии

или сферы интересов у основателей, а в его идеях, одновременно оригинальных

и в тоже время внутренне родственных глубинным традициям русской истории и

государственности. Евразийцам была присуща особая пространственно-временная

оптика, большое историческое зрение, позволившее свежим взглядом в

привычных до боли чертах России разглядеть целый географический континент -

материк с особой исторической судьбой - Евразию. Евразийство рассматривало

русскую культуру не просто как часть европейской, но и как совершенно

самостоятельную культуру, вобравшую в себя опыт не только Запада, но и в

равной мере Востока. Русский народ, с этой точки зрения, нельзя относить ни

к европейцам, ни к азиатам, ибо он принадлежит к совершенно самобытной

этнической общности - Евразия. Подобная оригинальность русской культуры и

государственности (одновременное присутствие европейских и азиатских

элементов) определяет и особый исторический путь России, ее национально-

государственную программу, не совпадающую с западноевропейской традицией.

Причем азиатские истоки для России внутренне ближе западных. Восточность

ориентации России евразийцы прежде всего связывали с геополитической

сферой, не распространяя ее на религиозную область, где они, как писал П.Н.

Савицкий, оставались глубоко “православными людьми”, для которых

“Православная церковь есть тот светильник, который им светит”.

Хотя сами евразийцы видели своих непосредственных предшественников в

лице славянофилов, Данилевского, Леонтьева и Достоевского (как мыслителя-

публициста), они опирались на значительно более давнюю традицию.

Внимательное ее изучение показывает, что евразийское движение - это не

случайный зигзаг российской историософии, якобы рожденный от искр

революционного пожара и усиленный эмигрантской неприкаянностью, но

закономерный итог многовекового развития русской мысли.

Строго говоря, и собственно евразийство началось не в Софии и не в

Берлине, а в России, и еще до революции. Этот “предевразийский” период

движения был связан с научными поисками “старшего” поколения евразийцев -

Г. Вернадского, Л. Карсавина, Н. Трубецкого. Младшее поколение (хотя

разница в годах здесь была минимальная - 5 - 10 лет) - П. Савицкий, Г.

Флоровский - присоединялось уже в эмиграции. Вернадский, с юности

тянувшийся к изучению роли степной Азии в судьбе нашего отечества, уже в

1914 году писал статьи, где образно сравнивал движение России к Востоку с

движением против Солнца. Карсавин до своей высылки из СССР в 1922 году

опубликовал отдельную книгу, само название которой - “Запад, Восток и

русская идея” - говорит о сути его тогдашних интересов. И хотя речь в ней

идет в основном о богословско-религиозном аспекте проблемы Запад - Восток в

ее отношении к национальной идее, а евразийские восточные приоритеты

Карсавина, находящегося тогда под сильным влиянием В. Соловьева, еще не

выкристаллизовались в полной мере, антизападничество занимает в настроениях

мыслителя существенную роль: “Не в европеизации смысл нашего исторического

существования и не европейский идеал преподносится нам как наше будущее”.

Уже тогда, не будучи лично знакомым с другими участниками евразийского

движения, Карсавин сетует на то, что подлинной “истории Востока у нас нет”,

утверждает, что важнейшая цель русской культуры “настоятельно требует

преодоления ограниченности западного эмпиризма и решительного отказа от

суррогата всеединства, именуемых идеалом прогресса”. Серьезно размышлял о

роли Востока в исторических судьбах и перспективах России и Трубецкой,

внимательно изучавший восточные языки, мифологию и фольклористику и

оттачивающий свое будущее евразийское мировоззрение на заседаниях

лингвистического кружка при Московском университете, где помимо обсуждения

языковых проблем говорилось о кризисе западной духовности и “необходимости

сближения европейских и азиатских тенденций мировой истории”. Когда в

Софии, ставшей одним из первых центров эмиграции, встретились и

“объединились на общем мироощущении” основные участники евразийства, этому

объединению предшествовал серьезный путь личностных исканий каждого.

Революция, в которой молодые мыслители увидели закономерный итог 200-летней

европеизации страны, и последующие тяготы беженства сыграли роль

катализатора объединения, увидевшего ясные ориентиры спасения в “исходе к

Востоку”.

В своем идейном развитии евразийство прошло несколько этапов. В

начале двадцатых годов это было, по выражению С. Хоружего, не столько

“единое учение, сколько набор мыслей, религиозных и историософских у

Трубецкого, географических - у Савицкого”. Однако затем, во второй половине

двадцатых годов, евразийская идеология усложняется и вбирает в себя

достаточно противоречивые тенденции. С одной стороны, ее важной

составляющей и философским фундаментом становится высокое метафизическое

учение об иерархии “симфонических личностей”, к высшим звеньям которой

относится “идея Личного Бога” и Россия - Евразия, представляющая собой

“соборность” наций. С другой стороны, движение приобретает все более

политизированную окраску. Выражая естественную претензию любой серьезной

теории увязать себя с практической жизнью, евразийцы попытались дать

подробный анализ процессов, происходящих в современной им большевистской

России. Разумеется, они не могли обойти тему событий 1917 года, к которым у

них было сложное, неоднозначное отношение. Для евразийцев вообще было

характерным разделение понятий революции как явления истории, большевизма

как плода революции и коммунистической идеи как разрушительной

революционной идеологии.

Уже в наше время, на новом этапе исторического развития России и

постсоветского состояния геополитического пространства бывшего СССР идея

евразийства получила новый импульс на новом государственно-политическом

уровне. Она сформулирована в проекте президента Н. Назарбаева и предложена

в качестве конструктивной геополитической доктрины, предусматривающей новый

стратегический механизм политической и экономической интеграции стран-

участниц СНГ. История покажет, соответствует ли эта доктрина коренным

интересам народов, живущих на территории СНГ, или нет.

В заключение можно сказать, что историческая миссия России на

протяжении веков была реализована в различных событиях мирового значения:

борьба с татаро-монгольским игом, остановившая экспансию татаро-монголов на

запад и фактически спасшая Запад от катастрофы; Отечественная война с

французами в 1812 г., не позволившая Наполеону осуществить свои планы

мирового господства и, наконец, Великая Отечественная война 1941 - 1945

гг., в результате которой человечество было спасено от чумы фашизма. Во

всех этих (и многих других, может быть, не таких масштабных) событиях

усилия и жертвы России имели решающее значение.

В области духа на протяжении многих веков русская идея выражалась в

том, что неизменные нравственные представления организовывали жизнь русской

нации, указывали духовные ориентиры русскому человеку, несмотря на все

нашествия и внутренние смуты. То же чувство единения с людьми, те же

понятия меры, гармонии. Всякий раз они наполнялись живым смыслом - в

подвижничестве Сергия, Нила, Серафима, в творчестве Рублева, Пушкина. В

масштабе исторического времени Пушкин и Илья Муромец представляют собой

одинаково совершенное воплощение русского духа, русскости. Русская идея

удивила мир, проявившись в таком замечательном, лучше сказать ослепительном

явлении, как русская литература XIX века. Приведем здесь лишь некоторые

имена: А. С. Пушкин, Н. В. Гоголь, Ф. М. Достоевский, Л. Н. Толстой, А. П.

Чехов...

Вот слова Гоголя о Пушкине: “Русский человек в его развитии. В нем

русская природа, русская душа, русский язык, русский характер отразились...

в такой очищенной красоте”.

А закончим словами о. Павла Флоренского: “... Я верю и надеюсь, что,

исчерпав себя нигилизм докажет свое ничтожество, всем надоест, вызовет

ненависть к себе, и тогда, после краха всей этой мерзости, сердца и умы не

по-прежнему вяло и с оглядкой, а наголодавшись, обратятся к русской идее, к

идее России, к святой Руси... Я верю в то, что кризис очистит русскую

атмосферу, даже всемирную атмосферу”.

Будем верить и надеяться и мы.