Смысл человеческого бытия, проблема жизни, смерти и бессмертия
Смысл человеческого бытия, проблема жизни, смерти и бессмертия
ГОСУДАРСТВЕННЫЙ КОМИТЕТ ПО КИНЕМАТОГРАФИИ
САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ КИНО И ТЕЛЕВИДЕНИЯ
Кафедра общественных наук
Реферат по философии
на тему: ”Смысл человеческого бытия. Проблема жизни, смерти и
бессмертия”
Выполнил: аспирант 1 курса
ХХХХХХХХХХ
Принял: Шелепанова Т.В.
Санкт-Петербург
199Х
Содержание
Введение
1. Человек в поисках смысла
2. Проблема смерти
2.1. Смысл смерти
2.2. Трагедия и парадокс смерти
3. Проблема бессмертия
3.1. Бессмертие божественного в человеке
3.2. Бессмертие личности
Заключение
Список литературы
Введение
Издревле человек ставил перед собой вопрос, в чем сущность
человеческого бытия. Многие философы и мыслители пытались ответить, для
чего живет человек, для чего пришел он в этот мир, почему он умирает и что
происходит с ним после смерти.
Ориентация греческих мыслителей на человека и его разум тесно связана
с фундаментальной установкой всей греческой культуры - с призывом к
самопознанию. Изречение ”Познай самого себя”, высеченное на колонне при
входе в храм Аполлона в Дельфах, явилось одной из ведущих идей на
поворотных пунктах истории.
Для Сократа смысл человеческой жизни заключается в философствовании, в
постоянном самопознании, вечном поиске самого себя путем испытания.
Преодоление неведения предполагает поиск того, что есть добро и зло,
прекрасное и безобразное, истина и заблуждение. Согласно Платону, счастье
(блаженство) возможно лишь в загробном мире, когда бессмертная душа -
идеальная сущность в человеке - освобождается от оков бренного тела.
Природа человека, считает Платон, определяется его душой, точнее, душой и
телом, но с приматом души над телом, божественного бессмертного начала над
смертным, телесным. По учению Платона, человеческая душа состоит из трех
частей: первая из них выражает идеально - разумную способность, вторая -
вожделяюще-волевую, третья - инстинктивно-аффектную. В зависимости от того,
какая из этих частей берет верх, зависит судьба человека, направленность
его деятельности, смысл его жизни.
На вопрос, о чем человек должен мечтать, Антисфен говорил: ”О том,
чтобы умереть счастливым”. ”Тот, кто хочет быть бессмертным, - говорил он,
- должен вести благочестивую и праведную жизнь”. ”Государства погибают
тогда, когда перестают отличать дурных от хороших”.
В отличие от славянского язычества (основными мировоззренческими
доминантами которого были антропоморфизация природы и натурализация
человека) и эллинского типа культуры (где мерой всех вещей являлся
героизированный человек) принятое Русью христианство диктовало качественно
иную концепцию человека. Основой всех основ и мерой всех вещей стало высшее
духовное субстанциональное первоначало.
Через осознание своей малости, греховности, даже ничтожности перед
абсолютностью идеала и в стремлении к нему человек получил перспективу
духовного развития, его сознание становится динамично направленным к
нравственному совершенствованию. Совесть, нравственная чистота, стремление
творить добро, совершать духовные подвиги становится стержнем личностного
самосознания, поведения лучших представителей русского народа, гарантами
его социального развития. Средства нравственного, духовного становления,
борьбы личности против ее подавления на разных этапах средневековой истории
Руси были различны - от стремления к духовному самоуглублению в духе Нила
Сорского до бунтарского протеста протопопа Аввакума в защиту народных
традиций от их сознательного разрушения сверху.
Проблема человека занимает одно из центральных мест в философии
французского Просвещения. Свое понимание человека французские материалисты
противопоставляли религиозно-философской антропологии, решительно отвергали
дуалистическую трактовку природы человека, как сочетания телесной,
материальной субстанции и нематериальной, бессмертной души. Что касается
философов-деистов, то Руссо допускал бессмертие души и загробное воздаяние,
тогда как Вольтер отрицал, что душа бессмертна, а по поводу того, что
возможна ли ”божественная справедливость” в загробной жизни, предпочитал
хранить ”благоговейное молчание”.
В истолковании человеческой природы Вольтер выступил противником
Паскаля, отвергая не только его дуализм, но и главную мысль философа, что
человек - одно из наиболее слабых и ничтожных существ в природе, своего
рода ”мыслящий тростник”. Люди не так жалки и не так злы, как полагал
Паскаль, подчеркивает Вольтер. Идее же Паскаля об одиночестве и
заброшенности людей он противопоставляет свой тезис о человеке, как
общественном существе, стремящемся к образованию ”культурных сообществ”. Не
приемлет Вольтер и паскалевское осуждение человеческих страстей и эгоизма.
”Любовь к себе”, другие влечения и страсти являются, согласно Вольтеру,
первопричиной всех человеческих деяний, тем импульсом, который объединяет
людей, приводит к образованию процветающих городов и великих государств.
Стремление к последовательно материалистическому решению проблемы
человека получило яркое выражение в сочинениях Ламетри, Дидри и Гельвеция.
Лейтмотивом их философской антропологии является положение о материальном
единстве человека, теснейшей зависимости ”способностей души”, всех
психических процессов, начиная с ощущения и кончая мышлением, от нервной
системы и мозга, от состояния ”телесной субстанции”. В соответствии с такой
точкой зрения смерть тела рассматривалась как причина прекращения всей
психической деятельности человека, как естественное и закономерное
завершение земной жизни, единственно возможной и реальной.
1. Человек в поисках смысла
В отличие от животных инстинкты не диктуют человеку, что ему нужно, и
в отличие от человека вчерашнего дня, традиции не диктуют сегодняшнему
человеку, что ему должно. Не зная ни того, что ему нужно, ни того, что он
должен, человек утратил ясное представление о том, чего же он хочет. В
итоге он либо хочет того же, чего и другие (конформизм), либо делает то,
что другие хотят от него (тоталитаризм).
Смысл должен быть найден, но не может быть создан. Создать можно лишь
субъективный смысл, простое ощущение смысла, либо бессмыслицу. Смысл не
только должен, но и может быть найден, и в поисках смысла человека
направляет его совесть. Одним словом, совесть - это орган смысла. Ее можно
определить как способность обнаружить тот единственный и уникальный смысл,
который кроется в любой ситуации. Смысл - это всякий раз также и конкретный
смысл конкретной ситуации. Это всегда ”требование момента”, которое всегда
адресовано конкретному человеку. И как неповторима каждая отдельная
ситуация, так же уникален и каждый отдельный человек.
Каждый день и каждый час предлагают новый смысл, и каждого человека
ожидает другой смысл. Смысл есть для каждого, и для каждого существует свой
особый смысл. Из всего этого вытекает, что смысл должен меняться как от
ситуации к ситуации, так и от человека к человеку. Однако смысл вездесущ.
Нет такого человека, для которого жизнь не держала бы на готове какое-
нибудь дело, и нет такой ситуации, в которой нам бы не была предоставлена
жизнью возможность найти смысл.
Человек не только ищет смысл в силу своего стремления к смыслу, но и
находит его, а именно тремя путями. Во-первых, он может усмотреть смысл в
действии, в создании чего-либо. Во-вторых, он видит смысл в том, чтобы
переживать что-то, и, наконец, он видит смысл в том, чтобы кого-то любить.
Но даже в безнадежной ситуации, перед которой он беспомощен, он способен
видеть смысл.
В жизни не существует ситуаций, которые были бы действительно лишены
смысла. Это можно объяснить тем, что представляющиеся нам негативными
стороны человеческого существования - в частности, трагическая триада,
включающая в себя страдание, вину и смерть, - также могут быть
преобразованы в нечто позитивное, в достижение, если подойти к ним с
правильной позиции и с адекватной установкой.
Осуществляя смысл, человек реализует сам себя. Осуществляя же смысл,
заключенный в страдании, мы реализуем самое человеческое в человеке. Мы
обретаем зрелость, мы растем, мы перерастаем самих себя. Именно там, где мы
беспомощны и лишены надежды, будучи не в состоянии изменить ситуацию, -
именно там мы призваны, ощущаем необходимость измениться самим.
Существует определение, гласящее, что смыслы и ценности - не что иное,
как реактивные образования и механизмы защиты. Но являются ли смыслы и
ценности столь относительными и субъективными, как полагают? Смысл
относителен постольку, поскольку он относится к конкретному человеку,
вовлеченному в особую ситуацию. Можно сказать, что смысл меняется, во-
первых, от человека к человеку и, во-вторых, - от одного дня к другому,
даже от часа к часу. Конечно, предпочтительнее говорить об уникальности, а
не об относительности смыслов. Уникальность, однако, - это качество не
только ситуации, но и жизни как целого, поскольку жизнь - это вереница
уникальных ситуаций. Человек уникален как в сущности, так и в
существовании. В предельном анализе никто не может быть заменен - благодаря
уникальности каждой человеческой сущности. И жизнь каждого человека
уникальна в том, что никто не может повторить ее. Нет такой вещи, как
универсальный смысл жизни, есть лишь уникальные смыслы индивидуальных
ситуаций. Однако среди них есть и такие, которые имеют нечто общее, и,
следовательно, есть смыслы, которые присущи людям определенного общества, и
даже более того - смыслы, которые разделяются множеством людей на
протяжении истории. Эти смыслы и есть то, что понимается под ценностями.
Таким образом, ценности можно определить как универсалии смысла,
кристаллизующиеся в типичных ситуациях, с которыми сталкивается общество
или даже все человечество.
Обладание ценностями облегчает для человека поиск смысла, по крайней
мере в типичных ситуациях, он избавляет от принятия решений. Но, к
сожалению, ему приходится расплачиваться за это облегчение, потому что в
отличие от уникальных смыслов, пронизывающих уникальные ситуации, может
оказаться, что две ценности входят в противоречие друг с другом. А
противоречия ценностей отражаются в душе человека в форме ценностных
конфликтов.
Впечатление, что две ценности противоречат друг другу, является
следствием того, что упускается целое измерение. Что это за измерение? Это
иерархический порядок ценностей. По Максу Шеллеру, оценивание имплицитно
предполагает предпочтение одной ценности другой. Ранг ценности переживается
вместе с самой ценностью. Иными словами, переживание определенной ценности
включает переживание того, что она выше какой-то другой. Следовательно,
приходим к выводу, что для ценностных конфликтов нет места. Однако
переживание иерархического порядка ценностей не избавляет человека от
принятия решений.
Влечения толкают человека, ценности - притягивают. Человек всегда
волен принять или отвергнуть ценность, которая предлагается ему ситуацией.
Это справедливо также относительно иерархического порядка ценностей,
которые передаются моральными и этическими традициями и нормами. Они должны
пройти проверку совестью человека - если только он не отказывается
подчиняться своей совести и не заглушает ее голоса.
Смысл - это то, что имеется в виду человеком, который задает вопрос,
или ситуацией, которая тоже подразумевает вопрос, требующий ответа.
Конечно, человек свободен в ответе на вопросы, которые задает ему жизнь. Но
эту свободу не следует смешивать с произвольностью. Ее нужно понимать с
точки зрения ответственности. Человек отвечает за правильность ответа на
вопрос, за нахождение истинного смысла ситуации. А смысл - это нечто, что
нужно скорее найти, чем придать, скорее обнаружить, чем придумать.
Смыслы не могут даваться произвольно, а должны находиться
ответственно. Смысл следует искать при помощи совести. И действительно,
совесть руководит человеком в его поиске смысла. Совесть может быть
определена как интуитивная способность человека находить смысл ситуации.
Кроме того, что совесть интуитивна, она является творческой способностью.
Совесть также обладает способностью обнаруживать уникальные смыслы,
противоречащие принятым ценностям. Живая, ясная и точная совесть -
единственное, что дает человеку возможность сопротивляться эффектам
экзистенциального вакуума - конформизму и тоталитаризму.
2. Проблема смерти
2.1. Смысл смерти
Проблема смерти приобретает центральное значение у Фрейда. И
центральной является именно проблема смерти, связанная неразрывно с
проблемой времени. Проблема бессмертия вторична, и она обычно неверно
ставилась. Смерть есть самый глубокий и самый значительный факт жизни,
возвышающий самого последнего из смертных над обыденностью и пошлостью
жизни.
Только факт смерти ставит в глубине вопрос о смысле жизни. Жизнь в
этом мире имеет смысл именно потому, что есть смерть. Смысл связан с
концом. И если бы не было конца, т.е. если бы была дурная бесконечность
жизни, то смысла в жизни не было бы. Смерть -предельный ужас и предельное
зло - оказывается единственным выходом из дурного времени в вечность, и
жизнь бессмертная и вечная оказывается достижимой лишь через смерть.
Платон учил, что философия есть не что иное, как приготовление к
смерти. Но беда лишь в том, что философия сама по себе не знает, как нужно
умереть и как победить смерть.
Жизнь благородна только потому, что в ней есть смерть, есть конец,
свидетельствующий о том, что человек предназначен к другой, высшей жизни. В
бесконечном времени смысл никогда не раскрывается, смысл лежит в вечности.
Но между жизнью во времени и жизнью в вечности лежит бездна, через которую
переход возможен только лишь путем смерти, путем ужаса разрыва. Гейдеггер
говорил, что обыденность парализует тоску, связанную со смертью.
Обыденность вызывает лишь низменный страх перед смертью, дрожание перед ней
как перед источником бессмыслицы. Смерть есть не только бессмыслица жизни в
этом мире, тленность ее, но и знак, идущий из глубины, указывающий на
существование высшего смысла жизни.
Не низменный страх, но глубокая тоска и ужас, который вызывает в нас
смерть, есть показатель того, что мы принадлежим не только поверхности, но
и глубине, не только обыденности жизни во времени, но и вечности. Вечность
же во времени не только притягивает, но и вызывает ужас и тоску. Смысл
смерти заключается в том, что во времени невозможна вечность, что
отсутствие конца во времени есть бессмыслица.
Но смерть есть явление жизни, она еще по эту сторону жизни, она есть
реакция жизни на требование конца во времени со стороны жизни. Смерть есть
явление, распространяющееся на всю жизнь. Жизнь есть непрерывное умирание,
изживание конца во всем, постоянный суд вечности над временем. Жизнь есть
постоянная борьба со смертью и частичное умирание человеческого тела и
человеческой души.
Время и пространство смертоносны, они порождают разрывы, которые
являются частичным переживанием смерти. Когда во времени умирают и исчезают
человеческие чувства, то это есть переживание смерти. Когда в пространстве
происходит расставание с человеком, с домом, с городом, с садом, с
животным, сопровождающееся ощущением, что, может быть, никогда их больше не
увидишь, то это есть переживание смерти. Смерть наступает для нас не только
тогда, когда мы сами умираем, но и тогда уже, когда умирают наши близкие.
Мы имеем в жизни опыт смерти, хотя и не окончательный. Стремление к
вечности всего бытия есть сущность жизни. И вместе с тем вечность
достигается лишь путем прохождения через смерть, и смерть есть участь всего
живущего в этом мире, и, чем сложнее жизнь, чем выше уровень жизни, тем
более ее подстерегает смерть.
Смерть имеет положительный смысл. Но смерть есть вместе с тем самое
страшное и единственное зло. Всякое зло может быть сведено к смерти.
Убийство, ненависть, злоба, разврат, зависть, месть есть смерть и сеяние
смерти. Смерть есть на дне всякой злой страсти. Никакого другого зла, кроме
смерти и убийства не существует. Смерть есть злой результат греха.
Безгрешная жизнь была бы бессмертной, вечной. Смерть есть отрицание
вечности, и в этом онтологическое зло смерти, ее вражда к бытию, ее попытки
вернуть творение к небытию. Смерть сопротивляется Божьему творению мира,
она есть возврат к изначальному небытию.
Смерть отрицательно свидетельствует о силе Божьей в Мире и о Божьем
смысле, обнаруживающимися в бессмыслице. Можно даже сказать, что мир
осуществил бы свой безбожный замысел бесконечной (невечной) жизни, если бы
не было бы Бога, но так как есть Бог, то этот замысел неосуществим и
кончается смертью. И Сын Божий, Искупитель и Спаситель, абсолютно
безгрешный и святой, должен был принять смерть, и этим освятил смерть.
Отсюда двойное отношение христианства к смерти. Христос смертью смерть
попрал. В почитании креста мы почитаем смерть, освобождающую, побеждающую
смерть. Чтобы ожить, нужно умереть. В кресте смерть преображается и ведет к
жизни, к воскрешению. И вся жизнь этого мира должна быть проведена через
смерть, через распятие. Без этого она не может прийти к воскрешению, к
вечности. Добро, благо есть жизнь, сила и полнота жизни, вечность жизни.
Смерть есть безумие, ставшее обыденностью.
Живые, а не мертвые страдают, когда смерть сделает свое дело. Мертвые
больше не могут страдать; и мы можем даже похвалить смерть, когда она
кладет конец крайней физической боли или печальному умственному упадку.
Однако неправильно говорить о смерти как о ”вознаграждении”, поскольку
подлинное вознаграждение, как и подлинное наказание, требует сознательного
переживания факта. В жизни каждого человека может наступить момент, когда
смерть будет более действенной для его главных целей, чем жизнь; когда то,
за что он стоит, благодаря его смерти станет более ясным и убедительным,
чем если бы он поступил любым другим образом.
Смерть - это совершенно естественное явление, она играла полезную и
необходимую роль в ходе длительной биологической эволюции. Действительно,
без смерти, которая придала самое полное и серьезное значение факту
выживания наиболее приспособленных, и таким образом сделала возможным
прогресс органических видов, человек вообще никогда не появился бы.
Социальное значение смерти также имеет свои положительные стороны.
Ведь смерть делает нам близкими общие заботы и общую судьбу всех людей
повсюду. Она объединяет нас глубоко прочувственными сердечными эмоциями и
драматически подчеркивает равенство наших конечных судеб. Всеобщность
смерти напоминает нам о существенном братстве людей, которое существует
несмотря на все жестокие разногласия и конфликты, зарегистрированные
историей, а также в современных делах.
2.2. Трагедия и парадокс смерти
Смерть, которая порождается природной закономерностью и к которой
человек приговаривается биологическим процессом, есть самое индивидуально-
личное в человеке. И она есть прежде всего прекращение сообщений с другими
людьми и с жизнью космоса. Каждый человек должен пройти через трагедию
смерти. Фрейд утверждает, что цель, к которой стремится всякая жизнь, есть
смерть. Парадокс смерти в том, что смерть есть самое страшное зло, которое
больше всего страшит человека, и через это зло раскрывается выход к вечной
жизни, или один из выходов. Такими парадоксами наполнена наша жизнь. Плохая
бесконечность жизни как раз и делала бы человека конечным существом.
Парадокс смерти имеет в мире не только этическое, но и эстетическое
свое выражение. Смерть уродлива, и она есть предельное уродство,
разложение, потеря лица, потеря всякого облика и лика, торжество низших
элементов материального мира. И смерть прекрасна, она облагораживает
последнего из смертных и ставит его на одну высоту с самыми первыми, она
побеждает уродство пошлости и обыденности. Смерть - это предельное зло,
благороднее жизни в этом мире. Красота, прелесть прошлого связана с
облагораживающим фактом смерти. Именно смерть очищает прошлое и кладет на
него печать вечности. В смерти есть не только разложение, но и очищение.
Испытания смерти не выдерживает ничто испортившееся, разложившееся и
тленное. Это испытание выдерживает лишь вечное. Нравственный парадокс жизни
и смерти выразим в этическом императиве: относись к живым, как к умирающим,
к умершим относись, как к живым, т.е. помни всегда о смерти, как о тайне
жизни, и в жизни, и в смерти утверждай всегда вечную жизнь.
Трагедию смерти можно сознать лишь при остром сознании личности.
Трагедия смерти ощутима лишь потому, что личность переживается как
бессмертная и вечная. Трагична лишь смерть бессмертного, вечного по своему
значению и назначению. Смерть смертного, временного совсем не трагична.
Трагична смерть личности в человеке, потому что личность есть вечная Божья
идея, вечный Божий замысел о человеке. Личность не рождается от отца и
матери, личность творится Богом. Человек в этом мире есть смертное
существо. Но он сознает в себе образ и подобие Божье, личность, сознает
себя принадлежащим не только к природному, но и к духовному миру. И потому
человек почитает себя принадлежащим не только к природному, но и духовному
миру. И потому человек почитает себя принадлежащим к вечности и стремится к
вечности. Человек бессмертен и вечен, как духовное существо, принадлежащее
к нетленному миру, но он есть духовное существо не естественно и
фактически, он есть духовное существо, когда он осуществляет себя духовным
существом, когда в нем побеждает дух и духовность, овладевает его
природными элементами. Бессмертным оказывается вид, род, а не индивидуум.
Бессмертие завоевывается личностью и есть борьба за личность. Фихте или
Гегель не знают личного человеческого бессмертия. Человеческая личность и
ее вечная судьба приносятся в жертву идее, ценности, мировому духу,
мировому разуму и т.п.
Материализм, позитивизм и т.п. учения примиряются со смертью,
узаконивают смерть и вместе с тем стараются забыть о ней, устраивая жизнь
на могилах покойников. Отношение к смерти стоическое или буддийское
бессильно перед ней и означает победу смерти, но оно благороднее родовых
теорий, совершенно забывающих о смерти. Душевное, а не духовное отношение к
смерти всегда печально и меланхолично, в нем всегда есть печаль
воспоминания, не имеющего силы воскрешать. Только духовное отношение к
смерти победно. Только христианство знает победу над смертью. Христианство
учит не столько об естественном бессмертии, не предполагающем никакой
борьбы, сколько о воскресении, предполагающем борьбу духовных, благодатных
сил с силами смертоносными. Учение о воскрешении исходит из трагического
факта смерти и означает победу над ним, чего нет ни в каких учениях о
бессмертии, ни в орфизме, ни у Платона, ни в теософии. Только христианство
прямо смотрит в глаза смерти, признает и трагизм смерти, и смысл смерти, и
вместе с тем не примиряется со смертью и побеждает ее. Человек и смертен и
бессмертен, он принадлежит и смертоносному времени и вечности, он и
духовное существо, и существо природное. Смерть есть страшная трагедия, и
смерть через смерть побеждается воскресением. Но смерть побеждается не
природными, а сверхприродными силами.
Ужас смерти есть не только ужас смерти личности, но и ужас смерти
мира. Есть личный Апокалипсис и Апокалипсис мировой. Апокалипсис- есть
откровение о смерти мира, хотя смерть в нем не последнее слово. Смертен не
только человек, не только народы и культуры, но и все человечество в целом,
и весь мир, вся тварь. Апокалипсис есть не подлежащий рационализированию
парадокс времени и вечности. Конец нашего мира наступает во времени, еще в
нашем времени. Но он также есть конец нашего времени, и потому он за его
пределами. Конец мира, как и каждого отдельного человека, есть событие и
имманентное, и трансцендентное. Ужас и тоска и вызываются этим непонятным
для нас совмещением имманентного и трансцендентного, посюстороннего и
потустороннего, времени и вечности. Для каждого из нас и для всего мира
наступает катастрофа, скачок через бездну, непостижимый выход из времени, в
самом времени совершающийся. Если бы наш греховный мир в нашем греховном
времени был бесконечным, не знал конца, то это был бы такой же злой кошмар,
как и бесконечное продолжение во времени жизни отдельного человека. Это
было бы торжеством бессмыслицы. Страшный суд над личностью и миром во
внутреннем своем понимании есть не что иное, как обретение смысла, как
установка ценностей и качеств.
Парадокс времени и вечности существует также и для судьбы личности.
Бессмертная и вечная жизнь объективируется, натурализуется, и тогда говорят
о ней как о загробном существовании. Но бессмертная, вечная жизнь, не
объективированная и не натурализованная, взятая изнутри, есть жизнь
принципиально иного качества, чем вся природная и даже сверхприродная
жизнь, она есть жизнь духовная, в которой вечность наступает уже во
времени. Вечная жизнь может раскрыться в каждом мгновении, в глубине
мгновения как вечное настоящее. Вечная жизнь не есть будущая жизнь, а жизнь
настоящего, жизнь в глубине мгновения. В этой глубине мгновения происходит
разрыв времени. Поэтому этически ложна та установка, которая ждет вечности
в будущем, как загробного существования, ждет смерти во времени, чтобы
приобщиться к вечной божественной жизни. В будущем, в сущности, никогда не
наступит вечности, в будущем есть лишь дурная бесконечность. Так можно
представить себе лишь ад. Вечность и вечная жизнь наступает не в будущем, а
в мгновении, т.е. выходе из времени, в перекрещении вечной проекции жизни
во времени.
Смерть существует извне как некоторый натуральный факт, наступающий в
будущем, и она означает овременение бытия, проекцию жизни в будущем. Но
преодоление смерти и победа над ней означает не забвение и не отсутствие
чувствительности к ней, а принятие ее внутрь духа, когда она перестает уже
быть натуральным фактом во времени и становится обнаружением смысла,
идущего из вечности. Смерть личная и смерть мировая, как и смерть наций и
цивилизаций, как и смерть исторических форм государства, общества и
бытового уклада, означает катастрофическое напоминание смысла и правды о
том, что они не исполнены и искажены. Смерть наступает для жизни, которая
не реализует себя по божественному смыслу и божественной правде. Смерть -
не только торжество бессмыслицы, результат греха и возобладание темных сил,
но и торжество смысла, напоминание о божественной правде, недопущение
неправды быть вечной.
3. Проблема бессмертия
Проблема бессмертия - основная, самая главная проблема человеческой
жизни, и лишь по поверхности и легкомыслию человек об этом забывает. Иногда
он хочет убедить себя, что забыл, не позволяет себе думать о том, что
важнее всего. Все религии, начиная с зачаточных религиозных верований
дикарей, строились в отношении к смерти. Человек есть существо,
поставленное перед смертью в течение всей своей жизни, а не только в
последний час жизни. Человек ведет двоякую борьбу: за жизнь и за
бессмертие. Смерть есть явление еще внутри жизни, а не по ту сторону, самое
потрясающее явление, пограничное с трансцендентным.
Сильное страдание всегда ставит вопрос о смерти и бессмертии. Но и
всякое углубление жизни ставит все тот же вопрос. Было построено много
типов религиозных и философских учений о победе над ужасом смерти и
достижении реального или призрачного бессмертия: спиритуалистическое учение
о бессмертии души; учение о перевоплощении душ; мистико-пантеистическое
учение о слиянии с Божеством; идеалистическое учение о бессмертии идей и
ценностей; христианское учение о воскресении целостного человека;
притупление остроты проблемы смерти через слияние с коллективной жизнью на
земле и через возможность земного счастья. Спиритуалистическое учение о
бессмертии души сулит бессмертие лишь части человека, а не целостному
человеку. Учение о перевоплощении еще менее дает бессмертия целостному
человеку, оно предполагает его разложение на отдельные элементы и ввержение
человека в космический круговорот, оставляет его во власти времени. Человек
может перейти в нечеловеческий род существования. Учение о слиянии с
божеством не означает бессмертия личности, а лишь бессмертие безличных идей
и ценностей. Идеалистическое учение также не означает бессмертия личности,
а лишь бессмертие безличных идей и ценностей. Отворачивание от темы о
бессмертии через обращенность к грядущему счастью человечества говорит о
неразрешимости этой темы и о вражде к ее постановке. Только христианское
учение о воскресении целостного человека отвечает на поставленный вопрос,
но с ним связано много трудностей.
3.1 Бессмертие божественного в человеке
Вопрос о смерти и бессмертии неразрывно связан с сознанием личности, с
личной судьбой. Если потерять острое сознание личности и забыть о ее
единственной и вечной судьбе, то можно утешить себя тем, что жизнь в
природе, в роде вечно возрождается и бессмертна. Человек, как личность,
борется со смертью во имя бессмертия. Биологи говорят, что смерть- есть
цена, которую должно уплатить за высокое дифференциальное развитие. Более
философски это выражает Зиммель, когда говорит, что жизнь получает форму,
потому что живущее умирает. Но это значит, что умирает то, что наиболее
требует бессмертия. Парадоксально это нужно выразить так, что наиболее
подвержено смерти бессмертное. Так это с натуралистической точки зрения,
так это в объективированном мире.
Человек бессмертен потому, что в нем есть божественное начало. Но
бессмертно не только божественное в человеке, бессмертен весь состав
человека, которым овладевает дух. Духовное начало и есть то начало в
человеке, которое сопротивляется окончательной объективации человеческого
существования, ведущей к смерти, окончательному погружению в смертоносный
поток времени. Исключительная поглощенность своим личным бессмертием, как и
своим собственным спасением, есть трансцендентный эгоизм. Идея личного
бессмертия, выделенного из всеобщей эсхатологической перспективы, из
мировой судьбы, противоречит любви. Но любовь есть главное духовное орудие
в борьбе с царством смерти. Антиподы любовь и смерть между собой связаны.
Любовь открывается с наибольшей силой, когда близка смерть. И любовь не
может не победить смерть. Истинно любящий - есть победитель над смертью.
Бессмертие есть не человеческое и не божественное только дело, а дело
богочеловеческое, дело свободы и дело благодати, дело, совершающееся снизу
и сверху. Неточно думать, что человек есть по природе натурально
бессмертное существо, и также неточно думать, что человек лишь сверху, от
божественной силы получает свое бессмертие.
Ошибочность тут в разрыве богочеловеческой связи, в самоутверждении
человека и в унижении человека, его человеческого. Мы сплошь и рядом мыслим
о бессмертии, перенося на феноменальный мир то, что относимо только к
нуменальному миру, и перенося на нуменальный мир то, что относимо лишь к
феноменальному миру. Учение о бессмертии должно пройти через очищающую
критику, через которую должно пройти и учение об откровении. Необходимо
очищение от наивного антропоморфизма, космоморфизма и социоморфизма.
Истинная перспектива бессмертия есть перспектива богочеловеческая, а не
отвлеченно человеческая. И в проблеме бессмертия мы встречаемся с все той
же диалектикой божественного и человеческого.
Древним свойственна была вера не в бессмертие человека и
человеческого, а в бессмертие Бога и божественного. Душа связывается с
дуновением, которое исходит от бога. Душа имеет тень. Очень широко было
распространено верование, что нужно питать покойников, иначе могут быть с
их стороны враждебные действия. На пути загробной жизни видели разного рода
препятствия: в переходе опасных мест, во встрече с дикими зверями. Трудная
и опасная борьба была и после смерти. Только в Египте были моральные
требования для бессмертия. Египтяне первые признали человеческую душу
бессмертной. Но сначала бессмертным признавался лишь один царь, потом
привилегированный слой.
Душа, освобожденная от тела, бессмертна, потому что она божественна.
Бессмертие зерна - источник веры в бессмертие у египтян.
Учение о перевоплощении, очень широко распространенное в древнем мире,
связано с моральным возмещением, со злом, содеянным в прежних
перевоплощениях. В зороастризме было уже воскресение во плоти. Очень
характерно, что греки связывали надежды на бессмертие с душой, евреи же с
Богом. Поэтому идея бессмертия души греческого происхождения. Спасение для
евреев есть спасение всего народа. Вообще у пророков не было веры в личное
бессмертие. В эсхатологии есть различие перспективы мессианско -
исторической и перспективы личного бессмертия. В христианство вошло и то, и
другое. Древнееврейская религия учила о безнадежности Шеол после смерти и
верила в награды лишь в этой жизни. Книга Иова обозначила глубокий кризис
сознания. Лишь во II веке иудаизм принял верование о воздаянии в будущей
жизни. Но евреи, в отличие от греков, пришли к верованию в воскресение с
телом, а не в бессмертие души. Только Ессеи были спиритуалистического
направления и видели в материи источник зла. Филон принадлежал к
эллинистической мысли и имел не столько мессианские ожидания в отношении к
народу, сколько индивидуальные ожидания в отношении к душе. Гностики
думали, что духовный элемент в человеке должен отделиться от материи и
соединиться с Богом, который не есть Творец мира. Но и иудаизм, и эллинизм
кончили проблемой победы над смертью и завоеванием бессмертия.
Достигнуть бессмертия у греков - значит стать Богом. Бессмертие - есть
проявление в человеке божественного начала, только оно и бессмертно.
Бессмертны лишь герои, полубоги, а не обыкновенные люди. Есть раздельность
человека и божественного рода, нет богочеловеческой связи. Вера в
бессмертие души вышла из культа Диониса. Происходило смешение
сверхчеловеческого и бесчеловеческого, исчезновение человеческого. Это в
поздний час истории повторяется у Ницше. Человек смертен. Но бессмертие
возможно, потому что в человеке есть божественное начало. В человеке есть
титанический и дионисический элемент. Чисто греческая Аполлонова религия
проникает в дионисическую стихию. Отсюда родился орфизм. Освобождение
человека происходит не от самого человека, а от благодати спасающего Бога.
Страдающий Бог своей смертью и воскресением дает человеку бессмертие.
Гераклит учит, что душа есть огонь. В человеке есть Бог. Индивидуального
бессмертия нет, есть лишь универсальный огонь. Пифагор признавал бессмертие
души, но связывал с перевоплощением. У Анаксагора бессмертен дух, а не
душа. Бессмертно общее, а не индивидуальное. Греческой трагедии чужда была
идея потусторонности. Народной греческой вере чужда была идея бессмертия
души по ее природе. Эта идея вынашивалась в теологии и философии. Искание
бессмертия связано с мистериями.
Извне душа зависит от тела, а тело зависит от объектного физического
мира. Человек превращен в одну из вещей мира. Биологически смерть
происходит от разложения сложного состав организма. Клетка же бессмертна,
потому что она проста. Вейсман думал, что клетка оплодотворенная виртуально
бессмертна. Платон защищал возможность бессмертия на том основании, что
душа проста. Это стало классическим аргументом, который носит
натуралистический характер. Физическая энергия человеческого организма не
погибает, а лишь трансформируется, рассеивается по миру. Возникает вопрос:
что же делается после смерти с психической энергией? Человеческий организм
имеет множественный состав, он колониален и потому легко разлагается.
Личность есть единство и неизменность в постоянных изменениях
множественного состава человека. Духовное начало и есть то, что
поддерживает это единство и неизменность.
Но парадокс в том, что самое духовное начало требует смерти, ибо
бесконечные стремления человека не осуществимы в пределах этого
феноменального мира. Смерть царит лишь в мире феноменов, подчиненных
космическому и историческому времени. В экзистенциальном времени она
означает лишь опыт, лишь прохождение через испытание. Смерть есть судьба
человека, прохождение самый иррациональный и самый потрясающий опыт.
Духовный смысл смерти иной, чем смысл биологический. В природе нет
ничто, небытия, есть лишь изменение, разложение и сложение, развитие. Ужас
ничто, бездна небытия существует лишь в отношении к духовному миру. В
перспективе внутреннего существования никто, в сущности, не признает
возможности окончательного исчезновения своего ”я”, того, что отвоевано как
личность. Бердяев приводит в отношении этого рассуждения следующее: ”Если
нет для меня ничего после смерти, то я после смерти узнаю об этом. Если я
умру и дальше не будет для меня никакой жизни, я исчезну окончательно, то и
ничего не будет, ибо я был единственным доказательством существования
мира”.
Человеческая личность реальнее всего мира, она есть нумен против
феноменов, она в ядре своем принадлежит вечности. Но этого не видно извне,
видно лишь изнутри. Человеческая душа ограничена телом, зависит от
природной необходимости, но она внутренне бесконечна. Жизнь от рождения до
смерти есть лишь маленький отрезок вечной судьбы. Человек ищет личного
бессмертия, не бессмертия в объекте, а бессмертия в субъекте. Очень важно
сознать, что только вечное реально. Все невечное, переходящее не имеет
подлинной реальности. Ницше говорит, что для радости, счастья мгновения
нужна была вечность и все оправдано.
3.2. Бессмертие личности
Бессмертие в родовой жизни, в детях и внуках, как и бессмертие в
нации, в государстве, в социальном коллективе, ничего общего не имеет с
бессмертием человека. Очень сложно и таинственно отношение между личностью
и полом. Пол есть безличное, родовое в человеке, и этим отличается от
эроса, который носит личный характер. С одной стороны, половая энергия есть
помеха в борьбе за личность и спиритуализацию, она раздавливает человека
своей натуральной безликостью, а с другой стороны, она может переключаться
в творческую энергию, и творческая энергия требует, чтобы человек не был
бесполым существом. Но настоящее преображение и просветление человека
требует победы над полом, который есть знак падшести человека. С
преодолением пола связано и изменение человеческого сознания. Бессмертие
связано с состоянием сознания. Только целостное сознание, не раздвоенное,
не разлагающееся на элементы и не слагающееся из элементов, ведет к
бессмертию. Бессмертие в человеке связано также с памятью. Бессмертие есть
просветленная память. Самое же страшное в жизни есть переживание
безвозвратности, непоправимости, абсолютной утери.
Человек стремится к целостному бессмертию, к бессмертию человека, а не
бессмертию сверхчеловека, интеллекта, идеального в себе начала, к
бессмертию личного, а не безлично-общего. Проблему смерти связывают также с
проблемой сна. Сновидение, говорит Фехнер, есть потеря умственного синтеза.
Лишь освобождение сознания от исключительной власти феноменального мира
раскрывает перспективу бессмертия.
Кошмарны перспективы бесконечных перевоплощений, перспективы
совершенной потери личности в безликом Божестве и более всего перспектива
возможности вечных адских мук. И если поверить в возможность бесконечного
существования в условиях нашей жизни, которая часто напоминает ад, то это
также было бы кошмаром, и вызывало бы желание смерти. У индусов
перевоплощение было пессимистическим верованием. Буддизм, прежде всего,
учит пути освобождения от мук перевоплощения. Верование в перевоплощение
безблагодатное, и не дает освобождения от кармы. В нем безвыходность, нет
выхода времени в вечность. Кроме того, учение о перевоплощении оправдывает
социальную несправедливость, кастовый строй. Ауробиндо говорит, что тот,
кто поддается печали и боли, кто раб ощущений, кто занят эфемерными
предметами, не знает бессмертия.
Л. Толстой признает личную жизнь ложной жизнью, и личность не может
наследовать бессмертия. Смерти нет, когда преодолевается личная жизнь.
Учение Ницше о вечном возвращении есть античная греческая идея, которая
знает лишь космическое время и целиком отдает человека во власть
космического круговорота. Это кошмар того же типа, что идея бесконечного
перевоплощения.
Наиболее персоналистический и человеческий, человечный характер носит
учение Н. Федорова о воскрешении. Он требует возвращения жизни всем умершим
предкам, не соглашается, чтобы кто-либо из умерших был рассматриваем как
средство для грядущего, для торжества каких-либо безличных объектных начал.
И речь идет о воскрешении целостного человека. Это не должно быть пассивным
ожиданием воскресения мертвых, а активным участием, т.е. воскрешением.
Кошмарная идея ада связана была со смешением вечности и
бесконечности. Но совершенно нелепа идея вечного ада. Ад есть не вечность,
никакой вечности нет, кроме вечности божественной. Ад есть плохая
бесконечность, невозможность выйти из времени в вечность. Это есть
кошмарный призрак, порожденный объективацией человеческого существования,
погруженного во время нашего эона. Если бы существовал вечный ад, это было
бы окончательной неудачей и поражением Бога, осуждением миротворения, как
дьявольской комедии.
Тема бессмертия человека заняла свое место в материалистическом
мировоззрении. Материализм, всегда стремившийся понять мир без каких-либо
субъективистских в него привнесений, с таких позиций развивал и данную
тему. Однако материалисты античности исповедовали не столько стихийную
диалектику, сколько механицизм, особенно в форме атомизма.
Идеалистическая система доказательств посмертного существования
личности включает в себя немало и рациональных доводов. Например, Сократ
говорил, что подобно тому, как сон противоположен бодрствованию и переходы
между ними суть пробуждение и засыпание, противоположностью жизни является
смерть, а переходом между ними - умирание и оживление. Поскольку же природа
не должна хромать на одну ногу, умирание надо дополнить оживлением. И
Сократ заключает: ”Поистине существуют и оживление, и возникновение живых
из мертвых. Существуют и души умерших, и добрые между ними испытывают
лучшую долю, а дурные - худшую”. Сократ также верит и в переселение душ.
Китайский философ Ян Чжу (ок.440 - 360 до н.э.) говорил, что смерть
равняет всех: ”При жизни существуют различия - это различия между умными и
глупыми, знатными и низкими. В смерти существует тождество - это тождество
смрада и разложения, исчезновения и уничтожения… Умирают и десятилетний, и
столетний; умирают и добродетельный, и мудрый; умирают и злой, и глупый”.
Ян Чжу категорически отрицал возможность личного бессмертия: ”Согласно
законам природы, нет ничего, что не умирало бы. Долгая жизнь человеку ни к
чему. Если человек раз уже о чем-то слышал и, если он уже прошел через все
это, то и сто лет покажутся ему достаточным сроком, чтобы все ему крайне
надоело: ни тем более ли горькой показалась бы ему долгая жизнь?”. Если за
свою долгую жизнь человек не осуществил своего назначения, она не будет
достойной и правильной, проживи он хоть 10000 лет. Но Ян Чжу решительно
против преждевременного пресечения жизни: ”Раз уже человек живет, то он
должен принимать жизнь легко, предоставив ее естественному течению и
исполнять до конца ее требования, чтобы спокойно ожидать прихода смерти.
Когда же придет смерть, то и к ней следует отнестись легко, предоставив ее
естественному течению, и принять до конца то, что она принесет, чтобы
оставить свободу исчезновению. Зачем в страхе медлить или торопиться в этом
промежутке между рождением и смертью? ”.
Согласно учению черваков (древнеиндийская школа философии),
существование мира обусловлено самопроизвольными комбинациями материальных
элементов, и потому нет необходимости допускать бытие бога - творца. Можно
обойтись без веры в бессмертие души. То, что люди называют душой, на самом
деле есть обладающее сознанием живое тело. Существование души вне тела
недоказуемо, поэтому и бессмертие ее доказать нельзя. После смерти организм
снова разлагается на первоначальные элементы, соответствующей комбинацией
которых он был. Человек в реальном мире испытывает и наслаждения, и
страдания. Устранить последние полностью нельзя, однако их можно свести к
минимуму, а первые, наоборот, к максимуму. Религиозные же понятия о
добродетели и пороке - выдумка авторов священных книг.
Гераклит понимал смерть как элемент диалектики мирового процесса:
”Огонь живет земли смертью, и воздух живет огня смертью; вода живет воздуха
смертью, земля - воды смертью. Огня смерть - воздуха рождение, и воздуха
смерть - воды рожденье. Из смерти земли рождается вода. Из смерти воды
рождается воздух, из смерти воздуха - огонь, и наоборот”. В этот круговорот
он включает и душу, которая ему представляется материальной, одним из
переходных состояний огня. Смерть и бессмертие он рассматривал как единство
противоположностей: ”Бессмертные - смертны, смертные - бессмертны; смертью
друг друга они живут, жизнью друг друга они умирают”.
Заключение
Среди всех вещей, которыми гордится человек, непревзойденное значение
занимает его ум. Именно он позволяет ему знать, что существует такое
явление, как смерть, и размышлять о его значении. Животные не могут делать
этого; они не осознают и не предвидят, что придет день и они погибнут.
Перед животными не стоит проблема смерти или трагедии смерти. Они не спорят
о воскресении и вечной жизни. Лишь люди могут спорить об этом, что они и
делают. Вывод из такого спора чаще всего заключается в том, что эта жизнь
есть всё. Истина относительно смерти освобождает нас и от унизительного
страха, и от легковерного оптимизма. Она освобождает нас от лести самим
себе и от самообмана. Люди не только могут вынести эту истину, касающуюся
смерти,- они могут подняться выше ее, к гораздо более благородным мыслям и
действиям, чем те, которые сосредоточиваются вокруг вечного самосохранения.
Мечта людей о личном бессмертии родилась в глубине веков. Она имела и
религиозно-пессиместические (когда бессмертными считались только боги), и
религиозно-оптимистические формы (когда люди верили в вечную загробную
жизнь). Но время шло, и вера иссякла. Человек все чаще отрекался от богов,
и вот уже являются сонмы не верующих ни в богов, ни в посмертное вечное
блаженство. Они жаждут земных радостей, и можно сказать, что борьба с
преждевременными смертями, за долгую и счастливую жизнь (если не для себя,
то по крайней мере, для своих потомков) составляет основную цель всего
исторического развития человечества.
Знание того, что бессмертие есть иллюзия, освобождает нас от всякого
рода озабоченности по поводу смерти. Это знание делает смерть в каком-то
смысле неважной, оно освобождает всю нашу энергию и время для осуществления
и расширения счастливых возможностей на этой земле. Это знание приносит
человеку силу, глубину и зрелость, оно делает возможность простую, понятную
и вдохновляющую философию жизни.
От рождения до смерти мы можем жить нашей жизнью, работать ради того,
что мы считаем дорогим, и наслаждаться этим. Мы можем придать нашим
действиям значительность и наполнить наши дни на земле смыслом и размахом,
которых не сможет уничтожить и наш конец - смерть.
Список литературы
1. Бердяев Н.А. О назначении человека. М.: Республика, 1993.
2. Человек: Мыслители прошлого и настоящего о его жизни, смерти и
бессмертии. М.: Политиздат, 1991.
3. Вишев И.В. Проблема личного бессмертия. Новосибирск, 1990.
4. Франкл Виктор. Человек в поисках смысла. М.: Прогресс, 1990.
5. Ламонт К. Иллюзия бессмертия. М.: Политиздат, 1984 |
