Философия счастливого человека - (реферат)
Философия счастливого человека - (реферат)
Дата добавления: март 2006г.
ПЛАН РЕФЕРАТА
Введение
Определение счастья
Четыре основных смысла понятия “счастье” (по В. Татаркевичу) Различные понимания счастья
Псевдофилологический анализ понятия “счастье”
Определение счастья
Горе - от ума
Как быть счастливым
Следование своей природе - залог счастья
Счастье и целеполагание
Этика счастливого человека
Три пути избавления от эгоизма
Сомнения в пользе страданий
Смысл жизни
Счастье и система ценностей
Онтология счастья
Диалектика становления
Развитие
Любовь
Творчество
Триединство
6. Заключение
ВВЕДЕНИЕ
“Счастье обычно приходит к счастливому,
а несчастье - к несчастному. ”
Фр. Ларошфуко
Человек всегда стремился к счастью. Человек всегда думал о счастье. Человеку удавалось быть счастливым. Но счастье - это настолько глубокое, настолько интимное переживание, что никакие общие схемы, никакие размышления не приближают нас к пониманию этого явления. И потому для каждого, кто задумывается о счастье, оно открывается в своей неизведанности и вечной новизне так, будто никто еще и не касался этой проблемы. Всякого, кто взялся за нее уже можно назвать счастливым. В наши-то времена размышлять о счастье! Но именно в трудные времена, в эпоху тревог и опасностей нужно и должно размышлять о счастье. Как неразрывно связаны друг с другом электричество и магнетизм, так и наше душевное состояние связано с той философией, которую мы исповедуем. По этой причине свой трактат я назвал не “Философия счастья”, а “Философия счастливого человека. ” И заметьте: не “О.... ”
ОПРЕДЕЛЕНИЕ СЧАСТЬЯ
“Счастье - это внутреннее солнышко”
Н. И. Козлов
Понятие “счастье” имеет многоаспектное, трудно поддающееся систематизации содержание. Польский исследователь В. Татаркевич, написавший фундаментальный труд “О счастье”, выделил 4 основных значения этого понятия: 1) благосклонность судьбы, удача; 2) состояние интенсивной радости; 3) обладание наивысшими благами, положительный баланс жизни; 4) чувство удовлетворения жизнью. Татаркевич указывает, что эти четыре значения являются наиболее распространенными, но ни одно из них по отдельности, ни все вместе не исчерпывают смысл понятия счастья. Кроме того, по каждому пункту можно найти контраргумент, доказывающий, что счастье не обязательно есть, например, удача или положительный баланс жизни. Можно привести иные понимания понятия счастья. Гедонизм понимает под счастьем удовольствия. Эвдемонисты утверждают, что счастье есть обладание высшими благами. Так на вопрос Диотимы: “Что будет с человеком, овладевшим благом? ”, Сократ отвечает: “Он будет счастлив”. Моралисты говорят, что счастье в добродетельном поведении. И наконец психологически счастье воспринимается как чувство удовлетворения жизнью. Видимо человечество все время было столь несчастливо, что даже не смогло выяснить, что такое счастье. Шопенгауэр, например, считал счастье понятием отрицательным, а именно, счастье, по Шопенгауэру, есть отсутствие страданий. Многим известно изречение: “Счастье, как и здоровье: когда его не замечаешь, значит оно есть. ” Все тот же Шопенгауэр, мрачно заметил: “Есть одна для всех врожденная ошибка - это убеждение, будто мы рождены для счастья. ” Не знаю, читал ли Салтыков-Щедрин Шопенгауэра, но как бы ответом звучит его реплика: “Человек так уж устроен, что и на счастье-то как будто неохотно и недоверчиво смотрит, так что и счастье ему надо навязывать. ” И совсем уж полным контрастом отдает фраза Людвига Фейербаха: “Где нет стремления к счастью, там нет и стремления вообще. Стремление к счастью - это стремление стремлений. ” Наиболее известным из ходячих определений является такое: “Счастье это, когда тебя понимают. ” Само слово “счастье” трактуется как “соучастие” (в общем деле, в общей судьбе). По моему же дилетантскому мнению, слово “счастье” происходит от “сейчас”, т. е. оно - “сейчастье”. Человек счастливый живет здесь и сейчас, радостно переживая (непережевывая, а целиком) данный конкретный момент жизни, неважно вызвана ли эта радость происходящими событиями, или каким-то воспоминанием, или же предвкушением будущего. Таким образом, под счастьем мы будем понимать устойчивое эмоциональное состояние (кратковременную радость нельзя назвать счастьем), в котором доминирующей эмоцией является радость. Иные эмоции отнюдь не подавляются и не запрещаются. Счастливый может позволить себе любые чувства даже печаль и грусть подобно тому, как в сладкую кашу добавляют щепотку соли. Именно тем и ценно счастье, что в нем доступны любые чувства, переживания, эмоции.
Счастье есть ощущение полноты бытия.
Человек, ставший счастливым подобен человеку, который взглянул на небо после дождя и увидел радугу, но увидел ее так, как увидел Ной, выйдя из ковчега; увидел не как набор цветов спектра, а как символ Божественного завета и великой надежды на продолжительное счастье.
Притчами говорит счастливый.
ГОРЕ - ОТ УМА
“Прекрасный ум редко совпадает с прекрасной душой. ”
Ж. -П. Рихтер
“Ум, несомненно, первое условие для счастья. ”
Софокл
Счастье есть переживание радости бытия. Это переживание окрашено множеством красок и имеет множество измерений. Пока не вмешается ум. Ум пережевывает переживания и переводит нас из многомерного пространства ощущений в плоскость понятий и определений. Даже не в плоскость, а еще беднее - в одномерность цепочки суждений. Непрерывный поток ощущений ум превращает в дискретный поток слов. Ум дробит целое на части и расставляет их по полочкам в соответствии с действующей в нем концепцией бытия. Это называется -понять мир. Вот, человек пришел в музей на картины посмотреть. Но ум не дает ему просто наслаждаться красотой. Никакого баловства! Ум привел человека в музей не ради наслаждения, а для повышения культурного уровня. А еще экскурсовод ходит и выдает кучу ненужной информации об авторе, о школе, о технике и т. д... Ум с аппетитом все это пережевывает. И вот, вместо воспоминания о переживании встречи с прекрасным в памяти остается рассказ экскурсовода. Не так ли и в жизни? Мы можем вспомнить события, места, время, людей, но не можем вспомнить ощущений, связанных с ними, т. е. не просто выразить словами, а пережить заново. Мы живем в уме, а не в мире. Мы живем в плену умственных абстракций.
К счастью, не все такие. Есть еще женщины и русские.
КАК БЫТЬ СЧАСТЛИВЫМ
“Искать - всегда немудрено,
Найти - куда труднее.
По ветру плыть не суждено
Плыви еще быстрее! ”
Ф. Ницше “La gaya scienza”
И древние мудрецы и поздние, а иные и поныне утверждали, что счастье достижимо для того, кто исследовав свою природу будет ей следовать. “Мудрый довлеет себе. Все его достояние - он сам, и все свое он несет с собою.... Ты зависишь лишь от себя самого, а походишь в этом на Высшее Существо - высшее блаженство. Кто сумеет вот так жить один, ни в чем не подобен скоту, во многом - мудрецу, и во всем - Богу, ” - так говорил Балтазар Грасиан. Кришна вполне недвусмысленно говорит Арджуне: “Природа считается причиной всех материальных причин и следствий, тогда как живое существо (душа) есть причина разнообразных страданий и радостей в этом мире. ” Тоже утверждает Капила в Бхагавата-пуране: “Причина счастья и страданий, которые испытывает духовная по своей природе душа, кроется в ней самой. ” Того же мнения придерживались философы Греции и Рима. У Эпикура в “Тетрафармаконе” (по Диогену Лаэртскому) находим: “Нельзя жить сладко, не живя разумно, хорошо и праведно. ” Марк Аврелий не раз утверждал, что лишь следование своей природе может даровать счастье. Артур Шопенгауэр говорил: “То, что есть индивид сам по себе и что он в самом себе имеет, короче, его личность и ее достоинство - вот единственное, с чем непосредственно связано его счастье и благополучие. Все остальные условия имеют здесь лишь косвенные значения, так что их влияние может быть парализовано, влияние же личности - никогда. ” Итак, следование своей природе гарантирует счастье. Но попробовали бы вы ей не следовать! Operatori sequitur esse, действие следует за бытием. Всякая вещь следует своей природе, и ни одно явление не происходит без достаточной причины. Все, что в нас заложено природой, воспитанием и образованием останется лишь возможностью и никогда не станет действительностью без достаточной причины. И если в нашей природе заложена способность быть счастливыми (а это так, ибо никто бы тогда и не был бы счастлив; даже разговоров бы не было), то проявится она лишь при наличии достаточной причины. Причиной для счастья всегда является достижение какой-либо цели. Но каковы эти цели? A priori их установить невозможно, ибо только по достижении цели становится ясным, способна ли она приносить счастье или нет. Единственным априорным суждением по данному вопросу может быть лишь одно: “Целью, достижение которой делает счастливым, является счастье. ” Или цитируя Козьму Пруткова: “Хочешь быть счастливым - будь им. ” Вывод прост: не привязывайте свое счастье к чему-то конкретному, оно может прийти оттуда, откуда не ждали. Если в мире несчастных людей целеполагание всегда связано со стремлением к счастью, то каково же целеполагание в мире людей счастливых? Действительно, счастье, стремление к которому по Фейербаху есть стремление стремлений, достигнуто: чего же еще хотеть? Я достиг счастья и могу наконец отдохнуть от своих эгоистических интересов. Собственно, только счастливый человек способен к нравственному поведению в его подлинном смысле, ибо над несчастным довлеет стремление к личному счастью и связанные с ним эгоистические мотивы поведения. Счастливый же добродушно посмеиваясь над кантовским императивом, (сколь же несчастна была эта кенигсбергская дева! ) изрекает такую максиму: “Будь счастлив! ” Пожалуй, это единственная максима которой счастливый следует без труда, и которая без всяких оговорок может быть положена в основу всеобщего законодательства, а так же исключает всякое отношение к человеку как к средству, и еще является единственным выражением воли разумного существа, имеющим всеобщее законодательное значение для всех разумных существ. Счастливый человек отвлекается от саморефлексии и обращает взоры на внешний мир. В этом смысле, достижение счастья подобно выздоровлению, и потому отчасти прав сказавший, что “если счастья не замечаешь, значит, оно есть. ” Собственно, бурное радостное переживание происходит в момент вхождения в счастье, а потом к нему быстро привыкаешь как ко всему хорошему. А если счастливый человек обратится к саморефлексии, то он осознает себя счастливым. Для счастливого саморефлексия всегда источник радости, а несчастному:
“И скучно и грустно, и некому руку подать
В минуту душевной невзгоды....
Желанья! .... что пользы напрасно и вечно желать?
А годы проходят - все лучшие годы!
Любить.... но кого же? .... на время - не стоит труда,
А вечно любить невозможно.
В себя ли заглянешь? - там прошлого нет и следа:
И радость, и муки, и все там ничтожно....
Что страсти? - ведь рано иль поздно их сладкий недуг
Исчезнет при слове рассудка;
И жизнь, как посмотришь с холодным вниманьем вокруг,
Такая пустая и глупая шутка. ”
Одним словом, несчастному “все суета сует и томление духа. ” Итак, ценность счастья с этической точки зрения в том, что только счастливый способен к подлинно нравственному поведению, т. е. лишенному эгоистических мотивов поведению, целью которого является благо другого лица. Над несчастным же довлеет стремление к личному благу, и если он и совершает благодеяния, то лишь в той степени, в которой они способствуют достижению его цели. Избавиться от эгоизма можно тремя путями: умереть, отказаться от стремления к счастью, или стать счастливым. Первый путь явно не подходит, ибо это подобно лечению головной боли гильотиной. Второй путь весьма сомнителен, ибо стремление к счастью есть природное стремление, а как сказал Гораций:
“Naturam expelles tamen usque recurent. ”
(Гони природу вилами, она придет опять. )
Кроме того, если соглашаясь с Фейербахом, считать счастье стремлением стремлений, то отказ от него равносилен нравственной смерти. (Или это все равно, что вместо устранения голода принятием пищи, принимать таблетки, понижающие аппетит. ) И если несчастным людям мы вместо морали разумного эгоизма: “Делай другому то, что хочешь от него сам”, станем проповедовать ему отказ от эгоизма, то это принесет больше вреда, ибо тратя силы на других, несчастные так и не достигнут главной цели и останутся несчастными. Мы, счастливые не желаем этого никому, ибо максима нашей воли гласит: “Будь счастлив и ты! ” Итак, не добродетель есть условие счастья, а счастье есть условие добродетельного поведения. “И если научимся мы больше радоваться, то так мы лучше разучимся обижать других и измышлять всевозможные скорби, ”- так говорил Заратустра. История философии изобилует примерами того, как несчастье, личная трагедия или горе толкали человека на путь философии. В беде становишься философом поневоле. Счастливый человек тоже будет заниматься философией, если имеет к тому склонность, но будет делать это как-то иначе. Пожалуй, он усомнится в обычном для многих философов мнении, что жизнь есть страдание, возразив: “Если ваша жизнь - страдания, значит, вы живете как-то не так. Страдание и вообще всякая боль есть лишь симптом болезни или неправильного образа жизни. И если не всякую болезнь можно устранить, то от многих страданий вполне можно избавиться: от телесных болей - отдыхом и лечением, а от душевных силой воли и здравым размышлением (можно и наоборот). Зачем терпеть плохую жизнь, если можно жить лучше? А если вы согласны терпеть, тогда и не жалуйтесь. ” Как говорил Заратустра: “Жизнь - источник радости. ” Вид страдающих порой становится упреком нашей совести. Но не больше ли должна упрекать нас совесть за то, что мы страдаем, порой не имея к тому действительных причин? И не больше причин для упреков в том, что страдая без действительных причин, мы жалобно причитаем: “Жизнь - страдания. Жизнь - зло. Счастлив неродившийся. ” Страдание не опровергает жизнь; оно опровергает само себя. Счастливый исполнен недоверия ко всякого рода страданиям; он постиг их ложную ценность. Фальшивомонетчиками клеймит он тех, кто придает ценность страданиям. Но многие соблазнились. “”Если бы кто-нибудь заявил Богу, что больше всего на свете хочет избавить мир от страданий, неважно, какую цену ему придется заплатить, и Бог в ответ сказал бы, что надлежит сделать, следует ли такому человеку делать, как сказано. ” “Конечно, Учитель! - воскликнули многие - Ему будет в радость испытать на себе муки ада, если Бог просил об этом. ”
“Неважно каковы муки и насколько трудно задание? ”
“Это честь быть повешенным, это слава быть пригвожденным к дереву или быть заживо сожженным, если Бог того пожелал, “ - сказали они. “А что бы вы сделали, - Сказал Учитель толпе, - если бы Бог обратился к каждому из вас и сказал бы прямо в лицо: “Повелеваю, чтобы ты был счастлив в этом мире, покуда жив. ” Что бы вы тогда сделали? ” И толпа молчала, ни голоса ни звука не было слышно по холмам и долине и дальше, где стояли. И Учитель сказал в тишине: “На тропе нашего счастья обретем мы знание, ради которого выбрали мы эту жизнь.... ”” (Р. Бах) Счастливый человек может позволить себе скепсис в отношении “прописных истин”. Нужно иметь надежную опору, чтобы перевернуть горы человеческой мудрости; в противном случае легко дойти до веревки и мыла. В чем смысл жизни? В чем цель человеческого бытия? Эти вопросы всегда считались самыми глубокими, но их не следует называть даже поверхностными. Ведь если в чем-то есть смысл, то это что-то уже не есть просто то, что оно есть, оно не тождественно самому себе, но является символом. “Все преходящее лишь символ ? ” переспросим мы ангелов. Почему-то жизнь человека принято считать чем-то сверхъестественным, подчиняющимся особым законам. Если так, то она - символ. Но всякий естественный природный процесс есть именно то, что он есть, и не имеет никакого смысла и цели. Действительно, какой смысл в том, что планеты движутся так а не иначе; и неужели Луна задалась целью не показывать нам свою обратную сторону? У природных процессов нет цели, есть лишь направление, в котором они идут по необходимости. К природе нельзя подходить с вопросом: “Зачем? ” Иной раз даже “Почему? ” звучит некорректно. Остается лишь спрашивать: “Что и как? ” Что есть жизнь? Цепочка поступков. А вот они-то имеют и цель и смысл, т. е. являются выражением чего-то иного, а именно, характера человека. Как убедительно доказал Шопенгауэр, человеческие дела так же как и любое явление природы подчиняются закону причинности: всякий поступок совершается при наличии достаточного мотива, т. е. цели. А цели мы полагаем в соответствии с их ценностью: прежде чем что-то становится целью, оно должно получить оценку, будь то на основе знания вещей или веры в их ценность. Итак, познавая вещи, или принимая на веру их ценность, мы создаем систему ценностей, исходя из которой полагаем себе цели, становящиеся мотивами наших поступков. И если нет ни внешних (другие люди), ни внутренних (характер) препятствий к претворению мотива в действие, поступок совершается с необходимостью. А на вопрос: “Мог ли данный человек при данных обстоятельствах поступить иначе? ” по-шопенгаэровски ответим: “Мог бы, если был бы иным. ” Но счастливый-то человек отличается от несчастливого, и в окружении тех же вещей он по иному оценивает их и ставит иные цели. Что делает несчастный, когда он осознает свое несчастье и не желает его более терпеть? Ищет причину? Если он не имеет представления о свободе как о личной ответственности за свою судьбу, то причины своих несчастий он ищет во внешнем мире. “Кто виноват ? ”- вопрошает он. Один из вечных русских вопросов, показывающий всю степень несвободы нашего общества. До тех пор пока нормой общественного сознания в России не станет понятие о свободе как о личной ответственности за свою судьбу, и пока мы будем ждать, что придет добрый (или недобрый с железной рукой) дядя и осчастливит нас, у нас будет бардак вместо свободы. Все политики говорят красивые слова о свободе, и все как один обещают в случае победы на выборах сделать нас счастливыми. Но если кто-то говорит тебе: “Я сделаю тебя счастливым, ” - берегись, он хочет заковать тебя в цепи. Но есть иной род несчастных. Заглядывая в себя они понимают, что многие ценности они взяли на веру, а те оказались лишь пустыми идолами. Мало ли что признавали ценным предки, другие народы, соседи! Что с того? Существует много учений, проповедующих общечеловеческие ценности. Но что есть “человек вообще”? - Фикция. А значит, и общечеловеческие ценности - фикция, звенящие идолы. Общее, доступное для всех не имеет цены. Общедоступная женщина имеет иной ранг, нежели доступная только для меня. И вода из моего колодца чище, чем в местах общего пользования. Живой человек - отнюдь не фикция и нуждается отнюдь не в фиктивных ценностях. Переоценка всех ценностей - начало пути к выздоровлению. Чужие бриллианты, что булыжники на дороге. Смотри в себя - там россыпи. Итак, если ценности, принятые на веру, оказываются ложными, следует подвергнуть сомнению веру даже в самые высшие идеалы. “Вы почитаете меня; но что, если рухнет почитание ваше? Берегитесь, чтобы идол не поразил вас! Вы говорите, что верите в Заратустру? Но при чем тут Заратустра? Вы - верующие в меня: но что толку во всех верующих! Вы еще не искали себя, когда обрели меня. Так бывает со всеми верующими; и потому так мало значит всякая вера, ” - так говорил Заратустра. Так мог бы сказать любой из наших идеалов, в которые мы верим: “Вы - верующие в меня: но что толку во всех верующих! ” Но если не вера, то что? Что даст нам понятие о ценностях? Познание себя и природы вещей в их диалектическом становлении. Ведь “все непреходящее лишь только символ”, а преходящее, становящееся есть сущее.
ОНТОЛОГИЯ СЧАСТЬЯ
“ Человек есть то, что должно преодолеть. ”
Заратустра
Всякая вещь есть нечто определенное и ограниченное, благодаря чему она отлична от другой вещи. Граница отделяет вещь как она есть в себе от того, как она есть для иных и от иных вещей. Вещь-в-себе отлична от границы: она не есть граница, т. е. вещь-в-себе и граница взаимно отрицают друг друга. Из этого противоречия возникает всякое движение. Всякая вещь стремится преодолеть свою ограниченность, выйти по ту сторону границы, стремится к иному (инобытию). Все сущее есть становящееся. В мире механических явлений стремление к инобытию выражается в изменении положения тел в пространстве-времени. Да и само пространство-время претерпевает изменение, благодаря наличию в нем движущихся объектов. В мире живых существ стремление к инобытию Выражается в росте, развитии, развертывании своих внутренних потенций. Несомненно это касается также и человека. На опыте нетрудно убедиться, что всякое препятствие на пути развития человеком своих способностей легко становится предпосылкой несчастья. Но даже и в отсутствии препятствий развитие не дает гарантий счастья. Тем не менее все-таки лучше следовать совету Грасиана и увеличивать основы жизни. В общем случае, чем более развиты способности человека в той или иной области, тем более высокие цели он ставит перед собой, вплоть до таких, которые доступны лишь ему одному. “И если нет у тебя больше ни одной лестницы, научись взбираться на собственную голову: как иначе подняться тебе наверх? На голову, а выше - по собственному сердцу. ” Сознание собственной исключительности может стать источником счастья, но чаще бывает наоборот. Нам известны судьбы многих гениальных личностей. Не было, наверное, более одиноких людей. Редко встречали они понимание окружающих, всегда они были знаком вопроса. Да и сами для себя они были знаком вопроса. Вот и Лермонтов сокрушается:
“Но строгий, но суровый нрав
Меня грызет от колыбели.
Умру я так и не познав
Печальных дум, печальной цели. ”
Развитие есть становление иным, есть изменение своей определенности и ограниченности, но еще не есть преодоление границы, переход по ту сторону. А по ту сторону - иное нечто со своей определенностью и ограниченностью. Поскольку ничто не может существовать вне границ, то переход по ту сторону своей границы есть также и переход границы иного, т. е. проникновение в иное, проникновение иным, возникновение единства. Для двух людей это любовь. Сама природа одарила нас способностью выражать такое единство на всех уровнях бытия: телесном, умственном, духовном. И чем полнее это единство, тем полнее любовь. Но даже самая полная и совершенная любовь должна преодолеть себя; единство, составленное из двух должно еще преодолеть эту свою составленность, стать воистину одним, стать ребенком. Желание ребенка - вот, что такое любовь. Любовь, не приносящая детей, подобна бесплодному дереву, которое срубают и бросают в огонь.
“Прекрасный облик в зеркале ты видишь,
И если повторить не поспешишь
Свои черты, природу ты обидишь,
Благословенья женщину лишишь.
Какая смертная не будет рада
Отдать тебе нетронутую новь?
Или бессмертия тебе не надо
Так велика к себе твоя любовь?
Для материнских глаз ты - отраженье
Давно промчавшихся апрельских дней.
И ты найдешь под старость утешенье
В таких же окнах юности твоей.
Но ограничив жизнь своей судьбою,
Ты сам умрешь, и образ твой с тобою. ”
(В. Шекспир)
“Брак: так называю я волю двоих создать единое, большее тех, кто создал его. Брак - это взаимоуважение и почитание этой воли. Да будет это смыслом и правдой брака твоего. Но то, что считается браком у много множества, у всех этих лишних, - как назвать это? О, эта бедность души, желающей быть вдвоем! О, эта грязь души вдвоем! Это жалкое удовольствие - быть вдвоем! .... Любовью именуется у вас множество коротеньких безумств. А брак ваш, как одна большая глупость, кладет конец безумствам этим. Эта ваша любовь к женщине и любовь женщины к мужчине - о, если бы была она состраданием к сокрытом, страдающему божеству! Но чаще всего лишь двое животных угадывают друг друга. Даже лучшая любовь ваша - лишь слащавое подобие любви и болезненный пыл; тогда как она должна служить факелом, освещающим путь в высоту. Некогда должны вы будете любить сверх себя! Так научитесь же сперва любви! И потому придется испить вам горькую чашу ее, ” - так говорил Заратустра. Любовь есть стремление творить сверх себя. Та же мысль была выражена в определении любви, которое дала Диотима из платоновского “Пира”: “Любовь стремление родить и произвести на свет в прекрасном, как телесно, так и духовно. ” Но чаще любовью называют желание быть вдвоем, желание счастья на двоих, иллюзию того, что другой человек сделает нас счастливыми. Такую любовь можно определить как стремление укрыться от мира в другом, когда нет убежища в себе. Это любовь недолюбленного в детстве ребенка. В такой любви ребенок оказывается лишним, ненужным, и чаще лишь предлогом удержать возле себя свою половинку. (Так одно поколение недолюбленных в детстве детей сменяется другим. И потому так мало любви в мире. ) После медового месяца каждый из супругов мог каждый день записывать в своем дневнике: “Ничего нового. Существовал” (Это из Сартра) “Но на земле еще встречается своеобразное продолжение любви, когда та жадная потребность двух людей друг в друге, уступает место новому, более высокому стремлению, обоюдному страстному желанию обладать высоким идеалом. Но кому известна такая любовь? Ее настоящее имя -дружба. ”(Ф. Ницше “Веселая наука”). Прежде чем стремиться к идеалу, его следует сотворить. Творчество - вот еще один путь преодоления себя, своей пространственно-временной ограниченности. Творения наши, в которых мы претворяем наши идеалы в материале, несут в себе подобно нашим детям частичку нас самих. Желанием творчества движет то же, что лежит в основе любви. Недаром же у многих всплеск творческой активности совпадает со всплеском любовной страсти. И именно в эти периоды наиболее полно раскрываются способности человека, он переживает бурное развитие. И, пожалуй, именно в это время человек бывает наиболее счастлив, ибо его жизнь полна. Так может быть, развитие, любовь и творчество состоят в некоем триединстве, как лепестки цветка? И счастье возможно лишь, когда все три составляющих присутствуют в жизни человека? Скорее всего так....
ЭПИЛОГ
В конце моего сочинения я не хочу делать каких-либо глубокомысленных выводов. Приведу лишь совет мудрого Горация, который поможет счастливым лучше сохранить свое счастье, а несчастных утешит в печали:
“Будь доволен тем, что в руках имеешь.
Ни на что не льстись. И улыбкой мудрой
Умеряй беду. Ведь не может счастье
Быть совершенным. ”
Лучше еще никто не сказал. Будьте счастливы!
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Антология кинизма. Фрагменты сочинений кинических мыслителей. М. : Наука, 1996. - 335с. Бах Р. “Чайка по имени Джонатан Ливингстон. Иллюзии, или приключения мессии поневоле. ”: Повести. - СПб. : Грант, 1993 - 319с. Гораций Собрание сочинений СПБ. : Биографический институт. “Студиа биографика”, 1993 448с. Грасиан Б. “Карманный оракул или наука благоразумия” СПб. : Знамение, 1998. - 288с. Диоген Лаэрций “О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. ” М. , 1979 Лермонтов М. Ю. Сочинения в двух томах. Т. 1, М. : Правда, 1988 - 720с. Марк Аврелий Антонин “Размышления”, СПб. : 1993 - 248с. Ницше Ф. “Веселая наука”/в кн. Ницше Ф. Стихотворения. Философская проза. СПб. : Худож. Лит. , 1993 - 319с. Ницше Ф. “Так говорил Заратустра. Книга для всех и ни для кого. ” М. : Интербук, 1990. 301с. Платон “Пир”/в кн. Платон Сочинения в трех томах. Т. 2, М. , 1970 Сартр Ж. П. “Тошнота”/ в кн. Сартр Ж. П. “Стена” : Избр. Произведения, М. : Политиздат, 1992. - 480с. Татаркевич В. “О счастье и совершенстве человека”, М. : Прогресс, 1981. - 367с. Шекспир В. Сонеты, СПб. : Скорина, 1992 - 158с. Шопенгауэр А. “Афоризмы житейской мудрости”/в кн. Шопенгауэр А. “Свобода воли и нравственность”, М. : Республика, 1992 - 448с. Энциклопедия мысли. Сборник мыслей, изречений, афоризмов, максимов, парадоксов, эпиграмм. , Симферополь: Таврида, 1996. - 688с.
|
