Курсовая: Антропологическое и социологическое направления криминологии

Курсовая: Антропологическое и социологическое направления криминологии

МУРМАНСКИЙ ФИЛИАЛ САНКТ ПЕТЕРБУРГСКОГО УНИВЕРСИТЕТА МВД

2004г.

План

Предисловие

Криминология как наука

1. Понятие криминологии

2. Предмет криминологии

3. Система криминологии

4. Криминология и другие науки

5. Задачи криминологии на современном этапе

История криминологии

6. Примитивно-рационалистическая концепция причин преступности

7. Социологические концепции преступного поведения

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Список литературы

ПРЕДИСЛОВИЕ

Преступность как явление всегда интересовала не только специалистов разных

направлений, но и всех людей. Человечество живет в страхе перед преступностью

и столько, сколько оно существует, ищет методы и средства борьбы с ней.

Нельзя сказать, что ученые не уделяли внимания исследованию преступности.

Раздумья о том, что это за феномен, кто такие преступники, почему они

совершают преступления, можно найти в трудах многих ученых с древнейших

времен: философов, историков, правоведов, психологов, социологов и

психиатров.

Постепенно складывалась картина преступности. Ее осмыслению помогали и

писатели, в произведениях которых присутствовала тема преступности и

рассуждения о причинах этого явления, а также о лицах, совершающих

преступления. Несмотря на то что ученые, писатели, практики (сыщики, судьи,

прокуроры, адвокаты, полицейские) считают преступность злом, в художественной

литературе можно встретить немало "благородных" преступников, хотя и

совершающих преступления, но оправдываемых авторами, сочувствующими этим

людям.

В литературе и в жизни существует и такое явление, когда преступления,

например убийства, не влекут наказания, поскольку совершаются власть имущими.

Такие деяния осуждаются историей и то далеко не всегда и, как правило,

слишком поздно. Поэтому преступность имеет не только общеуголовный, но и

политический оттенок. Это тоже надо иметь в виду. Для того чтобы вести борьбу

с преступностью, необходимо ее познать. Появились ученые, занявшиеся этой

проблемой, постепенно сформировалась и наука, получившая название

"криминология". Эта наука среди других общественных наук и юридических, в

частности, сравнительно молода. Ее возникновение относится примерно ко второй

половине прошлого века. Сложились конкретные направления (школы), ставившие

перед собой задачи познания преступности с определенных методологических

позиций. Как всегда, увлеченность, приверженность ученых какой-либо идее

накладывают отпечаток на осмысление любой проблемы, будь то общественные

отношения, познания природы или развитие техники. Так стало и с осмыслением

преступности.

Анализ развития криминологической науки позволяет говорить о трех ее основных

теоретических направлениях: социологическом, биокриминологическом и

смешанном, комплексном. Нельзя при этом не отметить, что длительное время

немалое число ученых рассматривали преступность как болезнь и потому ею

занимались психиатры. В недавнем прошлом в советской науке эти тенденции

характеризовались как ненаучные, антимарксистские. Ныне, вероятно, период

детской болезни "левизны" пережит. Памятуя, что все теории, независимо от

того, разделяются ли они нами, создавали ученые, видевшие проблему на уровне

развития науки того или иного периода, необходимо воздерживаться от

навешивания ярлыков. Для науки критическое осмысление прошлого необходимо, но

именно осмысление, а не огульное отрицание. Мы уже не говорим о случаях

превратного или извращенного толкования теорий! В теориях и практике борьбы с

преступностью такое не редкость.

При всем этом криминология - гуманистическая наука, ибо цели ее - Познание

преступности, уяснение причин этого отрицательного явления, изучение личности

преступника и разработка мер предупреждения преступлений и обращения с теми,

кого само общество сделало преступниками.

Криминология в своем развитии прошла непростой путь. Особенно труден он был в

нашей стране: от полного непризнания, отвержения, объявления лженаукой до

признания в качестве теоретической основы как для законотворчества, так и для

практики борьбы с преступностью. Лженаукой она была объявлена прежде всего

потому, что говорила о наличии причин преступности в "самом совершенном"

обществе. Это в течение длительного времени квалифицировалось как клевета на

социализм. В то же время давно известно, что ни в природе, ни в обществе

беспричинных явлений не бывает. Все дело заключалось в том, что преступность,

ее состояние, формы и методы борьбы стали разменной монетой для политиков и

идеологов, пытавшихся доказать наличие преимуществ социализма, выдавая

желаемое за действительное. Тем самым наносился непоправимый вред и

теоретическому осмыслению проблем преступности, и практике борьбы с ней,

общество в целом и правоохранительные органы в частности были научно

разоружены.

Однако жизнь требовала своего и остановить осмысление преступности можно было

лишь искусственно и на какое-то определенное время. В результате после

разгрома криминологии в конце 20-х - начале 30-х годов, в 60-е годы появилась

насущная потребность в изучении преступности. Ученые (прежде всего

специалисты в области уголовного права) стали обращаться к проблеме причин

преступности в 50-х годах, а в 1963 г. был создан Всесоюзный институт по

изучению причин и разработке мер предупреждения преступности (ныне Институт

проблем укрепления законности и правопорядка Генеральной прокуратуры России).

Парадокс заключается в том, что официальная идеология продолжала утверждать,

что причин преступности у нас нет и что она лишь пережиточное явление. Другие

же официальные структуры поняли, что необходим серьезный подход к проблеме, и

пошли на создание специального научного учреждения.

В настоящем введении нет места для описания всех связанных с этим перипетий,

нет места и для того, чтобы описать трудности, вставшие перед учеными,

обязанными говорить правду. Скажем лишь, что они осторожно, но настойчиво,

прибегая иногда к эзопову языку, шли к тому, чтобы в общественном сознании

утвердилось, в частности понимание того, что преступность - социальна, что

она имеет свои причины, в том числе в социалистическом обществе, и что

следует отказаться от поисков облегченных путей борьбы с этим злом.

Результатом этих усилий явилось то, что в свое время из Программы КПСС

исчезли такие "революционные" формулировки, как "в обществе, строящем

коммунизм, не должно быть места правонарушениям и преступности" или что

ближайшей задачей является "ликвидация преступности и всех причин, ее

порождающих". Это было огромной победой молодой науки, если учесть, в каких

идеологических тисках она развивалась.

Истина пробивала себе дорогу. Увеличивалось и число людей, занимавшихся

проблемой преступности. Укреплялись связи с зарубежными криминолога-. ми. В

результате можно констатировать, что отечественная криминология в 60-70-е

годы вступила в период зрелости.

Ныне в связи с кризисом социализма, экономической разрухой, острыми

социальными и межнациональными конфликтами, политической борьбой за власть

многие проблемы преступности обострились, видятся по-иному. Вновь, как и

раньше, требуется смелость ученых, ибо политики, как правило, идеализируют

свою политику, стремясь не показывать, какие издержки и беды приносит и может

принести в будущем их деятельность.

Криминология весьма практичная наука. Она дает в руки тех, кто этого хочет, и

понимание проблемы преступности в целом, и понимание того, что общество может

сделать в борьбе с ней, какими средствами и методами оно обязано пользоваться

с учетом состояния, характера, структуры преступности, какие меры в борьбе с

преступностью первичны, какие вторичны, каково место правоохранительных

органов в борьбе с преступностью, что первично в этой борьбе - закон и

наказание или меры экономического, социального, воспитательного плана.

Криминология учит людей правильно "читать" уголовную статистику, а прочитав,

делать практические выводы: где принять меры экономического характера, где

усилить воспитательную работу, а где и в отношении каких видов преступности

активизировать правоохранительную систему и с большей силой использовать меры

уголовного наказания. Тот, кто овладел хотя бы азами криминологии, привык к

тому, что можно назвать криминологическим мышлением, никогда не будет видеть

проблему преступности в облегченном виде, поймет, что деятельность

правоохранительных органов в борьбе с преступностью - это много, но далеко не

все. Более того, он поймет, что сложнейшие социальные проблемы не могут

решаться сразу и с помощью отдельных механизмов государства. Он поймет, что

проблема борьбы с преступностью - это комплекс экономических, социальных,

политических, воспитательных и правовых мер. Кроме того, борьба с

преступностью - это не одноразовые кампании по ликвидации преступности как

таковой в целом либо отдельных ее видов, не создание грандиозных

"общегосударственных" планов, не объявление "войны" преступности и

провозглашение громких, но бесполезных лозунгов, а кропотливая, повседневная

работа всех систем государства и общества. Очевидно, что в обществе,

раздираемом противоречиями, с разрушенными экономикой и нравственными

ценностями, борьбой не слышащих друг друга политических антиподов, успехов в

борьбе с преступностью с помощью заклинаний и самых суровых законов не

добиться. История давно подтвердила это, хотя уроки ее усвоили далеко не все.

Вот почему выводы криминологов о преступности и ее причинах, как бы они ни

были неприятны и неудобны, для трезвых политиков - эффективная помощь в

организации борьбы с преступностью, ибо преступность - явление, присущее

любой социально-политической системе.

А правоохранительные органы она ориентирует на лучшую организацию работы,

учитывающую состояние, динамику, структуру, характер преступности, ее

территориальные различия, особенности видов преступности и лиц, совершающих

преступления.

Прежде всего хотелось бы подчеркнуть, что авторы стремились создать учебник,

который заставил бы изучающего искать ответы на вопросы не только в учебнике,

а понуждал бы чаще использовать специальную литературу. Школярство - не очень

продуктивный путь к изучению столь непростой науки, как криминология.

Прежние издания учебников были для изучающих своего рода источником

статистических данных о преступности. И это понятно: нигде, кроме учебников

по криминологии, таких данных получить было нельзя. Сейчас статистика

преступности печатается практически в полном объеме и в специальных

сборниках, и в периодической печати, что избавляет авторов от подробного ее

изложения. Они используют ее в той мере, в какой необходимо подкрепить какие-

то идеи. Остальное изучающий может получить в соответствующих информационных

и аналитических изданиях.

Иными словами, давая в учебнике все главное, из чего складывается, по мнению

авторов, криминология как наука, а также характеризуя основные черты

преступности, авторы полагают, что изучающий должен ощутить потребность в

дальнейшем, более углубленном осмыслении проблем преступности, поскольку его

специализация неизбежно ведет к этому.

Следует также учитывать, что учебник создается в затянувшийся переходный

период, когда разрушились государственные и общественные структуры,

вследствие чего в разделе о предупреждении преступности излагаются имевшие

место ранее и еще сохранившиеся кое-где формы и методы предупредительной

работы государственных органов и общества. Однако изменение социальных

отношений с неизбежностью вызывает на первых порах паралич старой системы

(или недостаточную ее эффективность) и постепенное зарождение новых форм и

методов профилактики преступности по мере стабилизации общественных

отношений. Сегодня это "зарождение" остается пока еще во многом на уровне

пожеланий, но не реальности.

Полагаем необходимым отметить тот факт, что весомой базой для предлагаемого

учебника безусловно послужили идеи, мысли, положения, разработанные и

рализованные в предшествующих изданиях "Криминологии" (1992, 1995, 1997),

принадлежащие И.И. Карпецу и В.К. Звирбулю, которых сегодня с нами уже нет.

Их значительный и неоспоримый вклад в развитие отечественной криминологии

общеизвестен, и было бы справедливым считать их соавторами настоящего

издания. Авторский коллектив хранит светлую память о них.

1. Понятие криминологии

Социальное бытие человека многообразно, как и противоречия и конфликты, его

сопровождающие. Именно это определяет сложности, возникающие в отношениях

между обществом и личностью, конфликты различных классов, социальных групп,

конкретных людей внутри общества.

Особым видом социальной деятельности (со знаком минус) является преступная

деятельность людей, совершение преступлений. Правовые науки - такие, как

уголовное право, уголовно-процессуальное, уголовно-исполнительное - дали в

руки людей инструменты понимания преступления, сформулировали виды

преступлений и свели их в уголовные кодексы, определили формы и методы,

процессуальный порядок борьбы с преступлениями на различных ее стадиях,

установили правила обращения с преступниками. Все более глубокое

проникновение в проблему привело к необходимости использования в борьбе с

преступлениями достижений других наук и самостоятельных методов изобличения

преступников. Эту задачу выполнила криминалистическая наука, синтезирующая

правовые и технические, естественнонаучные и другие методы борьбы с

преступностью. Немаловажное место в процессе познания преступности заняла

медицина (психиатрия), а в последнее время криминалистику дополняет

стремительно развившаяся судебная (криминальная) психология.

Но при всем этом ни одна из названных наук не охватила (да и не могла

охватить в силу своей специфики) проблему преступности в целом. Однако их

развитие подвело к возникновению специальной науки, которая изучает

преступность как явление, существующее в обществе, связанное (и

обусловленное) с другими социальными явлениями, имеющее свои закономерности

возникновения, существования и развития, требующее специфических и

многообразных форм борьбы с ним. Такой наукой стала криминология.

Термин "криминология" происходит от двух слов: лат. crimen -преступление +

греч. logos - наука, учение. Впервые слово "криминология" было использовано

итальянским юристом Р. Гарофало, который в 1885 г. выпустил книгу под таким

названием. Как видно, это сравнительно молодая наука, получившая свое

развитие главным образом в XX в.

Логическое развитие криминологической мысли и криминологической науки

позволяет говорит о криминологии как об общетеоретической науке о

преступности, ее причинах и условиях, ей сопутствующих, личности тех, кто

совершает преступления, а также о методах контроля за преступностью и борьбы

с ней (включая в понятие борьбы с преступностью и ее предупреждение на всех

стадиях и во всех выработанных наукой и практикой формах).

Как мы увидим в дальнейшем, криминология тесно связана с другими науками.

Поэтому, когда речь идет о предмете науки важно выделить то главное,

существенное, что ее отличает от близких ей наук. Это нужно сделать еще

потому, что, когда речь идет о криминологии, у многих ученых на заре ее

существования и позднее, вплоть до настоящего времени, возникает соблазн

расширить круг вопросов, входящих в ее предмет. Это понятно, ибо сама

преступность как явление всеми своими корнями связана с обществом. А люди,

совершающие преступления, - это вчера еще законопослушные члены общества. И

чем глубже человек изучает (преступность, тем с большим числом проблем он

сталкивается; проблем, на первый взгляд, далеко стоящих от преступности. В то

же время расширительное толкование криминологии как науки и, соответственно,

ее предмета уводило исследователей от того факта, что преступность, будучи

социальным явлением, "ограничена" рамками права, закона. В уголовном праве на

основе социального опыта целых поколений выработан и закреплен в законе

(уголовном кодексе) перечень деяний, относимых к преступным. Произвольный

выход за эти границы недопустим, ибо привел бы к ничем не ограниченному

произволу власть имущих.

Таким образом, предмет науки криминологии - это само явление (преступность) в

единстве и многообразии его сущности и те факторы, которые непосредственно с

ним связаны.

Исходя из этого криминология изучает преступность как явление, причины и

условия ее, личности тех, кто совершает преступления, формы и методы

предупреждения и контроля за преступностью, не забывая о том, что

преступность не просто социальное явление, а социальное явление, "включенное"

в правовые границы.

Понятие конкретных преступлений - не застывшая категория. Будучи объективно

существующими, эти явления социальной жизни становятся преступными в

значительной части случаев вследствие субъективной воли законодателя (как и

при исключении из перечня преступлений). Однако в значительной своей массе

они отпочковывались от всей совокупности негативных явлений, существующих в

человеческом обществе объективно, ибо представляли опасность для нормального

функционирования общественных отношений в целом. Так и сформировалось

устойчивое ядро преступности: убийства, кражи, насилия, преступления против

нравственности, против государства, против правосудия и ряд других. В той или

иной степени они присущи любой социально-политической системе. Естественно,

имеются и различия, однако они появились на более поздних этапах развития

человечества и зависят от политических, экономических, социальных,

национальных особенностей тех или иных государств.

2. Предмет криминологии

Остановимся теперь на предмете криминологии несколько более подробно. Как

видно из определения этой науки, основной частью предмета криминологии

является преступность.

Определений преступности бесчисленное множество. Они несут на себе отпечаток

философских взглядов авторов разных школ и направлений, правовых и даже

религиозных воззрений.

Почти во всех ранее изданных учебниках криминологии и монографиях

подчеркивалась социальная природа преступности, историчность и классовая

обусловленность преступности, раскрывались ее количественные и качественные

характеристики. Рассматривался вопрос и о соотношении преступления и

преступности.

Преступность есть форма социального поведения людей, нарушающая нормальное

функционирование общественного организма. Правда, такими нарушениями являются

и аморальные поступки, и то, что называют делинквентным, отклоняющимся

поведением. Но из всех нарушений преступность наиболее опасна для общества.

Преступность - социально-правовое явление, ибо масса (цифра) преступности

складывается из суммы совершенных в данном обществе и в данный период

преступлений, предусмотренных уголовным кодексом.

Заметим, что преступность не простая сумма совершенных преступлении, а

явление, имеющее своп закономерности существования, связанное с другими

социальными явлениями, а часто ими и определяющееся.

В криминологической литературе происхождение преступности связывается с

периодом возникновения государства, права, социальным, имущественным и

классовым расслоением человеческого общества.

Исторически изменчивый характер преступности, как и ее цифры, структуры и

виды - реальные факты действительности. Однако эта изменчивость зависит и от

правовых оценок тех или иных явлений, квалифицируемых людьми в качестве

преступлений или исключаемых из их перечня. Объективный характер преступности

как опасного для общества явления корректируется субъективным усмотрением

законодателя. В этой связи следует иметь в виду противоречие, которое

вызывает не утихающие дискуссии. Ряд ученых считают, что юридизированное

понимание преступности как социально-правового явления не позволяет

проникнуть в его сущность. Конечно, доля правды в этих упреках есть, если

подходить к преступности социологически, как к одному из явлений, объективно

существующих в обществе. Однако такой подход упускает главное: последствия

преступности таковы, что вызывают специфическую реакцию общества и

государства, реакцию правовую, связанную с ответственностью людей, причем

ответственностью тоже специфической - уголовным наказанием. Будучи объективно

существующим явлением, имеющим свои закономерности, преступность образуется

из конкретных преступлений, которые предусмотрены уголовным законом.

Соотношение преступности и конкретных преступлений есть соотношение целого и

части, общего и единичного.

Преступность - это совокупность преступлений. Не будет такой совокупности, не

будет преступности как явления специфически социально-правового. Не будет и

столь же специфических форм и методов борьбы с ней, должны будут "исчезнуть"

уголовное законодательство, суды и прочие атрибуты, рожденные наличием

преступности как общественно опасного явления.

Преступность по своему существу - явление негативное, приносящее вред как

обществу в целом, так и конкретным его членам. В то же время были ученые,

которые говорили, что преступность - столь же естественна, как рождение

человека, смерть и зачатие (Ч. Ломброзо), что преступность присуща всякому

здоровому обществу (Э. Дюркгейм). Тем самым ставилось под сомнение понимание

преступности как негативного явления. Однако беды, которые преступность несет

людям, вряд ли позволяют говорить о ней иначе. Вероятно, на иные мысли ученых

"выводили" конкретные жизненные факты, когда, скажем, убийство изувера,

мучившего других людей, воспринималось как благо, как освобождение других от

возможных превратностей судьбы. Конечно, жизнь не однозначна. И, кстати,

уголовное право в некоторых своих положениях учитывает это, например в

институтах необходимой обороны и крайней необходимости, в установлении

перечня смягчающих обстоятельств и ряде других. Но это не меняет общей

характеристики преступности как негативного явления.

Преступность в своих проявлениях многообразна, многолика, что создает

огромные трудности как для ее теоретического осмысления, так и для практики

борьбы с ней. Она различается по тяжести отдельных ее составляющих, по

территориям, видам, характеристике лиц, совершающих преступления, и по многим

другим параметрам. Криминологически это очень важная констатация, ибо она

снимает облегченное представление о преступности, о формах и методах борьбы с

ней, о всякого рода несбыточных программах и планах ее искоренения,

ликвидации, да еще в короткие сроки. И, напротив, нацеливает общество на

трудную (и не всегда успешную) борьбу с преступностью, на недопустимость

"лихих кавалерийских наскоков" на нее, обязывает глубоко анализировать ее

причины, условия, ей способствующие, изучать тех, кто совершает преступления,

разрабатывать разумные средства контроля за преступностью, предупреждения

преступлений, определять те меры, которые связаны с решением экономических,

социально-культурных, воспитательных задач, осуществляемых обществом,

государством, различными их ячейками. Вместе с тем необходимо создавать

законодательство, способствующее борьбе с преступностью на основе и в рамках

закона, а также организовывать деятельность правоохранительной системы, без

успешного функционирования которой результативная борьба с преступностью

невозможна.

Определений преступности в криминологической, правовой, социологической,

философской литературе, как уже сказано, великое множество. Каждое

определение показывает, какие стороны преступности, по мнению ученых,

формулировавших его, представляются им главными. Можно в литературе встретить

пространные определения, в которых авторы стремятся показать читателю глубину

понятия преступности. Однако все эти определения становились почвой для

дискуссий, критики, утверждений и опровержений, даже недоразумений и

необоснованных упреков (если не обвинений), ибо каждый понимает и толкует

сказанное другим подчас субъективно и даже превратно. Не случайно не только в

криминологии, но и в общественных науках вообще вокруг определений тех или

иных основных понятий всегда кипели страсти, в том числе политические.

В отечественной криминологии до недавнего времени весьма существенным было

стремление в самом определении преступности подчеркнуть ее классовость.

Конечно, классовые, как, кстати, и все другие противоречия, влияют на

преступность, на содержание конкретных видов преступлений, но вульгарное

использование их в качестве черты, отличающей наше понимание преступности от

иных ее пониманий, ничего полезного науке не принесло. По сути дела это было

лишь идеологическим штампом, не помогающим, а мешающим познать всю сложность

преступности. Преступность - есть явление, присущее любому обществу.

Углубленное изучение ее показывает, что основные закономерности ее

существования, как и многие из причин преступности, одинаковы для всех

социальных систем. Конечно, есть и различия, но это естественно, ибо уровень

экономического, социального, культурного развития государств различен,

национальные особенности и жизненный уклад тоже. Но в целом классовый

характер общества сказывается только на определенной части преступлений

(например, политических), не затрагивая основного ядра преступности, к

сожалению, сохраняющегося на протяжении всей истории человечества.

Вторая составная часть предмета криминологии - причины преступности и

условия, ей способствующие. Проблема причинности - одна из ключевых и трудных

проблем в общественных науках и, конечно, в криминологии. Ее решение во

многом определяется тем, какие философские взгляды исповедует ученый. В то же

время проблема причинности не только теоретическая, но и практическая, ибо

без изучения причин такого явления, как преступность, и условий, ему

способствующих, нельзя на научной основе, со знанием дела вести борьбу с

преступностью, причем не силами одной правоохранительной системы и с помощью

закона, но приводя в движение экономические, социальные и иные рычаги,

которыми общество и государство располагают.

Материалистическое понимание причинности связано с основным положением,

согласно которому источником нашего познания причинных связей являются

объективные закономерности природы (и общества); идеалистическое - с

утверждением, что этот источник есть всего лишь свойство ума человека,

присущая ему способность познавать априорные истины.

Идеалисты полагают, что утверждения о причинной связи условны, субъективны. В

криминологии эта позиция наиболее четко выражена американским ученым Т.

Селлином, который пишет, что "наука отказалась от концепции причинности и

обращается к ней только для обозначения функционального взаимоотношения между

определенными элементами или фактами".

Нельзя, конечно, отрицать тот факт, что в обществе (а значит, в общественных

науках) установление причинных связен бывает значительно более трудным делом,

чем в природе. Однако развитие криминологии и внедрение ее рекомендаций в

практику с достаточной убедительностью показало реальность установления и

причинных связей в проблеме преступности, и условий, способствующих

совершению преступлений. Практические правоохранительные органы научились

выявлять эти условия и причины преступлений, а наука вооружила их методикой

этой работы. Законодатель закрепил обязанность правоохранительных органов

выявлять причины и условия совершения преступлений и принимать (в пределах

своих возможностей и компетенции) меры к их предупреждению.

В криминологической науке дискуссионен вопрос о классификации причин

преступности. Прежде всего из-за сложности самого феномена преступности, его

взаимосвязей и взаимозависимостей как "внутри" самого явления, так и вовне.

При этом далеко не всегда путем применения общих закономерностей и причинных

связей можно объяснить сугубо конкретные проявления преступности. Эта

трудность, в числе прочего, породила, как уже было сказано, отказ некоторых

ученых даже от поисков причин преступности. Именно учитывая такую сложность,

законодатель указал на необходимость установления по уголовным делам причин и

условий преступности, тем самым вооружив практику простейшей классификацией.

Одним из первых (после восстановления криминологии в своих правах) М.Д.

Шаргородский писал: "Причинами преступности в широком смысле этого слова

можно считать всё те обстоятельства, без которых она не могла бы возникнуть и

не может существовать. Но не все эти обстоятельства играют одинаковую роль.

Одни из них создают лишь реальную возможность преступных мотивов, а другие

превращают эту возможность в действительность. Поэтому первые следует

рассматривать как условия, а вторые как причины... Причинами преступности

являются, как и вообще причиной, те активные силы, которые своим действием

порождают ее существование. Причины конкретного преступления - это, таким

образом, те активные силы, которые вызывают у субъектов интересы и мотивы для

его совершения"(Шаргородский МД. Преступность, её причины и условия в

социалистическом обществе // Преступность и ее предупреждение. Л., 1966. С.

30.).

Ряд ученых в основу классификации положили философское понятие о полной

причине как совокупности всех обстоятельств, вызывающих наступление

следствия, и причине специфической, т.е. конкретных обстоятельствах, которые

ведут к следствию (Н.Ф. Кузнецова). Данный вид классификации, хотя и

распространен в философии, однако слишком абстрактен. В нем смешиваются

причины главные и второстепенные, причины первого и второго порядка, а также

условия, способствующие совершению преступлений. Так или иначе, но внутри

полной (как и специфической) причины необходимо произвести внутреннюю

дополнительную квалификацию, если иметь в виду в дальнейшем разработку

практических рекомендаций.

Еще одна классификация причин преступности связана с рассмотрением их на

нескольких уровнях: психологическом, социологическом и философском. Этот

подход дает возможность использовать данные различных наук в их взаимосвязи и

взаимодополнениях.

Отечественные криминологи классифицировали также причины преступности на: а)

причины преступности как социального явления в целом; б) причины отдельных

видов преступности; в) причины конкретного преступления; г) условия,

способствующие совершению преступлений. Сами они (условия) не вызывают

намерения совершить преступления, но без их наличия преступление совершить

трудно или даже невозможно.

Данная классификация открывает простор и для широких теоретических

исследований, и для разработки конкретных мер борьбы с преступностью на

практике.

Далее, в предмет криминологии в качестве его составляющей входит личность

преступника. Можно, пожалуй, сказать, что и сама наука криминология

начиналась с изучения личности преступника. Ниже в учебнике данная проблема

будет рассмотрена подробнее. Здесь же необходимо подчеркнуть следующие

принципиальные положения.

На заре развития криминологии ученые представляли преступника как тип

личности, как бы выпадающий из человеческой популяции. Одни видели в

преступниках людей, отмеченных печатью Каина, в соответствии с

распространенными тогда теологическими концепциями, другие, наблюдая

жестокость многих преступников или приверженность их к занятию конкретным

преступным промыслом, стали искать причины этого в биологических особенностях

людей. Такое представление, начавшись с учений френологов и получившее

законченный вид в теориях Ломброзо и его последователей, было

распространенным в течение длительного времени. Третьи конструировали

специфические социальные типы преступников, отвергая биологический подход.

Четвертые искали компромисс между социологическим и биологическим подходом к

личности.

Углубленное изучение проблемы привело многих ученых к тому, что понятие

"личность преступника" было поставлено под сомнение и высказана идея о том,

чтобы отказаться от нее, заменив более пространным, но более точным понятием

личности людей, совершающих преступления.

Почему пришли к этому выводу? Потому что понятие "личность преступника"

предполагает какую-то заданность, порождает представление о том, что данный

человек уже предрасположен к преступлению. Однако опыт свидетельствует о том,

что в действительности почти каждое преступление может совершить любой

человек. Американские криминологи, например, говорят о том, что каждый

американец хоть раз в жизни, но совершил преступление. Как же быть в таком

случае с понятием "личность преступника"? Когда френологи, а затем Ломброзо

разрабатывали биологический тип преступника, измеряя его лоб и т.д., то они

исходили из того, что преступников нужно искать в "низах" общества и что они

"отмечены природой".

Венценосных убийц и насильников они не обмеряли, как и те, кто стоял на

позициях, что преступник есть социальный тип, а не биологический. В то же

время они искали эти социальные типы в определенных слоях общества, стоящих

на низших ступенях социальной лестницы. И те, и другие преуспели в

доказательствах своей правоты с той лишь разницей, что биологизаторы говорили

о преступности самой человеческой личности, а стоявшие на социальных позициях

были гораздо гуманнее по отношению к человеку и "строже" к обществу,

толкавшему людей на преступление.

Чем дальше и глубже шли исследования как самой преступности, так и тех, кто

совершает преступление, тем больше у ученых появлялось оснований и аргументов

для отказа от приверженности жестким зависимостям и жестким формулам типа

"личность преступника". По мере углубления исследований получила

распространение теория о преступниках "в белых воротничках" (Э. Сатерленд и

Д. Кресси), что в общем-то подточило справедливость прежних теорий о заранее

заданных социальных типах преступников, а тем более биологических.

Ученые как будто состязались в стремлении забыть замечательное наблюдение О.

Бальзака о том, что за каждым нажитым состоянием стоит преступление. Наконец,

если исходить из того, что преступность - социально-правовое явление, то

следует помнить, что понятие преступности изменчиво. То, что сегодня

законодатель считает преступлением, завтра им может не быть. И наоборот. Что

же, в этом случае "личность преступника" будет исчезать или появляться?

И хотя в учебнике термин "личность преступника" будет употребляться,

приведенные в этом разделе соображения надо иметь в виду, прежде всего

потому, что понимание личности преступника относительно.

Классификация конкретных социальных типов преступников весьма важна. Убийцы

отличаются от воров, представляя собой специфический тип личности; мошенники

- от "белых воротничков", хотя последние могут применять методы

мошенничества; расхитители имущества - от сексуальных насильников и т.д.

Изучение типов личности тех, кто совершают преступления, требует разработки

как общих, так и индивидуальных мер и методов предупреждения преступлений.

Однако при этом следует иметь в виду временный характер нахождения в

"мундире" личности преступника (иначе зачем говорить об исправлении и

перевоспитании преступников). И если для уголовного права преступник тот, кто

совершил деяние, содержащее все элементы состава преступления, то для

криминологии определение понятия "личность преступника" более сложная задача,

ибо связана с отнесением человека к определенной, осуждаемой обществом страте

этого же общества, с неизбежным вопросом: сколь долго такое состояние

человека может продолжаться?

Критические замечания в адрес биологизаторских представлений о личности

преступника не означают отрицания естественных, природных свойств

человеческого существа. Понятно, скажем, что именно физиологическое состояние

человека делает его способным к восприятию социальной программы, ибо,

родившись биологическим существом, личностью он становится, лишь воспринимая

социальную программу. Человек психически больной к такому восприятию

неспособен. Он не может быть "личностью преступника", как полагало в

сравнительно недавнем прошлом немалое число ученых, особенно медиков. Поэтому

такие лица совершают общественно опасные деяния, но не преступления. Путать

болезнь с преступностью можно было лишь на ранних стадиях изучения

преступности и развития криминологии.

Биологические особенности человека есть та база, те условия, которые

способствуют восприятию человеком социальных программ, но это не причины его

преступного поведения. При этом надо иметь в виду, что, даже "собравшись

вместе", биологические факторы не делают явление социальным, ибо они лежат в

разных плоскостях реальной жизни.

Принципиальным для криминологии, для правильного понимания соотношения

социального и биологического в человеке является тот факт, что биологические

особенности влияют на тип поведения человека (холерик в одинаковой жизненной

ситуации поступит иначе, чем флегматик или сангвиник, но в целом их поступки

диктуются еще и степенью социальной воспитанности), не являясь причинами его

поведения, в том числе преступного.

Сложность изучения личности тех, кто совершает преступления, определяется,

помимо всего прочего, и тем, что социальное расслоение общества велико, что

разные страты общества имеют разные интересы и потребности, у них свои

взгляды на положение в обществе, на роль других групп, они отличаются по

уровню образования и культуры, характеру трудовой деятельности, наконец,

принадлежностью к полу, возрастом.

Все это и есть основание для того, чтобы глубоко изучать личности людей,

вставших на преступный путь, избравших его образом жизни, профессией,

способом "улучшения" материальных условий жизни; или человека, случайно

совершившего преступление, втянутого кем-то в преступную деятельность и т.д.

Для этого и нужна классификация, типология преступников, их социальных ролей,

уяснение конкретных социальных типов преступников, когда речь идет об

устойчивой формуле их поведения. И если изучение причин и условий

преступности позволяет объяснить и саму преступность, и то, почему люди

встают на преступный путь, то изучение личности тех, кто совершают

преступления, позволяет, с одной стороны, найти пути к их исправлению,

постигая их внутренний мир, психологию, нравственные установки, а с другой -

"выйти" на наиболее типичные индивидуальные причины и условия, толкающие

людей на преступный путь (обратная связь).

Итак, многообразие человеческих личностей и их судеб, определяемое

многообразием сложностей социального бытия человека, обусловливает

необходимость изучения личности тех, кто совершает преступления, и причин и

условий, которые поставили человека в состояние "личности преступника".

Поэтому криминолог не может и не должен быть чужд социологии, психологии,

другим наукам, изучающим человека, включая медицину, а также ее часть -

психиатрию.

В предмет криминологии, наконец, входит предупреждение преступности. Проблема

предупреждения преступности неотрывна от других составных предмета

криминологии. Она как бы завершает все, что связано с наличием преступности в

человеческом обществе и борьбой с ней. Понимание преступности как явления,

всеми своими корнями уходящего в поры общества, ее причин, отражающих

противоречивость его функционирования, личности тех, кого само общество

превращает D преступников, и есть та база, на которой рождается теория

предупреждения преступности. Поэтому проблема предупреждения преступности

рассматривается на трех уровнях: общесоциальном, специально-криминологическом

индивидуальном.

Поскольку преступность - явление социальное, необходимо исходить и от того,

что успешной борьба с ней может быть лишь тогда, когда подход к ней будет

комплексным, как при ее изучении, так и при разработке мер предупреждения.

Поэтому борьба с преступностью в широком общесоциальном плане есть

использование мер экономических, социально-культурных, воспитательных и,

наконец, правовых. При этом очевидно, что политическая атмосфера в обществе -

это то, что может свести на нет любые формы и методы руководства обществом,

довести их до хаоса и развала либо, напротив, привести к стабилизации

общественного (и государственного) организма. К общесоциальным видам

предупреждения преступности относятся: а) развитие и совершенствование

экономических отношений, технологических процессов и технического оснащения

производства - промышленного, сельскохозяйственного, что неразрывно связано с

повышением жизненного уровня и материального благосостояния людей; б)

повышение уровня культуры членов общества, улучшение их образования, а

следовательно, воспитанности, установление нравственных взглядов, основанных

на всем том лучшем, что накопило человечество в данной области за весь период

своего развития. Эти меры, конечно, не прямо направлены на борьбу с

преступностью. Более того, развивая, скажем, культуру и искусство, люди

меньше всего думают о борьбе с преступностью, но высокая культура и

воспитанность - надежные гаранты уменьшения преступности. Названные меры

косвенно влияют на состояние преступности, и чем выше уровень экономического,

технического, культурного состояния общества, тем больше оснований полагать,

что преступность в таком обществе будет ниже, нежели в обществе, прозябающем

в экономической разрухе, социальной и политической неустойчивости, в

обществе, где забота о людях декларируется (даже является спекулятивным

политическим лозунгом), но не претворяется в жизнь. Криминология, улавливая

эти общесоциальные процессы (их негативное выражение), рекомендует, как

следовало бы поступить в тех или иных ситуациях. Такие рекомендации тогда

эффективны, когда даются с учетом реальных возможностей общества

(экономических, финансовых и т.д.), а не абстрактно теоретически. В то же

время криминология острее видит отрицательное влияние на жизнь общества тех

или иных, скажем, экономических экспериментов (чего, к сожалению, не хотят

признавать многие экономисты и политики). Поэтому ее рекомендации далеко не

сразу воспринимаются и тем более реализуются.

Именно данное обстоятельство породило проблему пределов криминологических

исследований, в связи с чем возникают, например, вопросы о том, насколько

глубоко должна вторгаться криминология в жизнь во всех ее проявлениях? Каковы

должны быть ее рекомендации? Поскольку меры предупреждения преступности могут

быть и экономическими, и воспитательными, и организационно-техническими, и

правовыми, и демографическими, и психологическими и т.д., то может ли

криминолог-ученый с достаточной степенью компетентности дать рекомендации во

всех этих отраслях науки, проявлениях социальной жизни? Очевиден ответ: нет,

не может. Но видеть узкие места в тех или иных областях жизни, производства,

распределительных отношениях, состоянии воспитательной работы, недостатки в

деятельности правоохранительных органов и т.д. криминолог, конечно, может. Он

видит их острее, чем конкретный специалист, привыкший в своей области

ориентироваться не на отрицательное, а на положительное.

Криминогенная обстановка, криминогенная ситуация, криминогенность тех или

иных конкретных недостатков в производстве, распределении и других отношениях

- это вошедшие в обиход определения, употребляемые с пониманием их значения

не только и не столько криминологами, но и представителями других наук, а

также руководителями государственных и общественных структур, что

свидетельствует, с одной стороны, о проникновении в жизнь криминологического

мышления, с другой стороны, об исключительной важности постоянной,

профессиональной, целенаправленной криминологической экспертной оценки

социальных явлений, имеющих негативные тенденции.

Если криминология указала на криминогенность тех или иных явлений в

экономике, социальной сфере и т.д. и высказала общие рекомендации, что

следовало бы сделать для уменьшения их негативного эффекта, то дальнейшая

конкретизация необходимых для предупреждения преступности мер - прерогатива

других конкретных наук, областей знания, социальной и экономической практики.

В этом случае криминолог может превратиться из эксперта в консультанта,

который подскажет, что реально для исполнения, а что нет, какие сроки решения

проблемы реальны, а какие - нет.

Специально-криминологические меры предупреждения преступности могут быть

общими и конкретными. Они, хотя и затрагивают, допустим, сферу управления,

однако являются такими, которые не требуют совершенствования крупных ее

блоков, а требуют изменения каких-то частей, например учета и отчетности в

денежных средствах либо материалах в какой-либо отрасли производства или

управления, что снимет (на определенный период) опасность хищений или иных

злоупотреблений. Конкретные рекомендации еще более узки по своей

целенаправленное, например меры организации охраны материальных средств на

конкретном предприятии.

Криминологи за годы своего "вторжения" в социальную жизнь наработали немало

практически значимых рекомендаций по предупреждению, преступлений в различных

отраслях промышленности и сельского хозяйства. Меры по предупреждению

преступности касаются как организации производственных процессов (с точки

зрения их криминогенной уязвимости), так и воспитательной работы с разными

категориями работающих, а также методов учета, охраны материальных средств и

т.д.

Эти рекомендации могли появиться на свет лишь в результате длительного и

всестороннего изучения конкретных отраслей хозяйства. Такое направление в

криминологии неисчерпаемо, ибо формы хозяйствования, их структуры меняются,

соответственно меняются и условия, способствующие совершению преступлений, а

значит, должны совершенствоваться предупредительные меры.

Меры предупреждения разные и для различных видов преступлений (например, для

корыстных и насильственных, убийств и изнасилований, краж и мошенничества и

т.д.). "Блоки" преступности тоже требуют специфических мер (скажем,

организованная преступность - одних мер, рецидивная - других, женская -

третьих и т.п.). Внутри же этих блоков различны и многочисленны виды

конкретных преступлений, требующие конкретных мер для их предупреждения.

Деление преступности на уровни определяет и особенности индивидуальной

профилактики, ибо отдельные преступления совершаются людьми, каждый из

которых неповторим, а воспитательная работа с ним требует индивидуального

подхода. В этой части криминология вступает в контакт прежде всего с такой

наукой, как психология. Не случайно среди правовых наук прочное место

завоевала ныне юридическая психология.

Юридическая психология изучает не только личности тех, кто совершает

преступления, предмет ее значительно шире, но связь ее с криминологией

органична. Криминологическая типология личности нужна не сама по себе, не

просто как теория, позволяющая глубже изучить причины конкретных преступлений

в связи с особенностями личности, а как предпосылка предупреждения

преступлений, в частности индивидуальной профилактики.

Теория предупреждения преступности неразрывно связана (как и остальные

составные предметы криминологии) с проблемой прогнозирования преступности, а

также планирования предупредительных мер как в широком общесоциальном плане,

так и применительно к деятельности различных общественных и государственных

структур, включая правоохранительные органы, их различные звенья, по-разному

осуществляющих профилактику. Предупреждение преступности немыслимо и без

координации как в общегосударственном, так в региональном плане.

Конечно, криминологическое прогнозирование - сложное и довольно "рискованное"

занятие, ибо на преступность, как ни на какое другое социальное явление,

влияют подчас неожиданные повороты в экономической, социальной и политической

сферах. Более того, изменения преступности нередко происходят на первый

взгляд "на ровном месте". И лишь тщательный анализ длительного отрезка

времени, предшествующего периоду "неожиданных" изменений, может пролить свет

на причины сложившегося положения. Еще более непредсказуемо индивидуальное

преступное поведение людей. Поэтому к проблеме прогнозирования, не отвергая

его, следует подходить осмотрительно и не увлекаться, как это нередко имеет

место, умозрительными математическими выкладками и формулами, выглядящими

научно, но подчас не имеющими под собой реальной почвы. Прогнозирование

социальных процессов, особенно в тех случаях, когда они, в числе прочего,

складываются из суммы (совокупности) актов поведения конкретных людей, вообще

чрезвычайно трудно. При этом следует иметь в виду, что преступность -

явление, имеющее свои закономерности и подчиняющееся им. Но цифра

преступности складывается стихийно.

Предупреждение преступности может и должно планироваться. Планирование

предупредительной работы в государстве имеет свои уровни. В борьбе с

преступностью нет и не может быть однозначных рекомендаций. К сожалению,

иногда конкретные советы и предписания сводятся к лозунгам, призывам типа:

усилить профилактическую работу, обязать прокурора (прокуроров) усилить

надзор за соблюдением законов, обязать МВД разработать планы усиления

индивидуальной профилактики силами участковых инспекторов и т.д. к чему

привыкли и чем пестрит практика "борьбы" с преступностью в нашем государстве,

оборачивающаяся наличием, пустых, неконтролируемых и невыполнимых "планов".

Причем наша практика страдала и продолжает страдать неоправданной

гигантоманией и глобальностью планов.

Криминология, имея составной частью своего предмета предупреждение

преступности и исходя из сложности преступности как явления, выработала

рекомендации, относящиеся как к разным уровням социальных и государственных

структур, так и к видам преступности. Криминологами были разработаны

примерные планы профилактики преступлений на предприятиях и в организациях, в

районе, городе, области, республике, рецидивной преступности

несовершеннолетних и т.д.

В конце 80-х годов большая дискуссия развернулась вокруг Общегосударственной

программы (плана) борьбы с преступностью, а в 90-х годах, после развала Союза

ССР, началась эпопея вокруг столь же грандиозного плана для России, ибо с

начала перестройки и поныне преступность все больше захлестывает общество.

Начиная с 1991 г. в стране было принято уже пять общероссийских программ

(планов) борьбы с преступностью, не считая множества региональных.

Большинство из этих программ выполнено не было.

Среди криминологов по поводу грандиозных планов нет единого мнения. Как видят

эту проблему авторы учебника? Авторы считают, что планирование борьбы с

преступностью в принципе возможно. Поскольку общественное мнение было

подготовлено к тому, что планы эти -чуть ли не панацея от всех бед, их

составили, однако в них реальна (и то при наличии денежных средств у

государства) лишь та часть, где речь идет о материально-техническом

обеспечении правоохранительной системы. Другие же рекомендации слишком общи и

неконкретны. Это главный недостаток всех глобальных планов.

Начинать планирование борьбы с преступностью следует с первичных ячеек

общества, где все конкретно, все проверяемо и может быть обеспечено

организационно, материально и т.п. Такие планы могут быть составной частью

планов региональных. Но чем выше будет идти планирование, тем более общий и

менее конкретный характер оно будет приобретать.

Борьба с преступностью, ее планирование, координация между регионами, внутри

них и органами, ведущими эту борьбу, необходима, ибо преступность границ не

признает (ее тяжкие формы особенно). Поэтому предупреждение преступности есть

деятельность, требующая скоординированной работы прежде всего

правоохранительных органов на территории всей страны. Разобщенность

недопустима и ничего, кроме вреда, принести не может. Целям координации могут

служить специально создаваемые для этого организационные структуры. Таким

образом, составная часть предмета криминологии - предупреждение преступлений

- сама по себе сложная теоретическая проблема, реализуемая в многообразных

практических мерах как общесоциального плана, вплоть до конкретных

технических мер, так и специально-криминологических и правовых, включая

предложения по совершенствованию законодательства.

Завершая рассмотрение предмета криминологии, отметим, что в него входит и

проблема жертвы преступления. В науке это направление получило название

виктимология. Очевидно, если есть преступность как явление, есть преступление

как часть целого, преступник как лицо, реально совершившее преступление, то

есть и потерпевший от преступления. Есть жертвы преступности.

Исследования показывают, что поведение преступника нередко обусловлено как

поведением его жертвы, так и особыми качествами ее, а также взаимоотношениями

преступника с потерпевшим, сложившимися ранее либо в процессе столкновения.

Нередко преступное поведение провоцируется отрицательным поведением

потерпевшего. В преступлениях, где наличествуют мотивы межличностного

порядка, это видно особенно отчетливо.

Понятию жертвы преступления уделяют внимание и уголовный процесс, и уголовное

право, и криминология. С позиции криминологии виктимологическое понятие

жертвы преступления включает данные о контингенте потерпевших в целом от

преступности, будь то на индивидуальном или обобщенном уровнях.

Поведение потерпевшего может быть не только неправильным, но и

безнравственным. Сказанное не снимает проблемы антисоциальности самого

преступника. Однако криминологи отметили такую закономерность: чем более

значительна (провокационна) роль потерпевшего в конкретном преступлении, тем

внимательнее следует подходить к оценке личности совершившего преступление (в

уголовном праве это может привести к назначению смягченного наказания, а

возможно, и к освобождению от него). Конечно, такая закономерность четче

просматривается при совершении преступлений против личности.

Развитие виктимологии привело к возникновению термина виктимизация. Это

процесс превращения в жертву преступления конкретного лица, а также

определенной общности людей. Виктимизация отличается от преступности тем, что

представляет собой совокупность процессов становления жертвами.

В свете сказанного очевидно, какое большое значение в качестве составной

части предмета криминологии имеет учение о жертве преступления и как важен

виктимологический анализ понятия преступности.

3. Система криминологии

Можно говорить о системе науки, т.е. о перечне и о порядке рассмотрения

проблем, скажем, от наиболее общих, основополагающих до конкретных. Можно

говорить о системе курса или учебника, где в наиболее удобном для изучения

порядке освещаются отдельные проблемы науки.

В таком же плане следует подходить и к криминологии. В юридических науках,

которые тесно связаны с законодательством, система науки нередко совпадает с

системой законодательства. Как известно, наука уголовного права складывается

из Общей и Особенной частей, а соответственно уголовные кодексы имеют Общую и

Особенную части. И в том и в другом случае в Общей части излагаются

общетеоретические, исходные для науки и практики вопросы, а в Особенной части

- виды преступлений, конкретные их составы и меры наказания за них.

Поскольку традиции в науке имеют немаловажное значение, криминология (с

момента ее восстановления в правах и выхода в свет первого учебника в 1996

г.) была разделена на Общую и Особенную части. Правда, в Особенной части

криминологии, в отличие от уголовного права и законодательства, гражданского

и трудового, процессуального и т.п., отсутствует проблема ответственности и

наказаний либо каких-то иных санкций. А это - существенное отличие

криминологии, делающее ее, условно говоря, Общей частью для наук

криминального цикла. Поэтому возникает вопрос, а есть ли в криминологии при

таком понимании ее места в системе наук то, что юристы привыкли считать

Особенной частью?

Те, кто следуют традициям, утверждают, что есть, и считают, что в Общую часть

криминологии входят такие проблемы, как преступность, ее причины, личность

преступника, общая теория предупреждения преступности, а в Особенную -

характеристика видов преступности и конкретных мер предупреждения

преступлений. Конечно, такая позиция имеет право на существование. Но для

криминологии проблема деления на Общую и Особенную части более условна, чем

кажется на первый взгляд. Прежде всего потому, что многие из вопросов,

казалось бы справедливо отнесенных к проблемам Особенной части, например

рецидивная преступность, сами по себе являются большой теоретической

проблемой. Имея истоками общее, что характерно для криминологии вообще, эти

виды преступности наполнены собственным глубоким теоретическим содержанием,

позволяющим их самих делить на общее и конкретное(особенное).

Конкретные рекомендации криминологии, которые условно можно сравнить с

санкциями (наказаниями), применимы для предупреждения конкретных видов

преступлений. Но нетрудно заметить, что эти конкретные рекомендации являются

частью рассматриваемого вопроса, который сам является конкретным по отношению

к общетеоретическим проблемам криминологии. Например, рекомендации по

предупреждению квартирных краж являются выводом проблемы о кражах вообще;

более высокий уровень - это имущественные преступления; еще более высокий -

корыстные преступления и т.д. Чем выше уровень, тем более общими являются и

рекомендации.

Виды преступности - организованная, профессиональная, рецидивная,

несовершеннолетних, женская, должностных лиц и др. - элементы системы науки,

изучающей данное явление в целом и ее составляющие. То же самое можно сказать

и о проблеме личности в криминологии, ибо классификация и типология

личностей, совершающих преступления, - элементы, свойственные системе науки.

Это же справедливо и для предупреждения преступности, где все ее проблемы

рассматриваются по определенной системе.

Если взять за основу подходы к криминологии как к науке, получившие свое

отражение в ранее изданных курсах, учебниках, монографиях, специальных

статьях, то обобщенно система криминологии выглядит следующим образом.

Сначала рассматриваются понятия, предмет, задачи науки. Вслед за этим -

история и состояние криминологии как науки; затем анализируются ее ключевые

проблемы (преступность, личность преступника, причины и условия преступности,

ее прогнозирование и методы изучения, предупреждение преступности, включая

планирование борьбы с преступностью); вслед за этим анализируются виды

преступности -насильственная, корыстная, политическая, неосторожная,

экологическая, организованная, а также преступления несовершеннолетних и

военнослужащих.

Рассматриваются также и основные идеи зарубежной криминологии.

4. Криминология и другие науки

Уже из ознакомления с предметом криминологии видно, что эта наука

междисциплинарная, т.е. связанная с некоторыми другими науками. Это науки

юридические и социальные в широком смысле слова.

Прежде всего рассмотрим соотношение криминологии с юридическими науками. На

первом месте здесь связь криминологии с уголовным правом.

И уголовное право, и криминология изучают преступление и преступность. Но

делают они это по-разному. Уголовное право - наука об ответственности за

совершение преступлений. Поэтому и преступление она изучает с юридических

позиций, как понятие и совокупность признаков (состав) определенного акта

противоправного поведения. Уголовное право изучает и наказание, налагаемое

судом за совершение преступления, смягчающие и отягчающие ответственность

обстоятельства, определяет принципы назначения наказания и освобождения от

него.

Уголовное право не обращается к тем явлениям, событиям и поступкам человека,

которые предшествуют преступлению; его непосредственно не интересуют причины

преступности и условия, способствующие совершению преступлений. А личность

преступника сводится в уголовном праве к понятию субъекта преступления,

который характеризуется в основном двумя свойствами: возрастом и вменяемостью

(плюс признаки так называемого специального субъекта). За границами

уголовного права остаются нравственные, социальные и психологические

особенности преступника. Но все то, что не входит в предмет уголовного права,

как раз интересует криминолога, в частности "механизм" преступного поведения

и причины противоправного развития событий.

Органичная связь криминологии с уголовным правом состоит в том, что именно

уголовное право определяет границы, рамки предмета криминологии. Ведь

перечень преступных деяний определяется уголовным кодексом. А именно этот

круг деяний и изучается криминологией.

В ходе развития криминологических учений вносились предложения расширить ее

предмет за счет изучения смежных с преступностью явлений (социальных

аномалий): алкоголизма, наркомании, проституции, самоубийств и т.п. Но

возобладала точка зрения, ограничивающая предмет криминологии только анализом

преступности. Тем самым сохранилась и укрепилась и ее связь с юридическими

науками.

Криминология тесно связана с наукой уголовного процесса, изучающей процедуры

предварительного расследования и судебного рассмотрения дела. В уголовно-

процессуальном законодательстве содержится прямое предписание: следователь,

прокурор, суд обязаны по каждому уголовному делу выявлять причины и условия,

способствующие совершению преступлений, и предлагать меры, направленные на их

устранение.

Еще одна юридическая наука - криминалистика, которая изучает методику,

технику и тактику расследования преступлений, получает от криминологии данные

о состоянии преступности, особенностях "механизмов", "способов" совершения

различных преступлений и о свойствах личности преступников. Криминалистика

использует эти сведения для разработки наиболее эффективных методов раскрытия

преступлений.

Криминология связана и с уголовно-исполнительным правом, изучающим принципы и

условия назначения и отбывания наказаний. Многие преступления совершаются в

местах лишения свободы или лицами, вышедшими из заключения, поэтому

взаимодействие криминологов и специалистов по угловно-исполнительному праву

весьма полезно.

Есть еще несколько наук, обычно относимых к циклу юридических. Это судебная

статистика, судебная медицина и судебная психиатрия. И с ними криминология

имеет непосредственные контакты. Так, она широко использует данные судебной

статистики. А разработки судебных психиатров помогают криминологам составить

более полное представление об особенностях личности различных категорий

преступников.

Но, как отмечалось выше, криминология не менее тесно связана и с науками, не

имеющими юридической направленности. Прежде всего это социология, изучающая

общество в процессе его функционирования. У социологии есть несколько

ответвлений: социология семьи, социология труда, социология спорта и др.

Криминологию с полным основанием можно назвать социологией преступности.

Попутно отметим: если в России криминология изучается в юридических вузах, то

англоамериканская традиция состоит в преподавании криминологии на факультетах

социологии.

Далее укажем на тесную связь криминологии с психологией (общей и

юридической), предметом которой является внутренняя жизнь человека, его

поведение в природе и обществе. С полным основанием можно назвать

криминологию или, по крайней мере, определенную ее часть - психологией

преступника.

Итак, при выяснении взаимосвязей криминологии со смежными науками мы приходим

к выводу, что эта наука имеет комплексный характер. Она находится на стыке

юриспруденции с социологией и психологией и использует данные всех этих и

других наук.

Нельзя не отметить, что среди специалистов в области уголовного права

существует точка зрения, отрицающая вопреки фактам реальной действительности

и развитию мировой науки не только самостоятельность криминологии в качестве

общетеоретической науки о преступности, но и как науку вообще. Эти ученые

полагают, что криминология - часть уголовного права либо часть социологии. На

наш взгляд, истоки таких взглядов восходят к середине 20-х годов, когда

вопрос о причинах преступности при социализме был решен "полностью,

однозначно и окончательно". Коротких, мало к чему обязывающих положений в

рамках учения о преступлении в уголовном праве было "достаточно". Теперь же

подобные суждения выглядят анахронизмом. Криминология, ее выводы позволяют

глубже понять институты уголовного, уголовно-исполнительного, процессуального

права, криминалистики, в целом практики борьбы с преступностью и вовсе не

принижают их и не разобщают науки, как это утверждают "ликвидаторы" и

противники криминологии как науки.

Криминология действительно "вышла" из уголовного права (хотя можно говорить и

о том, что она "вышла" и из общей социологии -такая точка зрения тоже

существует, как, кстати, говорят и о "медицинской криминологии" и других ее

видах, ибо проблемой преступности занимались ученые разных специальностей,

привнося "свое" в эту проблему), но, выйдя, она получила возможность

собственного развития. Став самостоятельной, она осталась тесно связанной и с

уголовным правом, и с другими правовыми науками, а также с социологией,

философией и медициной, особенно психиатрией, ибо надо отличать асоциальное

поведение больных от преступности как таковой, и с рядом других наук. В

условиях стремительного развития и дифференциации различных наук, имеющих

общий корень, это вполне естественное явление.

5. Задачи криминологии на современном этапе

Задачи каждой науки определяются, во-первых, собственной логикой ее развития;

это значит, что каждый предыдущий этап состояния науки создает базу для

последующего этапа, накопленные знания ведут к новым открытиям. Во-вторых,

задачи науки в значительной мере зависят от актуальных потребностей общества,

которому эта наука служит.

Соответственно состояние общества способствует развитию, расцвету той или

иной науки и ее конкретных исследовательских направлений или же препятствует

этому.

Криминология пережила тяжелые периоды своего развития, вплоть до полного

прекращения разработки соответствующей проблематики. Это произошло в годы

культа личности Сталина, когда считалось, что все причины преступности уже

известны (а ими были объявлены пережитки прошлого в сознании людей и влияние

капиталистического окружения) и поэтому "незачем" заниматься дальнейшим

изучением негативных явлений, бросающих тень на социалистической строй.

Задачи восстановленной в 60-е годы XX в. криминологии состояли в нашей стране

в первую очередь в том, чтобы возобновить исследования преступности,

просветить общество, дать ему элементарные сведения об этом явлении, о его

причинах и личности преступника, довести криминологические знания до

практических работников учреждений уголовной юстиции, развеять миф о том, что

при социализме преступность якобы отомрет сама собой.

В известной мере эти задачи благодаря самоотверженной работе многих

коллективов ученых были выполнены. Несмотря на сопротивление догматиков из

среды как теоретиков-обществоведов, так и практиков-юристов, российские

криминологи сумели избежать двух крайностей. Во-первых, они не восприняли

биологизаторских объяснений преступности, которые играли на руку тем, кто

хотел бы "избавить" социалистический строй и коммунистическую партию от

всякой ответственности за состояние общества, ежечасно рождающего

преступность. Во-вторых, российские криминологи не впали и в противоположную

крайность: вульгарный материализм, при котором преступник рассматривается как

пассивная жертва обстоятельств, по существу не ответственная (по крайней мере

нравственно) за свое поведение.

К конце XX в. российская криминология заняла достаточно прочное место в

системе общественных наук и в юридической практике. Этот предмет преподается

во всех государственных и многих частных юридических высших учебных

заведениях; регулярно издается большое количество литературы; созданы две

ассоциации криминологов России; поддерживаются регулярные связи с коллегами в

ближнем и дальнем зарубежье. И вместе с тем надо признать, что перед

криминологами-учеными и практиками стоят ответственные задачи, которые пока

не могут считаться решенными. Укажем на четыре группы этих задач.

Первая группа - познавательные задачи. Криминология в процессе изучения

преступности и преступника далеко не исчерпала свой предмет. По крайней мере

три аспекта этого предмета требуют дальнейшего углубленного анализа.

Во-первых, это закономерности существования и движения преступности. Чем

объясняется ее более чем двукратный рост в России на протяжении 1990-1996

гг.? Почему растут тяжкие и опасные преступления? Где пределы этого роста,

если они вообще имеются? В чем состоят мировые тенденции движения

преступности? На все эти вопросы наука обязана дать обоснованные ответы.

Во-вторых. Это особенности личности преступника и "механизмов" совершения

преступлений различного вида. Здесь для криминологов остается вечный вопрос о

соотношении личности и среды, биологического и социального, индивидуального и

общественного. Это вопрос о причинах конкретного преступления и о том, как и

почему нормальный человек становится преступником.

В-третьих, вопрос о том, как должна меняться стратегия борьбы с преступностью

с учетом тех социальных изменений, которые происходят в мире. Наша страна, да

и окружающие страны сегодня уже не те, что были вчера. Во всем мире

происходят противоречивые процессы. С одной стороны, страны и народы

постепенно овладевают демократическими способами и методами общественного

общежития. С другой стороны, не прекращаются войны, растут акты насилия,

вандализма, террора. Как в этих условиях эффективно организовать борьбу с

преступностью и ее предупреждение, защитить интересы гражданина и общества? И

на эти вопросы тоже должны быть даны убедительные ответы.

Вторая группа задач - прогностические. Мало констатировать плохое или хорошее

состояние дел. Нужно смотреть в будущее. Криминология обязана предвидеть и

предсказать развитие событий. Разумеется, речь идет лишь о вероятностном

прогнозе, -при котором намечаются основные тенденции того или иного явления

(например, рост или стабилизация преступности), но нет абсолютного

ручательства за возможные в будущем цифры. И все же без такого прогноза

практика борьбы с преступностью становится безоружной, а то и

дезориентированной. А для надежного прогнозирования в сфере криминологии надо

овладеть всеми теми знаниями, которыми уже сегодня располагает эта наука.

Из первых двух групп задач вытекает и третья группа: рекомендации

криминологов в адрес государственных и общественных организаций. Выше уже

говорилось о том, что криминология не только изучает преступника и

преступность, но и разрабатывает меры по предупреждению преступлений.

Постоянная задача криминологии - совершенствование этих мер с учетом

меняющихся общественных и технических условий жизни, внедрение результатов

разработок ученых в повседневную практику работы органов МВД, ФСБ,

прокуратуры, юстиции, суда, таможенной службы, налоговой службы, налоговой

полиции и других учреждений.

Наконец, четвертая задача - просвещение населения. Многолетний опыт борьбы с

преступностью учит тому, что одни лишь правоохранительные органы без

поддержки народа преодолеть преступность не в состоянии. В последние годы,

правда очень медленно, возрождаются разрушенные при распаде СССР формы

содействия населения правоохранительным органам. Но знания граждан по

вопросам борьбы с преступностью остаются отрывочными, поверхностными, а то и

искаженными. Здесь сказывается ряд причин: засекреченность в прошлом сведений

о преступности; боязнь преступного мира; искаженное изображение преступников

во многих средствах массовой информации, подчас "героизация" их и т.п.

Необходимо развеять миф о непобедимости преступников, дать людям основные

криминологические сведения, научить смелее и активнее бороться с преступными

акциями и избегать того, чтобы оказаться жертвой преступника - потерпевшим.

Задачи, стоящие перед российской криминологией, требуют интеллектуальных,

организационных и материально-технических усилий и преодоления ряда

трудностей. Пожалуй, основная из них состоит в том, что все еще ощущается

невостребованность криминологических знаний со стороны руководящих

государственных органов. Зачастую принимаются решения, возможно, и

оправданные недалеким экономическим расчетом, но опасные в криминологическом

отношении, ведущие к обогащению теневых дельцов, к росту преступности.

Несмотря на то что уже годами обсуждается проблема организации планомерной и

целенаправленной криминологической экспертизы, вопрос этот так и не решен.

Большой потенциал отечественных криминологических учреждений не используется,

нередко подменяясь поверхностными рекомендациями зарубежных специалистов, не

знающих российской специфики. Все это говорит о необходимости активизации

рассматриваемой отрасли науки, приложения совместных усилий к ее подъему и

дальнейшему развитию.

6. Примитивно-рационалистическая концепция причин преступности

Философы-просветители XVIII в. (Монтескье, Вольтер, Бекка-рия и др.) впервые

сделали попытку противопоставить средневековому, теологическому объяснению

мира объяснение, основанное на рациональном, научном, во многом стихийно-

материалистическом понимании природы и общества. С этих же позиций они

стремились определить понятия преступления, преступности и ее причин.

Английский философ-материалист и просветитель А. Коллинз писал, что "рассказы

о власти дьявола основывалась на лживости одних и доверчивости других" и что

"казни ведьм были на самом деле убийствами", что свободомыслящие люди

заслужат славу "и в том случае, если они вырвут из рук священников власть,

благодаря которой последние губят столь много жизней и репутаций невинных

людей и возможность пользования которой дала и всеобщая вера в огромную

власть дьявола и в существование ведьм, и в том случае, если они изгонят

самого дьявола"(Коллинз А. Философское исследование человеческой снободы.

Английские материалисты XVIII века. Т.2.М., 1967. С. 92.).

Свободомыслие изгоняет дьявола, освобождает разум от суеверий. Освобождение

разума выступало как неизбежная предпосылка освобождения человека, а

стремление распространить свет и знания разума - как высшая цель и

предназначение философии. В политическом плане это была борьба за права

личности против влияния церкви и феодального государства, за демократию

против абсолютизма, за раскрепощение самого человека от пут феодальной

зависимости.

В 1839 г. французская академия морали и политических наук в Париже предложила

в качестве задачи для исследования раскрыть путем прямого наблюдения, каковы

те элементы в Париже или в ином крупном городе, из которых состоит часть

населения, образующая опасный класс вследствие своих грехов, невежества и

бедности. Г.А. Фрейгер - сотрудник полицейской префектуры Парижа в труде

"Опасные классыи население больших городов"(Естественно, употребляемое Г.А.

Фрснгсром понятие "класс" существенно отличается от этого же понятия,

употребляемого и философской и, в частности, марксистско-ленинской

литературе) составил "моральную топографию", т.е. образ жизни, взгляды и

привычки тех, кто, по его мнению, образует опасный класс французского

общества. Фрейгер пришел к выводу, что бедняки представляют собой ту же

опасность для общества, что и действительные преступники, от которых, по

убеждению Фрейгера, их мало что отличает. К их числу он отнес почти восьмую

часть рабочего класса Парижа. С большой убежденностью Фрейгер приписал

моральным дефектам личности те жалкие условия, в которых находились эти люди.

В то же время в Великобритании вышла книга Г. Мейхью "Рабочие и бедняки

Лондона" с подобным описанием тех, кто работали и поддерживали себя, в

отличие от тех, кто, по мнению Мейхью, не могли и не хотели работать, с

изложением биографий преступников, воспроизведением социальной и моральной

атмосферы, в которой они вырастали и проводили всю жизнь. Ясно осознавая

важность условий жизни в этой среде, он тем не менее, как и Фрейгер,

указывал, что "главным фактором был отказ паупера, или преступника, работать,

отказ, обусловленный внутренним моральным дефектом". Приводя эти слова

Фрейгера, Л. Радзинович отмечает: "Это служило интересам и утешало совесть

тех наверху, кто считал опасные классы независимой категорией, отделенной от

господствующих социальных условий"(Radzinwcitz L. Ideology and Crime.

L,1966.P.38.).

Так "человек преступный" обретает новое обличье - представителя особой расы

(класса), морально ущербной и злобной, живущей за счет нарушения

"фундаментальных законов упорядоченного общества", в котором каждый должен

содержать себя честным и прилежным трудом. Те, кто не делают этого, -

"бродяги, варвары, дикари" (Radzinwcitz L. Ideology and Crime. L,1966.P.39.),

движимые злой волей и склонные к преступлению.

Возникновению нового представления о личности преступника, а следовательно, и

о причинах преступности, предшествовал один из наиболее грандиозных в истории

социальных переворотов - смена феодального строя буржуазным, замена

религиозного мировоззрения философией гуманизма и просвещения.

Вопреки религиозным догмам и теологическому пониманию причинности

человеческого поведения, философы-просветители сформулировали понятие

преступления как акта свободной воли человека, который не игрушка в руках

высших сил, но сознательно действующий и свободный в своих поступках

индивидуум.

В этот период радикально меняется представление об обществе, о природе

человека. В центр системы общества помещается человек, наделенный

неотъемлемыми правами, который "по природе обладает властью... охранять свою

собственность, т.е. свою жизнь, свободу и имущество, от повреждений и

нападений со стороны других людей"(Локк Д. Избранные сочинения: В

2т.Т.2.М,1960.С.50.).

Право собственности выступает здесь как данная от природы характеристика

человека, забота о своем благополучии - законный центральный мотив его

действий.

По этим параметрам выстраивается и шкала этических ценностей, наполняются

новым содержанием понятия добра и зла, добродетели и порока, которые отныне

не потусторонние, внеземные категории - они вытекают из самой природы. При

этом зло, порок, преступление - нарушения естественного, нормального,

разумного порядка вещей.

Собственность, ее свободное приобретение и обладание ею становятся объективно

олицетворением позитивного действия и поведения; посягательство на

собственность - столь же естественным, натуральным преступлением. Истоки

преступления, как и истоки добродетели, - в самом человеке. "Чем более

неистовы страсти, тем более необходимы законы, чтобы их сдерживать"(Руссо ЖЖ.

Трактаты. М, 1969. С. 67.).

Выражая прогрессивные для своего времени взгляды, итальянский просветитель и

гуманист Ч. Беккариа в своих трудах выводил сферу отправления уголовного

правосудия из религиозно-феодальных догм(См.: Беккария Ч О преступлениях и

наказаниях. М.,1939.).

Он ограничивал господство феодально-полицейского государства, церковной

юстиции над.людьми, утверждая, что им подвластны и подсудны лишь дела людей,

но не их души. Дела подсудны только тогда, когда они реально вредны обществу,

и закон ясно и прямо говорит об этом. Закон же должен быть обязателен и для

граждан, и для правителей.

Представления о преступности и личности преступника, характерные для

просветительно-гуманистического направления в уголовном праве, обладали рядом

достоинств. Эти концепции прямо противостояли феодально-средневековому

произволу. В то же время они характеризовались чрезвычайно уязвимой для

научной критики абстрактностью и идеалистическим, метафизическим характером

разрабатываемых ими категорий. Категория абстрактной личности с присущими ей

естественными правами, неотъемлемыми по самой своей природе, не менее

абстрактная категория естественного закона безусловно помогали в отстаивании

прав личности представителей класса развивающейся буржуазии. Формальное

требование равенства правосудия независимо от сословных привилегий также

служило этой цели.

Имелась, однако, и оборотная сторона утверждения абсолютной, абстрактной

свободы и независимости личности. Это приводило почти к полному отрицанию

зависимости поведения от каких-либо объективных, социальных, социально-

психологических или иных причин и условий. Это означало отрицание каких-либо

различий в свойствах личности, отказ от допущения различных степеней

ответственности. Не признавая за феодальным государством и церковью права

руководить моралью лица, требуя не вторгаться в его свободный дух, эта

позиция одновременно означала то, что функцией наказания как раз и должно

стать это вторжение в моральную позицию личности, которое создавало бы в

сознании лица противовес противоправным устремлениям, прививало бы ему новую

систему социальных ценностей, высшей из которых становилось обладание

собственностью.

Отвергая религиозное истолкование преступления как проявление греховности,

податливости силам зла, Беккариа вместе с тем утверждал, что преступность

есть всего лишь результат неспособности масс усвоить твердые правила

поведения. Чтобы принудить их усвоить эти правила и необходимо наказание. По

этой концепции лицо, совершающее преступление, - это независимый от каких-

либо объективных факторов, строго рассуждающий индивидуум, всегда

взвешивающий последствия преступного акта и решающий совершить преступление

вследствие такого расчета. Она исходит из того, что все люди в равной мере

способны противостоять преступному намерению, все они заслуживают равное

наказание за равные преступления и что на одинаковое наказание они реагируют

совершенно одинаково. Так была сформулирована основа полностью возмездной

системы уголовной юстиции с пропорциональным воздаянием за причинение заранее

определенного зла.

Идеалистический рационализм - такова обобщенная характеристика

криминологических воззрений Беккариа, как и много других ярких представителей

просветительно-гуманистического направления.

Понимание преступления как акта чистой воли закрывало путь к познанию

объективных закономерностей, детерминирующих человеческое поведение,

заставляло возлагать все надежды на сознательность людей, на их убеждение, а

то и устрашение. Как и во многих других случаях, в истории развития

человеческой мысли положения, обладавшие относительной истинностью и

ценностью, будучи возведенными в абсолют, не только теряли свою истинность,

но и становились тормозом на пути научного и социального прогресса.

В своем стремлении освободить человека от пут политической тирании философы-

просветители поставили его волю, его разум не только над современными формами

государственного и общественного устройства, но и над объективными законами

развития природы и общества. Индетерминизм, или идеалистически абсолютная

свобода воли - таков был логический результат. На место одной абстракции -

абсолютной власти Бога и средневекового государства - ставилась, таким

образом, другая абстракция, неизмеримо более привлекательная и человечная, но

все же именно абстракция - свободная воля.

Нельзя при этом не отметить наличие прозрений более глубокого характера,

которые встречаются у Беккариа. Так, он говорил, что кража является обычно

преступлением нищеты и отчаяния, преступлением той несчастной части

человечества, которой право собственности оставило возможность одного лишь

голодного существования.

Общество постулируется свободным, а люди равными. Поэтому тот, кто преуспел,

- капиталист, собственник - занял место воплощенной добродетели. "Богатство

постепенно становится - в противовес аскетическому идеалу средневековья -

вполне позитивной и человеческой ценностью". Бедняк, неимущий занимают свое

место "лентяя", склонного к безделью и воровству, морально ущербного

субъекта, нарушающего условия общественного договора. "Всякий преступник,

посягающий на законы общественного состояния, становится по причине своих

преступлений мятежником и предателем отечества" (Руссо, Ж.Ж.

Указ.соч.С.175.).

Свобода, полагал А. Коллинз, означает способность человека поступать так, как

он того желает или предполагает. Человек - разумное и чувствующее существо,

его поведение детерминировано единственно его разумом и чувствами. При этом

не может быть никаких мотивов, кроме удовольствия и страдания, которые

заставляли бы человека совершать какое-либо действие или воздерживаться от

него." Мораль или добродетель состоит в таких действиях, которые по

собственной природе и вообще являются приятными; а безнравственность или

порок состоит в таких действиях, которые по своей собственной природе и

вообще являются неприятными", при этом высоконравственным должен быть тот

человек, который строго детерминирован правильно понятыми удовольствием и

страданием, а следовательно, лишь вознаграждение и страдания направят желания

людей к тому, чтобы соблюдать, а не нарушать законы (См.: Коллинз А. Указ.

соч. С.54,55.).

Если сознание человека никак не детерминировано социальной реальностью, если

оно не связано с ней, значит, общество и не ответственно за преступность,

представляющую собой в этом случае совокупный результат злой воли

преступника. Чем безупречнее представляется общество, тем более порицаемым и

порочным выглядит преступник. В этом случае все социальные беды, несчастья и

просчеты, конфликты и противоречия общества можно объяснить моральными

пороками, злой волей определенной категории людей. Козел отпущения меняет

свое обличье, но его функция воспроизводится вновь.

"Если, например, убийцы или какие-нибудь порочные члены общества изолируются

от общества лишь как нарушители общественного порядка, недостойные жить среди

людей, то ясно, что они в таком случае настолько далеки от того, чтобы

считаться свободными агентами, что их устраняют от общества так же, как

отсекают зараженную червоточиной ветвь дерева или убивают на улицах бешеных

собак. И наказание по отношению к ним справедливо, поскольку оно освобождает

общество от злонамеренных членов"(Коллинз А. Указ.соч.С.58.).

Если воля абсолютно свободна, лишь удовольствие или страдание руководят

людьми; если все равны, общество устроено справедливо и при этом одни

обогащаются, а другие идут на дно, образуя преступный класс, то лишь суровое

наказание нужно такому обществу - и ничего более (и чем суровее, тем лучше).

"Точно так же у нас вешают ворон и грачей, чтобы отогнать птиц от зерна, как

вешают убийц, закованных в цепи, чтобы удержать других от

преступления"(Коллинз А. Указ.соч.С.61.).

К началу XVI в. в Европе произошло важное социальное и экономическое событие

- началось массовое обезземеливание крестьян. Пашни превращались в пастбища,

земледеление совершенствовалось, число рук, необходимых для обработки земли,

резко сокращалось. Крестьяне массами изгонялись из деревень. Началось

жестокое приучение крестьянских масс к железной дисциплине капиталистического

производства.

Такой оказалась оборотная сторона постулата свободной воли, абстрактного

гуманизма в реальном социальном контексте, цена выведения спекулятивным путем

категорий добра и зла из природы человека. Поистине трагичным явилось

противоречие между постулатом господства свободы и разума в обществе,

пришедшему на смену феодализму, с его реальной социальной природой и реальной

историей капитализма эпохи первоначального накопления.

Основанные на разуме высокие этические идеалы, выдвинутые просвещением,

понимание природы человека и общества, основанное на спекулятивном мышлении,

т.е. достигнутое путем логических рассуждений, стали легкой добычей

развившихся к этому времени естественных наук, которые "взбунтовались и с

поистине плебейской жаждой правды действительности до основания разрушили

возведенные фантазией великолепные сооружения"(Швейцер Л. Культура и этика.

М,1973.). Ведущее место среди этих наук заняли биология и антропология.

"Внезапно однажды утром мрачного декабрьского дня я обнаружил на черепе

каторжника целую серию атавистических ненормальностей... аналогичную тем,

которые имеются у низших позвоночных. При виде этих страшных ненормальностей

- как будто ясный свет озарил темную равнину до самого горизонта - я осознал,

что проблема сущности и происхождения преступников была разрешена для

меня"(Radzinowich L Op.cit.P.29.), - такие слова были сказаны в 70-х годах

XVIII в. тюремным врачом, итальянцем Ч. Ломброзо. Он увидел, по его

убеждению, в чертах преступника характерные черты примитивного, первобытного

человека и животных. "Преступник - это атавистическое существо, которое

воспроизводит в своей личности яростные инстинкты первобытного человечества и

низших животных"(FerreroJ. Lombroso's Criminal Man. N.Y.,1919.P.XIV.).

Преступниками не становятся, заявил он, преступниками рождаются. Они обладают

отчетливо различными физическими чертами. Прирожденные индивидуальные факторы

- основные причины преступного поведения, утверждал он. Ломброзо разработал

таблицу признаков прирожденного преступника - таких черт (сигм), которые,

выявив путем непосредственного измерения физических черт того или иного лица,

можно было, как верил он, решить, имеем ли мы дело с прирожденным

преступником или нет.

Нетрудно увидеть в этой концепции перенесение эволюционно - биoлогической

теории развития видов Ч. Дарвина в сферу изучения преступности. В самом деле,

если эволюционно человек произошел от человекоподобной обезьяны, затем

пережил стадию первобытной дикости, то существование преступников можно

считать проявлением атавизма, т.е. внезапным воспроизведением на свет в наше

время среди современных, цивилизованных людей, людей первобытных, близких к

своим человекообразным предкам. К тому же и у Дарвина находили такое

высказывание: "В человеческом обществе некоторые из наихудших

предрасположенностей, которые внезапно, вне всякой видимой причины

проявляются в составе членов семьи, возможно, представляют собой возврат к

первобытному состоянию, от которого мы отделены не столь многими

поколениями"(Darwin С. The Descent of Man and Selection in Relation to Sex.

L,1874.P.137.). Эта точка зрения как будто бы находит подтверждение в

общераспространенной поговорке о черной овце.

Первые же проверки таблиц Ломброзо показали, однако, что наличие у

преступника особых физических черт, отличающих их от всех остальных

современных людей и сближающих их с первобытным человеком, не более чем миф.

Теория Ломброзо и вытекающие из нее современные мистификации исходят из

положения о том, что между некоторыми физическими чертами и характеристиками

организма человека, с одной стороны, и преступным поведением, - с другой,

существует определенная зависимость, что моральному облику соответствует и

физическое строение человека. Следует указать, что в повседневном, бытовом

сознании, отчасти в художественной литературе и других произведениях

искусства (не самого высокого уровня), действительно фигурирует стереотип

преступника ломброзианского типа (фигура злодея), которому противостоит

добродетельный герой, чье физическое преимущество всегда дополняется

преимуществом моральным. Однако никакого научного обоснования такие

совпадения, конечно, не имеют.

В 1913 г. английский криминолог С. Горинг (См.: Goring С. The English

Convict. L.1913.P.173.) проверил исследование Ломброзо, сравнив заключенных

со студентами Кембриджа (1000 человек), Оксфорда и Абердина (959 человек), с

военнослужащими и учителями колледжей (118 человек). Оказалось, что никаких

различий между ними и преступниками не существует. Подобное исследование и с

теми же результатами осуществил В. Хиле в 1915 г (См.: Heali V. The

Individual Delingticnt. Boston. 1915.).

Теория Ломброзо покоится также на представлении о том, что физическая норма

(совершенство тела) само собой подразумевает совершенство моральное и что

якобы вообще существует объективная норма (единая для всех времен и народов)

физических черт человека. Ломброзо искренне считал, что для преступника

характерно наличие черт "монгольского" типа. Он писал, что эти черты,

характеризующие, по его мнению, преступника, "приближают преступника-

европейца близко к доисторическому человеку и монголу" (Hartung F. Crime, Law

and Society. Detroit, 1965.P.39. В США сегодня говорят, что преступность -

это удел но преимуществу черных и вообще "цветных" (прим. ред).).

И как только была развеяна легенда об анатомических отклонениях,

предрасполагающих к преступлению, возникли новые течения подобного же рода, в

основу которых были положены либо особенности эндокринной системы, желез

внутренней секреции, либо психофизическая конституция людей (теория немецкого

психиатра Э. Кречмера), либо врожденные свойства нервной системы (экстраверты

и психопаты английского психиатра А. Айзенка) и т.д.(См.: Eysenk H. Crime and

Personality. L,1973.)

Развитие генетики, возможность в не столь отдаленном будущем расшифровки

генетического кода, законное само по себе стремление подвести научную базу

под изучение преступности вновь вызывают к жизни попытки увязать

противоправное поведение с биолого-анатомическими, врожденными чертами

личности, например с особенностями хромосом.

Между тем преступность - не биологическая, а социальная категория (иное не

доказано). Ее изменчивость с изменением социальных условий является

бесспорным фактом. Бесспорна также стабильность биологически наследуемых

признаков. Но если из двух сопоставляемых явлений одно беспрерывно меняется,

а другое нет, то трудно усмотреть основание для того, чтобы приписать им

причинно-следственную связь. Индивидуальные свойства и качества, в том числе

и врожденные, связанные с уникальным характером генетической программы

каждого человека, безусловно, предопределяют многое в его поведении.

Предопределяют (на уровне возможного), но не являются причиной.

Вызывает решительные возражения попытка подразделить эти врожденные свойства

на криминогенные, предопределяющие антисоциальное поведение, и положительные,

ведущие человека по пути добродетели, более ценные и менее ценные. Одной из

разновидностей такого оценочного подхода к врожденным особенностям

генетической программы является теория повышенной криминогенности лиц с

набором хромосом типа XYY.

Известно, что в результате деления клеток все хромосомы, включая те из них,

от набора которых зависит пол человека, распределяются таким образом, что в

каждой новой клетке образуется полный набор хромосом. Сочетание хромосом типа

X и Y определяет пол человека (XX - женщина, XY - мужчина). В определенном

проценте случаев это нормальное распределение может нарушаться. Одним из

результатов такого нарушения (наличия лишней хромосомы иного типа, чем X и Y)

ведет к рождению умственно неполноценного индивида (синдром Дауна). Возможно,

далее, нарушение нормального распределения хромосом за счет наличия в новой

клетке лишней, второй хромосомы Y (XYY). В обычных условиях наличие одной

хромосомы Y предопределяет мужской пол человека. Отсюда возникло

предположение, что у лиц с хромосомной формулой XYY имеются некие

дополнительные характеристики "сверхмужчин" (повышенная агрессивность,

сексуальность и т.д.), иными словами, возникла версия о том, что люди такого

типа - прирожденные преступники.

В 1966 г. в английском журнале "Природа" был опубликован доклад криминолога

П. Джекобса, где говорилось о том, что 3,5% "умственно отсталых пациентов-

мужчин с опасными, насильственными или преступными наклонностями,

содержащихся в одной из шведских тюрем, обладали лишней Y-хромосомой". На

этом основании П. Джекобе сделал вывод о том, что "у некоторых лиц побуждение

к насилию может быть врожденным - может быть отнесено к тому, что

обозначается как Y-хромосома" (Scientific Digest. L, 1967.P.33.).

В опровержение этого вывода американский генетик Т. Поуледж привел данные,

согласно которым:

а) уровень мужского гормона (тестостерона), как показали исследования, у лиц

с набором хромосом XYY не отличается от этого уровня у лиц с набором хромосом

XY, повышенная сексуальность таких лиц не подтверждена;

б) чисто физическая характеристика - повышенный рост - характерна для всех

лиц с набором хромосом типа XYY (иных физических отклонений нет);

в) психологические различия (коэффициент интеллекта), выявленные у лиц с

набором хромосом XYY, хотя и ниже среднего по населению в целом, совпадают с

показателями, характеризующими иных лиц, содержащихся в закрытых учреждениях

(все лица с набором хромосом XYY исследовались либо в тюрьмах, либо в

больницах);

г) сочетание хромосом XYY встречается в среднем у одного из тысячи рожденных,

и этот процент весьма постоянен, он никак не корреспондирует со значительным

ростом или снижением уровня насильственной агрессивной преступности;

д) главное заключается в том, что в отличие от иных нарушений набора

хромосом, однозначно ведущих к появлению болезни Дауна, наличие лишней

хромосомы Y не ведет к явным и специфическим отличиям психологии и поведения

таких лиц.

Формы их поведения (в том числе и случаи совершения ими насильственных

преступлений) ничем, по существу, не отличаются от подобных же поведенческих

актов людей с нормальным набором хромосом, образующих основную массу

насильственных преступников (См.: Powiedge Т. The XYY Man. Do Criminals

Really Have Adnormal Genes // Scientific Digest. 1976. № 5.P.33-38.См. о

проблеме социального и биологического и преступном повелении: Дубинин ЯЛ.,

Карпец ИМ., Кудрявцев В.И. Генетика. Поведение. Ответственность. М., 1989.).

7. Социологические концепции преступного поведения

Теория социальной физики в криминологии. 9 июля 1813 г. на заседании

бельгийской Королевской академии наук в Брюсселе выступил с докладом астроном

и математик А.Ж. Кетле. Он заявил: "Мы можем рассчитывать заранее, сколько

индивидуумов обагрят руки в крови своих сограждан, сколько человек станут

мошенниками, сколько станут отравителями, почти так же, как мы заранее можем

подсчитать, сколько человек родится и сколько человек умрет... Здесь перед

нами счет, по которому мы платим с ужасающей регулярностью - мы платим

тюрьмами, цепями и виселицами"(Цит. no: Radzinou'idi L. Op. cit. P. 29.).

Этот впечатляющий вывод явился закономерным следствием развития в XVIII в.

демографической статистики. Однако вплоть до XIX столетия отсутствовали

систематические статистические данные о преступности. Правда, еще в 1788 г.

И. Бентам высказал предположение о том, что в области преступности должны

наблюдаться устойчивые статистические закономерности. Такая статистика, писал

он, могла бы явиться наиболее совершенным методом снабжения законодателя

данными, необходимыми для его работы. Такие данные могли бы составить

разновидность политического барометра, посредством которого можно было бы

судить об эффективности соответствующего законодательства. Точно так же, как

уровень смертности говорит о физическом здоровье страны, уголовная статистика

может свидетельствовать о ее моральном здоровье.

Исследования статистиков в области преступности проводились применительно к

возрасту, полу, национальности, профессии и образованию преступников, к

экономическим условиям, ко времени года. Центральный вывод, к которому они

пришли, заключался в том, что ежегодная сумма всех преступлений, а также

суммы конкретных видов преступлений сохранялись примерно одинаковыми каждый

год. Такая же закономерность была обнаружена и в цифрах преступлений,

характеризующих состояние преступности в определенных социальных условиях, в

городе или деревне и т.д.

Было выявлено, что, складываясь из отдельных преступных актов, образуется

явление, отличное от составляющих его частей, т.е. преступность как

социальный феномен, который существует только в обществе и зависит от условий

этого общества.

Чем же отличается преступность, т.е. совокупность преступлений, от каждого

отдельного преступления? Как эту проблему решали наши предшественники? Суть

состоит в том, что если каждое отдельно взятое преступление могло случиться,

а могло и не случиться, то по отношению к совокупности таких случайных

явлений подобный подход невозможен, здесь приходится констатировать, что "это

не только могло, но и должно было случиться", т.е. преступность в целом есть

явление закономерное для конкретных условий конкретного общества.

Но если преступность в отличие от отдельного преступления существует

постоянно, устойчиво проявляясь, то, следовательно, ее существование

вызывается к жизни также какими-то стабильно действующими силами. Признание

преступности в качестве социальной закономерности неизбежно ведет к признанию

его обусловленности социальными явлениями, способствующими или

препятствующими существованию преступности.

Этот вывод и сделал Кетле. "Общество, - писал он, - заключает в себе зародыш

всех имеющих совершиться преступлений потому, что в нем заключаются условия,

способствующие их развитию; оно, так сказать, подготовляет преступление, а

преступник есть только орудие. Всякое социальное состояние предполагает,

следовательно, известное число и известный порядок преступников, которые

явлюятся как необходимое следствие его организации. Это наблюдение, которое

на первый взгляд может показаться безотрадным, напротив, очень утешительно,

если ближе всмотреться в него. Оно указывает на возможность улучшения людей

посредством изменения учреждений, привычек, состояния образованности вообще

всего, что имеет влияние на их быт"(Цит. по: Гернет М.Н. Моральная

статистика. М.,1922. С.16.).

Впервые, следовательно, в криминологии была подчеркнута важность социальных

условий, продемонстрирована социальная детерминированность преступности, ее

относительная независимость от воли и усмотрения отдельных людей, ее

производный характер от условий социальной среды.

Именно в этот период французский криминолог А. Лакассань вывел знаменитую

формулу: "каждое общество имеет тех преступников, которых оно

заслуживает"(Mannheim H. Cooperative Criminology. Vol.2.L,1973. P.422.). Эта

фраза была произнесена им в 1885 г. на I Международном конгрессе антропологов

в Риме.

Концепция социального детерминизма позволила превратить казавшиеся случайными

и разрозненными факты в серьезный показатель господствующих социальных

условий. Впервые в истории человеческой мысли преступность стали

рассматривать в качестве социального явления.

Центральная идея Кетле - доказать подчиненность человеческих действий

определенным законам. Он приходил к выводам о влиянии на совершение

преступлений возраста людей, их пола, профессии, образования, климата, времен

года и пр.(Подробный анализ взглядов Кетле дан в кн.: Герцеизоп АЛ. Введение

в советскую криминологию. М,1965.)

Позиция социального детерминизма в криминологии влечет за собой чрезвычайно

важные выводы. И первый из них заключается в том, что, не изменив социальных

условий, вызывающих к жизни преступления, тщетно было бы пытаться радикально

повлиять на преступность. Если основанием преступности являются объективные

(т.е. не зависящие от воли людей) факторы, то преступность отныне перестает

казаться всего лишь порождением эгоистических устремлений некоторых людей.

Такое представление о преступности возникает стихийно и является чрезвычайно

устойчивым. Действительно, кажется очевидным, что совершают преступления те,

кто хотят их совершить (свободная воля). Хочет совершить преступление тот,

кто эгоистичен, испорчен, невоспитан. Достаточно уговорить этих людей (или

запугать их) - и преступления уменьшатся, преступность исчезнет.

Если же не все в поведении людей зависит от их намерений, желаний (от их

воли), если их поступками движут и объективные факторы, тогда ни жестокие

наказания, ни самое совершенное уголовное законодательство, ни самая

идеальная машина юстиции сами по себе радикально повлиять на преступность не

в силах.

Идея о причинности в области человеческих действий, возникнув, никогда не

будет вычеркнута из совокупности наук, изучающих поведение людей.

Концепцию Кетле ограничивало, однако, механическое понимание социального

детерминизма. Для социальной жизни он пытался вывести законы, аналогичные

принципам механики (действие равно противодействию, равновесие - основное

свойство общества, оно может быть устойчивым и неустойчивым и т.д.). Законы

же эти якобы едины для всех эпох и всех народов.

Именно в этом пункте проявляется ограниченность механистического детерминизма

в объяснении социального феномена преступности, так как выявляется одно

важное положение гносеологического характера: без статистической корреляции

нет причинности, но наличие таких корреляций еще не предрешает вопроса об их

содержательной характеристике. И в ходе содержательного истолкования

статистических корреляций неизбежно вторжение существенного качественного

элемента - той системы положений мировоззренческого характера, в пределах

которой формируются взгляды исследователя, чьи установки взгляды (и подчас

предрассудки) и являются субъективным воплощением указанных объективных

категорий господствующего общественного, классового сознания.

Конечно, Г. Манхейм прав, когда пишет, что "каждое общество обладает таким

типом преступности и преступников, которые соответствуют его культурным,

моральным, социальным, религиозным и экономическим условиям"(Mannheim H.

Op.cil. P.422.). . Тут же, несколькими страницами позже, он добавляет, что

преступность - это "глубоко укоренившаяся болезнь нашего общества"(Mannheim

H. Op.cil.P.427.).

Это добавление весьма примечательно. Оно исходит из следующих подразумеваемых

предпосылок, которые важно ясно сформулировать и критически оценить: 1)

преступность - социальная болезнь; 2) раз есть болезнь (как отклонение от

нормы), то есть и здоровье (как воплощение нормы); 3) как бы ни было больно

общество, есть возможность и перспектива вылечить его. Но излечим ли такой

организм? Болезнь ли преступность или неотъемлемая часть социального строя?

Ответить на эти вопросы в рамках механистического детерминизма невозможно.

"Согласно механистическому материализму все качественные различия явлений

сводились к количественным; все психические явления - к материальным

физиологическим процессам. Продукты человеческой деятельности механически

"выводились" из низших форм движения материи без выявления их специфической

природы. Редукционистская установка, требующая выводить высшее из низшего,

специфически человеческое из "дочеловеческого", духовное из биологического,

соединялась с механизмом в понимании связи высших и низших уровней природы, с

отрицанием качественного различия между ними, специфики продуктов

человеческой духовной культуры"(Осипова Е.В. Социология Эмиля Дюркгейма.

М.,1972.С.54.). Преступность, как это ни печально признать, - также один из

продуктов исторически развивающейся человеческой духовной культуры.

Труды первых статистиков вдохновлялись достижениями естественных наук в

описании и объяснении явлений и процессов неживой природы, в познании

проявляющихся в них закономерностей, перспективой сознательного воздействия

человека на материальные условия его существования. Бурный технический

прогресс того времени наглядно демонстрировал возможность такой перспективы.

В этих условиях казалось заманчивым перенести успешные, эффективные методы

естественных наук в традиционно философские, умозрительные, метафизические

области - в сферу организации и рационального устройства человеческого

общества, с той же точностью познать его законы и с тем же эффектом

отрегулировать его механизм, в том числе объяснить и побороть преступность.

Создать социальную физику, познать естественнонаучными методами общественный

механизм, а затем наладить и отрегулировать его разумным образом - такова

была цель. Результаты оказались крайне разочаровывающими. Игнорирование

социокультурных детерминант поведения вело к созданию неадекватной, неполной

картины общества - общества без культуры. Позиция вульгарного,

механистического детерминизма показала свою несостоятельность. Начало XX в.

принесло с собой большой рост преступности. Преступность приобрела новые

отличительные черты. По мнению английского криминолога Л. Радзино-вича, ее

характеризует, во-первых, рост числа безмотивных (О том, что безмотивных

преступлений не бывает, говорят исследования советских криминологов и

специалистов и области уголовного права. Но есть преступления с

"неразгаданными" мотивами (их можно познать лишь как результат глубоких

исследований)), агрессивных, разрушительных действий (hooliganism -

хулиганство), во-вторых, появление некоторых иных форм насилия. Он не

расшифровывает этот признак, но можно указать на такой вид преступности, как

массовые убийства (слабо или совсем немотивированные убийства целых групп

потерпевших). В-третьих, распространяются новые виды краж, прежде всего

автомобилей, а также ценностей. В-четвертых, возрастает роль наркотиков в

преступности. Пятая черта - распространение преступности "белых воротничков"

(бизнесменов, директоров корпораций и т.д.). Шестая - рост числа преступников

из так называемого среднего класса - сравнительно обеспеченного слоя

общества. Седьмая - постоянный рост удельного веса несовершеннолетних в

статистике преступности. Восьмая - возрастание процента впервые осужденных по

сравнению с рецидивистами (См.: Radzinowich L. Op.cit. P.65-66.).

К этой картине преступности можно добавить следующие характерные черты:

концентрация преступности в городах, причем центрами преступности становятся

районы трущоб; более высокий уровень преступности в развитых странах по

сравнению со слаборазвитыми; индустриализация преступности, т.е. превращение

ее в преступность, организованную по принципу крупной капиталистической

монополии.

Социальный детерминизм Кетле, будучи механистическим, был не в состоянии

объяснить этот рост преступности, который ставил под сомнения его постулаты.

1. В обществе, как и в любом механизме, как и в естественных процессах,

описываемых физикой Ньютона, причинная связь действует однонаправленно, по

схеме причина-следствие. В социальной же реальности, как оказалось, причина и

следствие постоянно меняются местами, взаимодействуют. Низкий материальный

уровень, необеспеченность действительно ведут к росту имущественных

преступлений, но рост материального достатка сам по себе вызывает в

соответствующих социальных условиях еще более крайние формы преступности.

Так, анализируя данные уголовной статистики за 50 лет (1830-1880),

французский психолог и криминолог Г. Тард писал: "Но собенно увеличилась

алчность, кажется, вместе с увеличением народного благосостояния"(Тард Г.

Сравнительная преступность. М.,1907.С.88.).

2. Общество, как и любой механизм, основано на определенном, ограниченном

числе правил и принципов, познавая которые, люди окажутся способными вести

себя разумно, т.е. в соответствии с этими познанными правилами, а поэтому

рост грамотности, образованности сам по себе способствует снижению

преступности. Однако и этот, казавшийся вполне резонным, постулат себя не

оправдал.

Эпоха торжества буржуазных идеалов оказалась эпохой глубокого разочарования в

области борьбы с преступностью. В негодовании и недоумении Тард восклицает:

"Как! Рост трудовой деятельности и богатства делает естественным рост

преступлений и преступников! А где же, следовательно, нравственная сила

труда, нравственная добродетель богатства, о которых столько говорили?

Образование сделало большие успехи. Где же благодетельное, столь

прославленное действие просвещения на нравы? Как! Три великих

предупредительных лекарства от социальной болезни: труд, общее довольство и

образование - усиленно действовали не раз, а поток преступности, вместо того,

чтобы пересохнуть, вдруг вышел из берегов"(Тард Г. Сравнительная

преступность. М.,1907. С.95.).

Вот вопросы, вставшие перед криминологами. Тард на основе анализа

современного ему общества (а это актуально и сегодня) пришел к выводу, что

всякий коммерсант, обманывающий своих клиентов, - вор, что всякий кондитер,

подмешивающий вино, - отравитель и что вообще всякий фальсификатор -

подделыватель. У преступников есть много и других соучастников даже в высших

классах общества; сколько взяток, сколько грязных сделок, фиктивных торгов не

обходится без участия людей богатых и признаваемых честными, извлекающих

отсюда выгоды. "Если бы дерево преступности со всеми своими корнями и

корешками могло бы быть когда-нибудь вырвано из нашего общества, оно оставило

бы в нем, зияющую бездну"(Тард Г. Преступник и преступления. М.,1906. С.62.).

Затем, правда, как бы испугавшись собственного вывода, он спешит заявить, что

преступность - нечто противоположное самому обществу, преступник - это

"социальный экскремент", "отвратительный отброс сел и городов".

Он спешит предупредить, что аналогия между преступлением и другими

социальными явлениями, особенно индустрией, не должна заставить забыть

различие, существующее между ними. Преступление, пишет он, - явление

социальное, как и всякое другое, но в то же время и антисоциальное, "как рак,

участвующий в жизни организма, но содействующий его умерщвлению"(Тард Г.

Преступник и преступления. М.,1906. С.317.). Так, Тард, вопреки Ломброзо,

выведя "злого духа преступности" за пределы организма преступника, затем,

вопреки Кетле, отказавшись от "физических" причин преступности, спешит

вывести преступность и за пределы социального организма современного ему

общества.

В начале XX в. возникла необходимость дать новое истолкование социальных

явлений и в том числе преступности, ввести новые категории и понятия и среди

них прежде всего категории и понятия современной духовной культуры общества,

преодолеть механистический материализм Кетле, исходя из положения о том, что

нет и не может быть общества без культуры, что именно наличие духовной

культуры - принципиальная черта любых форм человеческого общежития, что, не

исследуя ее специфических законов, нельзя объяснить никакое социальное

явление, в том числе и преступность. Все дело в том, какова эта культура.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Механистический материализм исходил из влияния на преступность материальных,

физических факторов, данных от природы, в одном ряду с социальными и

социокультурными факторами. Реальные изменения в состоянии и уровне

преступности опрокинули упрощенные конструкции механистического материализма

в криминологии. Значило ли это, что объективные условия бытия людей, прежде

всего в их материальном выражении, не влияют на преступность? Или, быть

может, они влияют, лишь преломляясь через факторы иного, нематериального

характера?

Но что же это за факторы и не являются ли они простой суммой объективных

признаков воли, сознания, стремления отдельных индивидов? В чем скрыта

детерминация человеческого поведения, в том числе преступного? В субъективном

мире индивида или в материальных факторах окружающей его среды? И если

механистический материализм показал свою ограниченность, а подчас и

несостоятельность в объяснении преступности, не означает ли это

принципиальной невозможности ее причинного объяснения, неизбежности возврата

к пониманию преступности как результата совокупной злой воли преступников?

На повестку дня встал вопрос о природе культурных ценностей и идеалов как

детерминант социального поведения. На вопрос о том, могут ли феномены

культуры быть приравнены к природным явлениям, механистические материалисты

отвечали утвердительно. Идеалисты же отрицали в принципе возможность

детерминистического подхода к изучению феномена человеческой культуры,

утверждали первичность духовного мира.

Вскрыть специфику детерминации социального поведения, не сводимую ни к

механистическому материализму, ни к субъективному идеализму, стремился

известный французский социолог Э. Дюркгейм (Подробный анализ социологических

воззрений Э. Дюркгейма см. в кн.: Осипова Е.В. Социология Эмиля Дюркгейма.

М.,1972.).

При этом он исходил из следующих положений:

1) законы природы и общества характеризуются единством - нет двух миров,

совершенно несхожих по характеру своих законов;

2) тем не менее общественный мир обладает по сравнению с природным весьма

существенной спецификой, игнорирование которой и оказалось уязвимым местом

механистического материализма;

3) общественные феномены, как и природные явления, познаваемы строго научными

методами;

4) принцип детерминизма действует и в сфере общественной жизни,однако, чтобы

раскрыть его специфику, необходимо подойти к социальным явлениям, во-первых,

как к реальности, как к объективно существующим феноменам, и, во-вторых, как

к феноменам особого рода, присущим только человеческому обществу.

Значит, и в сфере физических, материальных явлений, с одной стороны, но и в

сознании индивидов, с другой, следует отыскивать причины социальных явлений,

в том числе преступности. Социальное (преступность) следует выводить из

социального же и только из него. Социальное существует реально и объективно,

как и естественное, природное.

Принципиальным для социологического метода Дюркгейма является его утверждение

о том, что "социальные явления должны изучаться как вещи, т.е. как внешние по

отношению к индивиду реальности. Для нас, - писал он, - это столь

оспариваемое положение является основным"(Дюркгейм Э. Самоубийство.

СПб.,1912. С.5.).

Объективно существующие социальные явления Дюркгейм именовал "социальными

фактами". Что же это такое? Прежде всего это образы мыслей, действий и

чувствований, находящихся вне индивида и воздействующих на его поведение.

Это положение нуждается в особом разъяснении. Разве возможно, чтобы мысли,

действия и чувства человека - продукт его воли, разума и эмоций - отделились

от него и стали существовать вне индивида и, более того, служить силой,

принуждающей его к тому или иному образу действия? Дюркгейм доказывал, что

коллективные мысли и наклонности иного происхождения, чем индивидуальные, и

что у первых существуют такие черты, которых нет у вторых.

Он утверждал, что коллективные наклонности имеют свое особое бытие: они

настолько же реальны, насколько реальны силы космические, хотя они и имеют

различную природу: они влияют на индивида также извне. Социальные факты - не

словесные сущности, а реальности sui generis (особого рода), которые можно

измерять, сравнивать по величине так, как это делают по отношению к

интенсивности электрических токов или источников света.

Между взглядами, настроениями и представлениями отдельных людей, отмечал

Дюркгейм, а также взглядами, идеями, настроениями и представлениями,

существующими в коллективе, в обществе, есть качественная разница. Так,

общественная мораль всегда строже, бескомпромиссней, интенсивней, чем

индивидуальная мораль каждого в отдельности члена этого общества. Она более

устойчива и постоянна. Она диктует людям правила поведения, детерминирует это

поведение.

Свою концепцию Дюркгейм не только сформулировал теоретически, но и применил

ее для подробного анализа такого социального явления, как убийства и

самоубийства.

Дюркгейм сформулировал принципиально важное для него понятие социальной

аномии, подхваченное и развитое в работах современных американских

криминологов.

Свой анализ явлений социальной аномии Дюркгейм начинает с констатации

положения о том, что всякое живое существо может жить, а затем чувствовать

себя более счастливым только при том условии, что его потребности находят

свое достаточное удовлетворение. Важным условием при этом является равновесие

между стремлением (его границами, пределами) и степенью удовлетворения этих

стремлений.

При этом потребности органические (в пище и т.п.) могут найти свое

ограничение в физических свойствах самого организма. Но человек - существо

социальное, и стремление к благополучию, комфорту и роскоши, как полагает

Дюркгейм, не находит естественных ограничений ни в органическом, ни в

психическом строении человека.

Границы этих чисто человеческих, социальных потребностей могут быть только

социальными т.е. установлены обществом.

Дюркгейм полагал, что, как общее правило, в моральном сознании общества можно

найти смутное понимание относительной ценности различных социальных функций и

того вознаграждения, которого достойна каждая из них. Если субъект

дисциплинирован и признает над собой коллективный авторитет, т.е. обладает

здоровой моральной конструкцией, то он чувствует сам, что требования его не

должны подниматься выше определенного уровня. Индивидуальные стремления

заключены в этом случае в определенные рамки и имеют определенную цель.

Однако в момент общественной дезорганизации, будет ли она происходить

вследствие болезненного кризиса или, наоборот, вследствие благоприятных, но

слишком внезапных социальных преобразований, общество оказывается временно

неспособным проявлять нужное воздействие на человека. В этих условиях, пока

социальные силы, предоставленные самим себе, не придут в состояние

равновесия, относительная ценность их не поддается учету, и, следовательно,

на некоторое время всякая регламентация оказывается несостоятельной. Никто не

знает в точности, что можно, а чего нельзя, на что можно обоснованно

претендовать, а какие претензии являются чрезмерными. При этом "общее

состояние дезорганизации, или аномии, усугубляется тем фактором, что страсти

менее всего согласны подчиняться дисциплине именно в тот момент, когда это

всего нужнее"(Дюркгейм Э. Самоубийство. СПб.,1912. С.34.). Состояние аномии

Дюркгейм рассматривает как проявление социальной дезорганизации общества и

как основную социальную причину самоубийств и преступности, в частности

определенных разновидностей умышленных убийств.

Важно подчеркнуть далее, что "методология Дюркгейма включала и такие

принципы, которые наряду с некоторыми его теоретическими положениями стали

достоянием другой ведущей школы современной буржуазной социологии -

структурного функционализма"(Осипова Е.В. Указ.соч. С.258.). Идеи

структурного функционализма сказались на объяснении преступности,

воплотившись в ряде конкретных криминологических теорий.

Социолог Б. Малиновский отмечал, что функциональный анализ "стремится

объяснить антропологические факты на всех уровнях их развития с помощью их

функций, с помощью выявления той роли, которую они играют в системе культуры

в целом, с помощью анализа способа, посредством которого они связаны друг с

другом в данной системе... Функциональное рассмотрение культуры настаивает

поэтому на принципе, согласно которому в каждом типе цивилизации любой

обычай, материальный объект, идея или верование выполняют некоторую жизненную

функцию, должны решать некоторую задачу, представляют собой неотъемлемую

часть в рамках действующего целого"(Malinowosri B. Antopology. Enciclopedia

Britanica. Vol.1. L.,1938.P.132-133).

По Малиновскому, все основные социальные институты связаны, в конечном итоге,

с первичными биологическими потребностями человека, а потому, как

характеризует это положение функционализма Э. Нагель, "функциональное

объяснение социального факта должно выявить значение этого факта для

сохранения существования того или иного института, показав его функции в

удовлетворении первичных потребностей человека" (Нагель Э. Функционализм в

общественных науках//Структурно-функциональный анализ современной социологии.

М.,1968. С.371.).

Наличие, постоянное сохранение в обществе какого-либо социального факта,

культурного явления невозможно без признания того, что это явление выполняет

определенную социальную функцию. Структурно-функциональный анализ

представляет собой метод объяснения социальных фактов с помощью выявления их

функций, вскрытия той объективной роли, которую эти факты играют в

общественной жизни, показывая при этом, каким образом исследуемые явления

взаимодействуют друг с другом и с обществом в целом. Цель структурно-

функционального анализа - объяснение изучаемых фактов путем установления их

значения для больших социальных структур, частью которых эти факты являются.

Исходя из центрального постулата функционального анализа, согласно которому

то, что постоянно существует в обществе, воплощает определенную социальную

функцию, был поставлен вопрос о том, какую функцию в таком случае выполняют

преступление и наказание.

К началу XX в. стало очевидным, что наиболее интенсивно преступность растет в

тех странах, в которых бурно развивается капиталистическое производство,

происходит индустриализация, развиваются города, где нарастают и ускоряются

социальные перемены. Отождествляя развитие капитализма с социальным

прогрессом, Дюркгейм выдвинул и отстаивал тезис, согласно которому социальная

функция преступности заключается в том, что ее существование (в определенных

пределах) есть проявление условий, необходимых для социального развития и

изменения общества. Преступность - один из факторов общественного здоровья,

неотъемлемая часть всех здоровых обществ (См.: Дюркгейм Э. Норма и патология

// Социология преступности. М.,1966. С.42.), констатировал он, утверждая, что

"преступность не только предполагает наличие путей, открытых для необходимых

перемен, но в некоторых случаях прямо подготавливает эти изменения"(См.:

Дюркгейм Э. Норма и патология // Социология преступности. М.,1966. С.43.).

Чтобы был прогресс, полагал он, необходимы отклонения от норм и установленных

правил, если же это невозможно, то не будет и преступности, но и не будет

развития и изменения в общественной жизни. "Итак, - заключил он, -

преступность необходима: она прочно связана с основными условиями любой

социальной жизни и именно в силу этого полезна, поскольку те условия, частью

которых она является, сами неотделимы от нормальной эволюции морали и

права"(См.: Дюркгейм Э. Норма и патология // Социология преступности.

М.,1966. С.42.).

Ненормальны лишь чрезмерная преступность либо ее слишком низкий уровень. В

первом случае обществу грозит распад, во втором - застой в социальном

развитии.

Нормально и применение уголовного наказания, служащего для обеспечения

центральной социальной функции - наглядно демонстрировать значение

определенных социальных ценностей, служить цели объединения людей в обществе

вокруг этих ценностей.

Функциональный подход к объяснению преступности в современном обществе

наиболее ярко воплотился в криминологических концепциях таких социологов, как

Р. Мертон, Т. Селлин и др.

Социологическая теория причин преступности в современном американском

обществе, сформулированная Р. Мертоном, противопоставляется концепциям,

которые приписывают "неудовлетворительное функционирование социальной

структуры прежде всего тем повелительным биологическим влечениям человека,

которые недостаточно сдерживаются социальным контролем", т.е. фрейдистским и

неофрейдистским концепциям в криминологии. Он задается при этом целью

выяснить, что именно влияет на возникновение такой ситуации, в которой

нарушение социальных норм представляет собой нормальную реакцию людей. На

место фрейдистского понимания преступности как следствия первородного греха

он выдвигает конструкцию, где преступность - следствие "социально

порожденного греха"(Социология преступности. С. 299.).

Мертон прямо обращается к анализу культурной основы современного

американского общества. При этом положение Дюркгейма о том, что современное

капиталистическое общество настолько предано достижению цели материального

успеха (коммерческого и индустриального прогресса), что оно возбуждает

неограниченные вожделения и в то же время не в состоянии контролировать

формы, в которых это вожделение выражается, оказалось полностью применимым к

Соединенным Штатам Америки.

Мертон стремился при этом обеспечить последовательный систематический подход

к изучению социокультурных источников отклоняющегося от нормы поведения.

В качестве строительного материала для своей теории Мертон использует два

капитальных понятия: аномия и социальная структура общества, при этом первое

выступает как производное, как следствие процессов,, происходящих в рамках

социальной структуры.

Аномия, по Мертону, мыслима в двух измерениях: во-первых, состояние аномии

может характеризовать общество, в котором нормативные стандарты поведения, а

также существующие в нем убеждения либо серьезно ослаблены, либо отсутствуют;

во-вторых, состояние аномии может быть применимо и к отдельному лицу, если

оно социально дезориентировано, находится в состоянии тревоги и переживает

чувство изолированности от общества. Следовательно, термин аномия призван был

обозначать не само по себе отклонение от нормы в поведении, а тем более и не

само правонарушение, а скорее подоплеку такого поведения, почву, на которой

могут развиться антисоциальные проявления.

Понятие социальной структуры, по Мертону, не сводится к классовой структуре

общества, хотя Мертон в ряде случаев говорит о классовой структуре

современного американского общества. Складывается социальная структура из

двух фаз - тех основных, наиболее существенных целей, которые ставят перед

собой социальные группы общества либо которые ставятся перед ними жизнью, -

так называемые жизненные устремления группы (первая фаза социальной

структуры). Ее вторая фаза - это те средства, которые употребляются в ходе

достижения указанных целей для удовлетворения жизненных устремлений

социальных групп общества. Мертон подчеркивает при этом, что определенные

аспекты социальной структуры могут породить противоправное и антисоциальное

поведение именно вследствие различия в значениях, придаваемых, с одной

стороны, целям, а с другой - нормам, регулирующим их достижение, т.е.

средствам.

Сами эти средства также двояки: их можно подразделить на предписываемые

(законные) средства и на средства, наиболее эффективные, наиболее успешные,

ведущие к результату кратчайшим путем. Для концепции Мертона чрезвычайно

важно указание на то, что законность и эффективность вовсе не обязательно

совпадают применительно к избираемым средствам (то, что законно/вовсе не

обязательно наиболее эффективно, и наоборот).

Следующее исходное положение заключается в том, что в принципе господствующее

в данном обществе отношение к целям, стоящим перед его членами, и средствам,

избираемым для их достижения, может быть неодинаковым. Так, все внимание

может быть перенесено на цели, а характером средств можно полностью

пренебречь, и наоборот.

Мертон выдвигает здесь свой центральный тезис о том, что нарушение равновесия

между средствами и целями как фазами социальной структуры служит основанием

для возникновения состояния аномии.

Случай, когда все внимание уделяется достижению цели, а характер избираемых

средств полностью игнорируется, является центральным объектом анализа в

концепции Мертона, так как в результате стремления добиться цели любой ценой,

не считаясь со средствами, интеграция общества ослабевает и развивается

аномия. При этом он констатирует следующие положения, характеризующие, по его

мнению, состояние социальной структуры современного американского общества.

1. Богатство как всеобщий символ успеха. Чрезвычайный акцент, делаемый в

американском обществе на приобретение богатства в качестве символа успеха,

препятствует достаточно эффективному контролю над применением установленных

норм, регулирующих приобретение состояния. Обман, коррупция, аморальность,

преступность - короче говоря, весь набор запрещенных средств становится в

возрастающей степени обычным тогда, когда акцент на достижение успеха,

стимулируемого данной культурой, отделяется от акцента на соответствующее

применение дозволенных средств.

2. Ограничение социальных возможностей только областью физического труда в

зонах трущоб. По мнению Мертона, в зонах с высоким уровнем преступности

существует ограничение профессиональных возможностей человека только

неквалифицированным трудом. Это связано с низким доходом. Такой образ жизни

не может конкурировать с организованной аморальностью, приносящей гораздо

более высокие

доходы.

3. Возрастающая жесткость (окостенение) классовой структуры. Мертон пишет,

что действительное достижение желаемых символов успеха по общепринятым

каналам является, вопреки официальной американской идеологии открытых

классов, относительно редким и затруднительным. Имеется множество

доказательств того, что классовая структура американского общества становится

менее подвижной и вертикальная мобильность (возможность продвижения наверх)

снижается. Лидеры бизнеса в Америке в возрастающей степени рекрутируются из

высших слоев общества, а стереотип - каждый посыльный может стать президентом

- не более чем "полезная приманка" для тех, кто может "взбунтоваться" в

случае, если такая утешительная надежда будет устранена.

Вывод Мертона таков: антисоциальное (и преступное) поведение ощутимо

возрастает, если в обществе (любом!) превыше всего превозносятся определенные

символы успеха, якобы общие для населения в целом, в то время как социальная

структура этого общества ограничивает или полностью устраняет доступ к

законным средствам завладения этими символами для значительной части этого

населения.

Требования культуры поведения, предъявляемые к лицу в подобном случае,

несовместимы. С одной стороны, от него требуют, чтобы оно ориентировало свое

поведение в направлении сделать это установленным, законным способом. С

другой стороны, члены таких групп общества (любого!) подвергаются серьезному

давлению, принуждающему их отвергнуть законные средства достижения

превозносимого успеха, которые бесполезны для них, и пытаться достичь успеха

путем применения беззаконных средств. Сам факт, что успех личности в

современном американском обществе измеряется в долларах, оценивается лишь по

величине богатства, которым владеет индивидуум, причем о средствах, которыми

оно добыто, никто особенно не спрашивает, поощряет к использованию любых, в

том числе и преступных, средств завоевания такого рода успеха.

Понятие аномии как состояния социальной предрасположенности некоторых групп

общества к развитию в своей среде преступных способов поведения получило

серьезное распространение в современной американской криминологии.

В начале века П. Сорокин поставил вопрос: почему "не всегда и не везде

уровень преступности высок среди бедняков... во многих бедных странах уровень

преступности ниже, чем в богатых странах. Экономический рост во второй

половине XIX и в начале XX в. не сопровождается снижением

преступности?"(Sorokin P. Contemporary Sociological Theories. N.Y., 1928. P.

500-.561.).

Р. Мертон так отвечает на этот вопрос: не просто бедность, и не просто

ограничения в возможностях, а навязывание всему населению цели материального

успеха, господство единых для всех символов социального продвижения при

недоступности или явно неравной доступности законных средств для завладения

ими - в этом суть аномии как фактора роста преступности. "Доктрина "цель

оправдывает средства" становится ведущим принципом деятельности в случае,

когда структура культуры излишне превозносит цель, асоциальная организация

излишне ограничивает возможный доступ к одобряемым средствам"(Социология

преступности. С. 311.).

Подобный порядок с неизбежностью ведет к распаду социальных связей. Самой

общей функцией социальной организации является обеспечение таких условий,

которые позволяли бы прогнозировать и регулировать поведение людей в

обществе. Однако по мере того, как увеличивается разъединение целей и средств

в деятельности людей, по мере расширения сферы господства принципа "успех

любой ценой" эффективность этой функции все более ограничивается. В этих

условиях люди перестают видеть в окружающих также людей, достойных

человеческого отношения, и низводят их на уровень бездушных средств,

подлежащих использованию на пути к собственной цели. Это ведет к культурному

хаосу, аномии, войне всех против всех.

Применение структурно-функционального анализа в криминологии приводит к

важным познавательным последствиям: причинное объяснение преступности

дополняется выявлением функциональной связи с преступностью элементов

социальной структуры. Это позволяет показать функциональную

предопределенность преступности конкретными характеристиками социальной

структуры и культуры общества.

В 80-е годы XX в. в американской криминологии возникло новое направление -

так называемая "радикальная криминология", которая, во многом придерживаясь

марксистских взглядов, обвинила буржуазное общество в порождении неравенства,

социальной несправедливости, преступности. В работах Р. Куинни, А. Платта, А.

Тейлора, Д. Янга и других авторов проводились идеи независимых и честных

криминологических исследований, которые, по их мнению, не должны потакать

существующей государственной политике и юридической практике.

Список литературы:

1. «Основы борьбы с организованной преступностью» - под ред. В.С.Овчинского,

В.Е.Эминова, Н.П.Яблокова. – М., 1996

2. Криминология : учебник – М., 1997

3. Гуров А.И. Профессиональная преступность: прошлое и современность. – М.,

1990

4. Организованная преступность - “Проблемы, дискуссии, предложения:

Круглый стол криминологической ассоциации” – М., 1993

5. “Проблемы борьбы с организованной преступностью” : Материалы научно-

практической конференции (28-29 ноября 1995 года). – М., 1996

6. «Российская газета» № 103 от 06.05.92 , № 151 от 08.07.93

7. «Собрание законодательства РФ» 12.01.98., № 2 ст.219

8. Уголовный кодекс РФ , ст.210

9. Комментарий к уголовному кодексу РФ ., ст.210

10. СПС «Консультант +» ver.6.10 от 10.08.1999

11. «Бюллетень нормативных актов министерств и ведомств РФ», № 11 – М., 1994