Онимы Владимира Высоцкого - (реферат)

Онимы Владимира Высоцкого - (реферат)

Дата добавления: март 2006г.

    Содержание.
    Содержание. 1
    Введение. 2
    Глава I. 9
    Поэтическая ономастика В. Высоцкого. 9
    §1. Понятие “поэтического онима” и “ономич пр-ва”. 9

§ 2. Общая характеристика онимического пр-ва поэзии ВЫСОЦКИЙ 11 СХЕМА №1 14

    Таблица №1. 15
    § 3. Реальные онимы. 17
    3. 1. Антропонимы. 17
    3. 2. Топонимы. 25
    3. 3. Астронимы. 30
    § 4. Нереальные онимы. 31
    4. 1. Мифонимы. 31
    4. 2. Поэтонимы. 34
    4. 3. Теонимы. 36
    4. 4. Библионимы. 37
    Глава II. 40

Особенности собственных имен в лирике Владимира Высоцкого. 40 § 1. Характеристика идиостиля Владимира Высоцкого. 40

§ 2. Стилистическое использование собственного имени Высоцким. 43 2. 1. Стилистическое использование топонимов. 43

    2. 2. Стилистические функции антропонимов. 49
    2. 3. Стилистические функции мифонимов и поэтонимов. 57
    2. 4. Стилистическое использование библионимов. 60
    Заключение. 63
    Библиография 64
    Введение.

Пользуясь языком, мы ежедневно сталкиваемся с собственными именами. Они служат для наименования людей, географических и космических объектов, различных объектов материальной и духовной культуры. К именам собственным относят имена как реально существующих или существовавших людей, городов, рек, созвездий и т. п. , так и наименования предметов, созданных фантазией человека: богов, демонов, имена персонажей художественной литературы и фольклора и т. д. Под именами собственными вслед за О. И. Фоняковой, мы понимаем "универсальную функционально-семантическую категорию имен существительных, особый тип словесных знаков, предназначенный для выделения и идентификации единичных объектов (одушевленных и неодушевленных), выражающих единичные понятия и общие представления об этих объектах в языке, речи и культуре народа". (цитируется по [Петровой И. А. ,1996, с. 3]) Функциональное и языковое своеобразие имен собственных привело к тому, что их стали изучать в особой отрасли языкознания- ономастике (с греч. "искусство давать имена"). Имена собственные обратили на себя внимание уже древнеегипетских, древнегреческих и древнеримских ученых. Как особый класс слов они были выделены стоиками, однако и позднее, в эпоху Возрождения, в Новое время, в течение всего XIX столетия, продолжалась дискуссия об именах собственных, в ходе которой было высказано немало как однозначных (принимаемых многими учеными), так и совершенно противоположных суждений. В настоящее время, когда ономастика выделилась в самостоятельную дисциплину, возросла необходимость ее изучения. Ономастика как лингвистическая наука изучает основные закономерности истории, развития и функционирования имен собственных. Обладая своим материалом и методикой изучения его, ономастика не может не быть самостоятельной дисциплиной. И поскольку она возникла на стыке наук, она отличается комплексностью предмета исследования. Как отмечает А. В. Суперанская, специфика изучаемого предмета состоит в том, "что лингвистический в своей основе, он включает также этнографический, исторический, социологический, литературоведческий компоненты, которые помогают лингвисту выделить специфику именуемых объектов и традиции, связанные с их именованием" [Суперанская А. В. ,1973, с. 78]. Кроме того, в ономастических исследованиях используются данные археологии, истории, материальной и духовной культуры, теологии, биологии психологии, философии, логики и т. д. Все это выводит ономастическую проблематику за рамки лингвистики и придает самостоятельность комплексу составляющих ее компонентов. По доминирует в ономастике лингвистический компонент, потому что, с одной стороны, имя - это слово, развивающееся по законам языка. С другой стороны, информация о каждом имени добывается с помощью лингвистических методов. Имена собственные используются для обозначения широкого и разнообразного круга предметов, явлений и понятий. Ономастическое пространство может быть разделено па своеобразные секторы, внутри которых выделяют отдельные зоны или поля. "Поле" в ономастике - "часть ономастического пространства , содержащая онимы определенного вида". [Суперанская А. В. ,1973, с. 281]. Такое деление необходимо потому, что все ономастическое пространство трудно обозримо. В нем могут быть выделены антропонимия, топонимия, зоонимия, фитонимия, мифонимия, астронимия, хрононимия, хрематонимия и т. д. Каждый из выделяемых классов онимов качественно неоднороден. Так, например, антропонимы (именования людей) могут быть индивидуальными: личное имя, отчество, фамилия и групповыми, которые включают в себя родовые, семейные и династические имена. Среди топонимов выделяют гидр онимы (именования водных объектов), ойконимы (названия населенных пунктов), оронимы (названия элементов земной поверхности), урбанонимы (названия внутригородских объектов). А в состав мифонимов, которые представляют собой своеобразный сектор ономастического пространства, входят именования людей, животных, растений, народов, географических и космографических объектов, различных предметов, в действительности никогда не существовавших, а известных нам из сказок и мифов, созданных фантазией человека. Сегодня имена собственные представляют собой своеобразную лексико-грамматическую категорию, которую можно исследовать в разных аспектах: в языке и речи, в диалектной и литературной сферах. За последнее время особенно усилился интерес к специфике ономастики разных родов литературы эпического, драматического, лирического. Это связано с тем, что собственные имена в художественном тесте имеют свою специфику. Подобно другим средствам языка, собственные имена, будучи использованными в контексте художественного произведения, начинают жить и восприниматься в "сложной и глубокой образной перспективе-перспективе художественного целого" [Виноградов ВЫСОЦКИЙ, 1954, с. 18-20]. Каждый из писателей употребляет собственные имена в соответствии со своим творческим методом и конкретными идейно-художественными задачами, стоящими в том или ином произведении. "На употреблении имен лежит печать определенной эпохи, литературного направления. классовой позиции автора. Одно и то же имя может служить разным целям". [ Михайлов В. Н. ,196б, с. 54] В связи с этим в 50-60-е гг. XX в. сформировалась особая отрасль знания - литературная ономастика, изучающая функционирование онимов в текстах художественной литературы. " Литературную (неэтическую) ономастику можно определить как субъективное отражение объективного, как осуществляемую писателем "игру" обще языковыми ономастическими нормами". [Карпенко Ю. А. ,1986, с. 34-40]. "Литературная ономастика - это часть понятия "художественное целое" способ отражения мира посредством именования, одна из составляющих проблему художественности, ее магии и секретов". [Немировская Т. В. , 1988, с. 112] Имена собственные в художественном тексте отличаются от общеязыковых и функционально, и семантически. Так, в реальной жизни нет внутренней связи между именем и его носителем. Подчеркивается отсутствие у имен собственных лексического значения, их семантическая опустошенность. В противоположность именам нарицательным, они ограничиваются одной функцией - обозначения, что позволяет им только различать , опознавать обозначаемые объекты. Но в художественном произведении связь между именем и носителем вполне может быть установлена волею автора. "Имена собственные, не имеющие в языке своего предметно-логического или коннотативного значения, в художественном тексте приобретают семантический и эмоциональный потенциал, который накапливается в процессе разворота текста через авторские и персонажные характеристики обозначаемого объекта - носителя имени". [Автеньева Л. А..., Бакастова Т. В. ,1988, с. 163] Взаимовлияние художественного текста и имени собственного имеет двунаправленный характер: "С одной стороны, обозначая, единый денотат, имена собственные выполняют роль текстовой скрепы, и наделено" таким образом, текстообразующей функцией. С другой стороны, имя собственное, по мере продвижения в тексте. собственцо-семантическую структуру". [Бакастова Т. В. ,1984]. Для литературных онимов, в отличие от ономастики общеязыковой, "коннотативное значение становится обязательным и часто выходит на первый план, обуславливая особый аспект функционирования имен собственных в художественной литературе". [Буштян Л. М. ,1984] Особенно актуальным сегодня представляется анализ специфики употребления имен собственных в поэтических текстах. т. к. " поэтика имен собственных - область словеснообразных средств, чрезвычайно мало еще исследована". [Магазанник Э. ,1967. ] В тоже время, имя собственное, становясь материалом поэзии, играет особую роль- становится точкой отсчета ...... при актуализации гармонии поэтического текста" [Жогина К. Б. ,1997, с. 2]. Кроме того - стремление писателя максимально использовать возможности имен собственных в поэтическом тексте приводит к тому, что они становятся одним из важнейших средств для создания ярких, неожиданных образов. Имя собственное, которое может быть интерпретировано как знак на высоком уровне абстракции в плане общей фиксации означаемого и означающего в тексте, позволяет через отсылку к когнитивному артефакту (картине, виду, сцене) и архетипу установить связи и традиции творчества поэта и взаимодействие его поэтической системы с другими художественными системами. [Жогина К. Б. , 1997, с. 4] в работах ономастов подвержены анализу ономастиконы лишь достаточно известных, характеризующихся ярким индивидуальным стилем авторов. В частности, Григорьев В. П. исследует ономастику Велимира Хлебникова, Некрасова Е. А. – Андрея Вознесенского, Богославская Л. М. – Марины Цветаевой. Иногда рассматривается употребление онимов только отдельных классов (например: Храмцова М. И. описывает гидронимы в поэтическом языке Рождественского). Исследованию функционирования имен собственных в поэтическом тексте посвящены также работы Пузырева А. В. , Михайлова В. Н. , Фоняковой О. И. , Карпенко Ю. А. , Карпенко, Бумтян Л. М. , Магазинник Э. Б. и др. Они направлены, главным образом, на влияние функций имен собственных в пространстве художественного текста. На последней общесоюзной конференции “Наука об” именах: перспективы развития ономастики, проходившей в Москве в 1991 году, в докладе Карпенко Ю. А. была сформулирована задача расширения исследовательской базы поэтической ономастики, причем не только за счет обращения к классикам жанра, но и к нашим современным поэтам. В рамках решения этой задачи находится и данная работа.

Объектом нашего исследования стали имена собственные в поэзии Владимира Высоцкого, который был необыкновенно популярен в 60-80-е гг. XX в. как артист театра и кино. Однако не меньшую, а, вероятно, большую известность он завоевал в качестве артиста-певца - исполнителя собственных песен, подкупая зрителей и слушателей своей искренностью, убедительностью перевоплощения, предельной самоотдачей. Поэзия ВЫСОЦКИЙысоцкого, опережая свое время, касалась многих запретных тем, о которых в полный голос заговорили лишь с началом перестройки. Было время, когда даже самые близкие друзья не могли представить его поэзию в полном объеме. Сейчас поэта издают как классика, стихи его даются в хронологическом порядке, а в новом издании уже есть такие академические разделы, как эпиграммы, стихи и песни " на случай", наброски, незавершенные произведения и даже "Dubia", т. е. стихи, приписываемые Высоцкому. О том, насколько близки и любимы были песни Высоцкого народу , говорит тот факт, что многие из них, как отмечает Макарова Б. А [2000] " пошли "в фольклор. В первый сборник городского фольклора вошли самые любимые народом песни, которые уже существуют десятки лет, и среди них есть песни Владимира Высоцкого. Его песни передаются из уст в уста, а это свидетельство того, что мирооплушение человека, который создал их, неотделимо от народного. "Мне кажется, что у моих песен очень русские корни, и по-настоящему они могут быть понятны только русскому человеку", - говорил В. Высоцкий. И действительно, творчество поэта питалось самой жизнью - жизнью современного русского человека. Именно из нее он черпал и художественные образы, и вдохновение, и неповторимый . только ему присущий стиль. В его стихах, как в жизни, все перемешано: высокое нередко соседствует с низким, комическое- рядом с трагическим. Тематика стихов Высоцкого необыкновенно разнообразна . Это стихи о войне. Стихи о настоящих людях. Людях сильных, усталых, мужественных и добрых. Таким людям можно доверить и собственную жизнь, и Родину, они не подведут. Стихи-роли, в которых он примерял на себя одежды, характеры и судьбы других людей - смешных и серьезных, практичных и бесшабашных, реальных и выдуманных. Стихи " на случай" чтобы кого-нибудь поздравить или посмешить. Читая их, думаешь, как же любил поэт своих родных, друзей, учителей, коллег, как использовал любой повод, любую дачу, чтобы выразить дружбу и любовь к ним. Сказочные стихи, в которых за хриплым голосом и жесткой манерой исполнения до поры до времени скрывалась восторженная и добрая ребячья душа, прятался человек, гораздый на выдумки и озорство, умеющий верить в чудо и создавать его. В стихах о любви Высокий, который казался пульсирующим сгустком нервов, вдруг становится воплощением возвышенного спокойствия, становится человеком, постигшим все тайны бытия. И каждое его слов, звучало по-особому трепетно: [Рожденственский, 1988, с. 4]

    Я поля влюбленным постелю
    пусть поют во сне и наяву! ....
    Я дышу, и значит - я люблю!

Я люблю, и значит - я живу! Так кем же он все-таки был - Владимир Высоцкий? Кем он был больше всего? Актером? Поэтом? Певцом? Он был прежде всего личностью, явлением. И этот факт в доказательствах не нуждается. Не случайно Юрий Трифонов назвал Владимира Высоцкого " биографом нашего времени, охватившим все важные болевые точки в истории и жизни народа. "Почти обо всем, чем жил народ, у него есть песни: о войне, о трудных послевоенных годах, песни о больших стройках и мрачных временах 37-го года, песни о космонавтах и спортсменах, о пограничниках, солдатах, офицерах, поэтах. Стихи и песни Владимира Высоцкого прежде всего о людях и для людей, поэтому в них автор не мог не использовать разнообразный состав имен собственных. Целью нашей работы и является описание имен собственных как элементов идиостиля В. Высоцкого. Для достижения этой цели следует решить следующие задачи: 1. Собрать ономастический материал для исследования. 2. Выявить, онимы каких классов включаются в ономастическое пространство поэзии В. Высоцкого. 3. Изучить специфику использования имен собственных, отражающую особенности авторского стиля. Источником для сбора материала послужил сборник стихов Владимира Высоцкого "Избранное: стихотворения и песни" Ростов-на-Дону: издательство "Феникс", 2000 Тексты стихов в нем напечатаны в соответствии с уже опубликованными стихами, записями в авторском исполнении на пластинках и магнитофонных лентах, а также в соответствии с текстами предоставленными издательству вдовой поэта Мариной Влади. Сложность в издании сборника заключалась в том, что автор не успел подготовить книгу к печати - составителям и издателю пришлось самим из многих вариантов одних и тех же стихотворений, строф и строк, выбирать то, что наиболее характерно для творчества Высоцкого в целом. Сбор материала для исследования проводился путем сплошной выборки имен собственных из текстов стихотворений. В результате нами создана эмпирическая база исследования в количестве 259 языковых единиц в 333 словоупотреблении. Для анализа собранного ономастического материала мы использовали последовательно описательный и стилистический методы исследования. Описательный метод предполагает "четкое представление об избранном предмете изучения, последовательность описания, систематизацию, группировки или классификации, характеристику материала в соответствии с поставленной исследовательской задачей" [Бондалетов В. Д. ,1983, с. 38]. Стилистический метод в работе позволил нам показать особенности отбора и употребления собственных имен в поэзии В. Высоцкого и выявить их роль в "построении художественного образа и типизированном отражении действительности" [ Бондалетов В. Д. ,1983, с. 39]. Глава I.

    Поэтическая ономастика В. Высоцкого.
    §1. Понятие “поэтического онима” и “ономич пр-ва”.

Под оминич пр-вом в лингвистике понимается “комплекс С. И. всех классов, употребляемых в языке данного народа в данный период для именования реальных, гипотетических и фантастических объектов”. [Подольская Н. В. , 1988, с. 95]. По отношению к художественному произведению, понятии “оним пр-во” представляет собой объединение всех онимов, которые используются автором для решения самых разных художественно-изобразительных и стилистических задач. В нашей работе этот термин используется для обозначения комплекса С. Н. разных кланов, включенных к лирику ВЫСОЦКИЙ как ее неотъемлемый компонент. Известно, что “применительно к разным языкам и периодам С. И. прилагаются к различным совокупностям объектов…, в том числе и не к существующим”. [Торопов В. Н. , 1962, с. 7]. Еще ярче это проявляется в отношении поэтического языка, поскольку в “мире” художественного произведения едва ли не каждый предмет может “как бы балансировать м/у СИ и не СИ. [Торопов В. Н. , 1962, с. 14], а само понятие о норме в поэтической речи включает” признак индивидуальной и групповой вариативности в очень широких пределах” [Григорьев В. П. , 1976, с. 183]. Не случайно Суперанская А. В. считает, что “имена в художественном произведении занимают промежуточное положение м/у именами реальных и вымышленных предметов, потому что: а) денотаты их конструируются на основе опыта художника, писателя, но не существуют в действительности; б) они создаются по моделям реальных и нереальных предметов с учетом принадлежности их определенному ономастическому полю. ” [Суперанская А. В. 1973]. Однако в последнее десятилетие это мнение нашло не только сторонников, но и противников. Приведенная цитата верна, если за лит. онимы принимаются только именами “созданные автором с определенной стилистической целью. Так, Карпенко М. В. считает, что к лит. антропонимом не следует относить имена исторических деятелей, так как они служат лишь указанием на действительность, на их носителей. Лит. антропоним, по ее определению, - это “имя, созданное самим автором и в той или иной степени характеризующее персонаж” [Карпенко М. В. , 1966, с. 66]. Михайлов В. Н. исследуя вопрос об особенностях употребления С. И реальных исторических лиц в художественной литературе, пришел к выводу, что “историческое собственное имя, становясь элементом художественной формы произведения, весьма часто активизирует свои потенциальные семантико-экспрессивные возможности, суггестивные свойства [Михайлов В. Н. , 1965, с. 9]. Он предлагает различать в художественном произведении имена, созданные писателем (Фамусов, Хлестаков), и “готовые” СИ (Лиза, Александр, Петрушка). Ближе к истине, видно, те авторы, которые считают, что все виды собственных имен: и реальные собственные имена, и созданные писателем [Силаева Г. А. ]. Такое широкое толкование литературного онима характерно и для нашей работы. § 2. Общая характеристика онимического пр-ва поэзии ВЫСОЦКИЙ

Песенная поэзия ВЫСОЦКИЙ богата яркими, неожиданными образами. Для каждого человека существует свой Высоцкий. Когда произносят имя этого – исполнителя собственных песен, одни вспоминают: “Послушай, Зин, не трогай Шурика…” другие – “Жираф большой ему видней…” а третьи – “…и съели Кука”. Невозможно забыть и географической разбросанности его сюжетов: “…Над Мурманском ни туч, ни облаков, / и хоть сейчас лети Ашхабада. / Открыты Киев, Харьков, Кишинев, / и Львов открыт – но мне туда не надо…/ или: … В холода, в холода/ От насиженных лист/ Нас другие зовут города, -/ Будь то Минск, будь то Брест, / В холода, в холода. ” Уже эти, приведенные нами строки передают значимость СИ для лирики ВЫСОЦКИЙ Все онимическое пр-во его поэзии можно разделить на две зоны: зону реальных и зону не реальных СИ. Это обусловлено отнесенностью денотатов, именуемыми онимами, к миру реальной (исторической) действительности (Москва, Кремль, Пушкин, Сталин) или же к “отраженному миру” литературы, мифологии, религии (Гамлет, Офелия, Кассандра, Христос). К реальным СИ относятся антропонимы (индивидуализирующие именование людей), топонимы (названия географических объектов), астронимы (СИ небесных тел), зоонимы (СИ любого животного). Последняя группа реальных онимов достаточно условна “Истинных” зоонимов в стихах ВЫСОЦКИЙ нет, но их функции выступают нарицательные существительные, обозначающих животных например: В желтой жаркой Африке,

    В центральной ее части
    Как-то вдруг вне графика
    Случилося несчастье
    Слон сказал, не разобрав,
    “Видно, быть потому! …”
    В общем так один жираф
    Влюбился в антилопу!

Включение подобных лексем в оним. пр-во обусловлено не только графическим оформлением (подача автором с большой буквы), но и важностью обозначаемых ими персонажей, а также тем, что это соответствует русской басенно сказочной традиции. Не случайно героями стихотворений В. стали Волк, Медведь, Козел. Например, медведь – баламут и плут –

    Обхамит кого-нибудь по медвежьему –
    Враз Козла найдут, приведут и бьют
    По рогам ему и промеж яиц
    А Козел себе все скакал козлом,
    Но пошаливать он стал втихомолочку
    Как-то бороду завязал узлом –
    Из кустов назвал Волка сволочью.

На наш взгляд, следует отменить употребление зоонима Козел. Высоцкий переосмысливает даже в составе фразеологизма “козел отпущения”. Не один из вас будет землю жрать,

    Все подохнете без прощения,
    Отпускать грехи кому это мне решать.
    Это я – Козел отпущения!

Зооним Кот в стихотворении “Лукоморья больше нет” можно относить и к зоонимам и к поэтонимам. Как видно из контекста, это языковая единица соотносится с поэмой Пушкина “Руслан и Людмила”, автор который водит в соответствии со сказочной традицией называния животного именем нарицательным. Здесь и вправду ходит Кот,

    Как направо – так поет,
    Как налево – так загнет анекдот,
    Но, ученый сукин сын,
    Цепь златую снес в торги
    И на выручку – один – в магазин.

Группа нереальных онимов представлена поэтонимами – СИ персонажей других художественных произведений; мифонимами – “СИ ономастического пр-ва в мифах, эпопеях, сказках” [Подольская Н. В. , 1988, с. 83], “библионимами – именами библейских персонажей и теонимами – СИ божеств в любви пантеоне. Некоторые из этих классов в свою очередь, представлены подклассами (схема №1). Количество СИ разных классов в онимическом пр-ве поэзии ВЫСОЦКИЙ неодинаково. Это связанно с тем, что не только в художественном, но и в лингвистическом аспекте. Его поэзия, как мы уже отмечаем, была близка современником, так как они видели и узнавали в ней себя, свой мир. Поэтому в лирике поэта преобладают реальные онимы (см. таблицу №1). Более того, проведенный анализ показал, что несмотря на антропоцентричность его стихотворений, топонимов в поэзии ВЫСОЦКИЙ больше, чем антропонимов (см. таблицу №1). Правда, стилистическая их нагрузка находится в обратной пропорции. (см. главу II). Различна и смысловая нагрузка, которую несут реальные и нереальные онимы. Реальные используются ВЫСОЦКИЙ для создания картинки реальной действительности. Нереальные онимы имеют более широкий диапазон смысловой нагрузки. Обзор онимического пр-ва лирики В. был бы неполным , если мы не включим в него пласт индивидуально-авторских онимов, которые невозможно “подвести под какие-либо классификационные категории. Темы жизни и смерти, любви, судьбы, проведения, правды и лжи можно встретить у каждого классика. Не исключение в этом и тв-во ВЫСОЦКИЙ онимастическом пр-ве его поэзии можно обнаружить круг слов (Жизнь, Смерть, Правда, Ложь, Любовь, Провидение, Нелегкая, Кривая), где поэтом применяется чисто графический принцип (заглавная буква) для выделения их, как СИ, например: Нежная Правда в красивых одеждах ходила,

    Принарядившись для сирых, блаженных калек,
    Грубая Ложь эту Правду к себе заманила.
    Моя оставайся-ка ты у меня на ночлег…
    (389)

Используя такие СИ автор создает яркие поэтические образы, которые вбирают в себя многочисленные философские обобщения: …Помедлила она и прогадала.

    Теперь обратно в кобуру ложись!
    Так Смерть впервые близко увидала
    С рождения ненавидимую Жизнь.
    (415)

На наш взгляд, эти окказиональные СИ, занимающие особое место в авторской стилистике, можно обозначить термином “филосонимы” и включить их в общее онимическое пр-во лирики ВЫСОЦКИЙ.

    СХЕМА №1
    Онимическое пр-во поэзии ВЫСОЦКИЙ.
    Реальные онимы Нереальные онимы
    Антропонимы Зоонимы Поэтонимы Теонимы Библионимы
    Личное имя имя+фамилия отчество Мифонимы
    Фамилия Мифоперсонимы Мифозоонимы
    Топонимы
    Мифотопонимы
    Гидронимы Ойконимы Хоронимы
    Мифогидронимы Мифойконимы
    Оронимы Урбанонимы
    Мифофонимы Мифодримонимы
    Таблица №1.
    Классы онимов
    Кол-во онимов
    Кол-во словоуп.
    Примеры.
    Реальные онимы
    1. Антропонимы, в т. ч.
    73
    84
    Личное имя
    28
    31
    “Девушка здравствуйте! Как вас звать?
    “Тома”. “Семьдесят вторая!

Жду дыхание затая… / Быть не может, повторите, я уверен дома…/ Вот уже ответили.

    Ну здравствуй, это я! …” (174)
    Фамилия
    37
    45
    Но учти, что Фишер очень ярок,
    Даже спит с доскою – сила в нем,
    Он играет чисто, без помарок… (122)
    Имя+фамилия
    7
    7
    Я рос как вся дворовая шпана –
    Мы пили водку, пели песни ночью,
    И не любили мы Сережку Фомина
    За то, что он всегда сосредоточен.
    Отчество
    1
    1
    Коль так, Макарыч, - не спеши,
    Спустя колки, ослабь зажимы,
    Пересними, перепиши,
    Переиграй, останься живой. (360)
    2. Топонимы, в т. ч.
    99
    134
    Айконимы
    35
    55
    Этот шум не начало конца,
    Не повторная гибель Помпеи –
    Спор вели три великих глупца
    Кто из них, из великих, глупее. (386)
    Урбанонимы
    19
    19
    И хотя во все светлое верю –
    Например, в наш советский народ,
    Не поставят мне памятник в сквере
    Где-нибудь у Петровских ворот. (с17)
    Хоронимы
    36
    56
    На границе с Турцией или с Пакистаном
    Полоса нейтральная, а справа, где кусты
    Наши пограничные посты с нашим капитаном,
    А на левой стороне – ихние посты. (53).
    Гидронимы
    5
    5
    Лапами грабастая
    Корабли стараются –
    Тянут баржи с Каспия,
    Тянут, надрываясь. (105)
    Оронимы
    3
    3
    От границы мы землю вернем назад,
    Было дело сначала,
    Но обратно ее закрутил наш комбат,
    Оттолкнувшись ногой от Урала. (315)
    3. Астронимы.
    15
    21
    Из августа изголодавшийся Лев гладит но Овена в апреле.
    В июнь к Близнецам свои руки воздев,
    Нежнейшие девы созвездия Дев,
    Весы превратили в качели. (66)
    4. Зоонимы.
    7
    7
    Итого: реальных онимов.
    195
    247
    Нереальные онимы.
    1. Мифонимы.
    32
    33
    Вот Емелюшка Щуку мнет в руки,
    Щуке быть ухой вкусным варевом. (790)
    2. Библионимы
    15
    35
    Мне судьба до последней черты, до креста
    Спорит до хрипоты (а за ней – немота),
    Убеждать и доказывать с пеной у рта,
    Что – не то, это вовсе, не тот и не та!
    Что – лабазники врут про ошибки Христа. (413)
    3. Поэтонимы.
    14
    14
    И крикнул как Ричард я в драме Шекспира.
    “Коня мен! Полцарства даю за коня. (107)
    4. Теонимы.
    3
    4

Кто верит в Магомета, кто в Аллаха кто в Иисуса. (176) Итог: нереа. онимов.

    64
    86
    Итого:
    249
    333
    § 3. Реальные онимы.
    3. 1. Антропонимы.

Антропонимия, представленная в стихотворениях ВЫСОЦКИЙ, очень разнообразна. В первую очередь, антропонимы, входящие в онимич. пр-во его поэзии, можно условно разделить на “воплощенные” и “невоплощенные” имена. “Воплощенными” называем имена, фамилиями реальных, известных личностей: исторических деятелей: Бонапарт, Сталин, Берия, Решелье, Молотов, Калигула, Грозный, Иван Калита; представителей русской и европейской литературы: Шиллер, Эзоп, Пушкин, Блок, Маяковский, Байрон, Рембо, Толстой, Стругоцкие, Метерлинк, Данте, Достоевский, Гоголь; ученных: Эйнштейн, Ньютон, Архимед;

    художников: Леонардо Да Винчи, Рафаэль, Дали;
    шахматистов: Фишер, Таль;
    музыканта: Пелельс;
    мореплавателя: Кук;

Приведенный список свидетельствует о том, что “воплощенные” антропонимы у В практически представлены одним классом – фамилией. Видимо, это можно объяснить двумя причинами. Именно фамилия является наиболее яркой визитной карточкой человека. Обозначенные фамилиями исторические личности практически никогда не являются лирическими героями стихотворений, а используются поэтом в качестве исторической скрепы или как эталон подражания, к которому обращается В как поэт, как человек. … И все же мне досадно, одиноко:

    Ведь эта Муза – люди подтвердят! –
    Засиживалась сутками у Блока,
    У Пушкина жила не выходя. (192)

Редким исключением в этом ряду является использование автором имени художника Леонардо Да Винчи в качестве обозначения лирического героя в стихотворении “Про любовь в эпоху Возрождения”. Вот испохабились нынче,

    Так и таскают в постель!
    Или – Леонардо Да Винчи –
    Тоже какой Рафаэль! (206)

О принадлежности к “воплощенным” таких антропонимических категорий, как личные имена (Марина и Володя) и отчества (Макарыч), можно судить только при обращении к контексту стихотворений.

    … Вот пишут голос мой неодинаков.
    То хриплый, то надменный, то глухой.
    И просит население бараков.
    “Володя”, ты не пой за упокой. (337)

Из приведенного четверостишья мы отчетливо видим, что личное имя Володя – это имя моего автора. На это указывают наличие в тексте притяжательного местоимения (мой) прямого обращения (… И просит население бараков: / “Володя” ты не пой за упокой). А подача характеристики голоса (… То хриплый, то надрывный, то глухой) не оставляет сомнения относительно того, что лирическим героем этого стихотворения является сам В. Высоцкий. Личное имя жены Высоцкого в своих стихах употребляет в/официальной (Марина) и неофициальной (Маринка) формах. Автором точно не указывается, что эти стихотворения написаны о Марине Влади, но из содержания мы понимаем, что в этих строках поэт обращается именно к ней. Нет рядом никого, как ни дыши.

    Давай с тобой, организуем встречу!
    Марина, ты письмо мне напиши –
    По телефону я тебе отвечу. (222)

Как известно, Марина Влади жила в Париже, а Владимир Высоцкий в Москве, они не могли встречаться часто. И с помощью писем и звонков по телефону они старались преодолеть это огромное расстояние, разделяющие их. Из контекста другого стихотворения, где поэтом использована неофициальная форма имени (Марина), мы понимаем, что автор обращается к своей жене, по лексеме “половинка”. Так в реальной жизни многие мужья называют своих жен. Маринка, слушай, милая Маринка,

    Кровиночка моя и половинка.

Использование ВЫСОЦКИЙ отчества Макарыч является формой близкого, дружеского обращения поэта, к памяти о Василии Макарыче Шукшина. Однозначность такого толкования заложена поэтом в название стихотворения “Памяти Василия Шукшина” При обращении к содержанию, мы чувствуем, как проникнуто оно болью о преждевременной смерти певца русской жизни, которого ВЫСОЦКИЙ знал, любил и уважал. Коль так, Макарыч, не спеши,

    Спусти колки, ослабь зажимы,
    Пересними, перепиши,
    Переиграй, останься живым.

Большинство наименований реальных личностей поэтом используется однократно, но встречаются такие, которые автор употребляет 2 и 3 раза: Фамилии: Пушкин (3), Сталин (2), Эйнштейн (2); личное имя жены Марина (2), такое повторное обращение не является у ВЫСОЦКИЙ случайным. Так, например, одной из сквозных линий его творчества становиться диалог с Пушкиным, который начался с переосмысления пушкинских образов в антисказке “Лукоморья больше нет (1967)”. Поэт сталкивает их с неприглядным бытом своей эпохи. В стихотворении 70-х годов “О фатальных цифрах и датах” обращении к великому поэту уже лишается пародийного, комического начала, а взамен все более отчетливо звучат трагические ноты, связанные с осмыслением собственной поэтической судьбы. “Эта поэтическая параллель – знак духовной обязанности, которую ВЫСОЦКИЙ постоянно… ощущая по отношению Пушкину [Кулагин А. В. , 1992, с-24-25]. Имя Сталина для наших современников и для последующих поколений людей, наверное всегда будет ассоциироваться с годами войны и годами репрессии. О чем бы не писали историки, но все же с ним связана характеристика целой эпохи, эпохи героической и трагической одновременно. И героическое и трагическое связанное с именем Сталина, можно увидеть в содержании стихотворений Высоцкий. Пусть много говорил белиберды

    Наш Тамада – вы тамаду не троньте,
    За Родину был тост алаверды,
    За Сталина, - я думал – я на фронте. (217)

Да действительно, солдаты, идущие в бой кричали: “За Родину! За Сталина! ” и этого нельзя вычеркнуть из памяти народной. В контексте другого стихотворения имя Сталина послужило яркой характеристикой годале репрессии, страданий, страха, горя людского: Сколько веры и лесу повалено,

    Сколько изведано горя и трас!
    А на левой груди – профиль Сталина,
    А на правой – Маринки анфас. (165)

И этого нельзя забывать, потому что “ближе к сердцу кололи мы профили, / что он слышал как рвутся сердца. ” С именем Марина связана личная жизнь поэта. Любовь, встречи и расставания, дни, проведенные в разлуке, в общем то, чем живет и дышит любви человек. Это и огромное расстояние Москва-Париж, которое влюбленные люди преодолевали с помощью телефонных звонков. И квартира на Большом Каретном, только их маленький, уютный мир. И две талантливые, неординарные личности, так удачно и своевольно соединенные судьбой. Сектор “воплощенных имен достаточно обширен: в нем зафиксировано 34 онима в 39 словоупотреблениях. Это лишний раз подтверждает значимость имен реальных личностей в поэзии и необходимость их включения в поэтический ономастикон. Тем более, что группа “невоплощенных” имен, куда мы относим антропонимы, взятые Высоцким из реального именинника для наименования придуманных им персонажей, очень незначительно отличается о предыдущей в количественном отношении. Она представлена 39 онимами в 41 словоупотреблении. Антропонимические модели в этой группе более разнообразны, во-первых, их можно разделить на однословные и двухсловные. Первые выражение либо личным именем, либо фамилиями, а двухсловные представляют собой совокупность этих двух категорий. Трехсловная модель “имя+отчество+фамилия” и двухсловная модель “имя+отчество”, которые являются характерными для именования русского человека, в стихах Высоцкий не используется вообще, видимо, в силу своей официальной. Среди однословных моделей ведущие место занимает личное имя, (24 языковых единицы) употребляемое в разных формах. Личное имя в официальной форме: Никодим, Аграфена, Иван, Марья, Евстигней, Сергей; Личность в штатском – парень рыжий,

    Мне представился в Париже,
    Будем с вами жить, я – Никодим. (65)
    Личное имя в неофициальной форме:

гипокористическое имя, имеющее сокращенную форму основы или одну полную основу вместо двухсловной формы. [Подольская Н. В. , 1988, с 69]. Федя, Ваня, Клава, Вася, Коля, Надя, Тома.

Одно имя зафиксировано даже в двух гипокористических формах: Сережа и Серега: Их восемь – на двое, - расклад перед боем

    Не нам, но мы будем играть!
    Сережа, держись. Нам не светит с собою,
    На козыре надо равнять. (153)
    Считай по-нашему, мы выпили не много –
    Не вру, ей-бога, - скажи, Серега!
    И если б водку гнать не из опилок,
    То че б нам было с пяти бутылок! (279)

Иногда подобные имена используется в особой усеченный форме (Вань, Зин), которую нередко называют “звательной”, например: Ой, Вань, смотри, какие клоуны,

    Рот – хоть завязочки пришей…
    Послушай, Зин, не трогай шурина,
    Какой ни есть, а он – родня!

Квалитативное имя – “со значением любой субъективной оценки, образованное от полной или сокращенной основы” [Подольская Н. В. , 1988, с. 71]. Чаще всего поэтом используются формы с суффиксом – к: Машка, Маринка, Нинка(2), Верка, Мишка: Машка, вредная натура,

    Так и лезет на скандал,
    Разобиделася, дура, вроде, значит, - помешал. (96)

Но зафиксированы и формы с суффиксами – юхи, Валюхи, Надюха, Алеха. Мне очень-очень не хватает вас,

    Хочу увидеть милые мне рожи!
    Как там Надюха, с кем она сейчас
    Одна? – тогда пускай напишет тоже. (49)

Особо следует отменить народно – поэтическую форму личного имени – Марьюшка, использование которой нас использует нас в мир старины, рисует образ молодой девушке, преображает к красоте к певучести русской лирической песни. Отчего не бросилась, Марьюшка, в рекруты,

    Что же не замолкла-то навсегда ты,
    Как забрали милого рекруты, в рекруты,
    Как умел твой суженный во солдаты. (185)

Фамилии в группе “невоплощенных антропонимов представлены в значительно меньшем объеме, чем среди, Березкин, Суэтин, Борисов, Леонов, например: У начальника Березкина –

    Ох и гонор, ох и понт! –
    И душа – крест – накрест досками,
    Но и он ушел на фронт (36)

Такое же количество языковых единиц находим и двухсловной модели “личное имя+фамилия: Сережка Фомин, Слава Голубев, Мишка Шифман, Бескудников Олег, Валя Петрова. Однако данную двухсловную модель можно отнести к “невоплощенным именам лишь условно. Возможно предположить, что автору был известен прототип персонажа, стихотворения. Но для многочисленных читателей становится неважным, действительно ли этот человек существовал в действительности. Они воспринимают, его только как некий образ, собирающий в себе черты, характерные для многих людей. Так контексте стихотворения “Сколько павших бойцов вдоль дорого полегло” двухсловная форма Валя Петров является для нас только обозначением лирического героя. Где ты, Валя Петров? – что за глупый вопрос.

    Ты закрыл своим танком брешь.
    Ну а в сводках прочтем: враг потери понес,
    Ну а мы – на исходный рубеж. (68)

Но мы так же можем предположить, что это имя конкретного человека было известно Высоцкому. И именно его он выбрал для своего стихотворения. Употребление двухсловной модели, Голубев Слава в контексте стихотворения “Я женщин не бил до семнадцати лет мотивируется рифмой: Но был у нее продавец из ГЭЖЭ –

    Его звали Голубев Слава,
    Он эти духи подарил ей уже,
    Налево – направо моя улыбалась шалава. (24)

В данном случае, мы не можем предположить то, что этот человек существовал в реальной жизни и был известен поэту. Выбор данной модели не является обязательным и она может быть заменена любой другой, соответствующей ритму стихотворения. Безусловно, выбор той или иной модели именования значим для автора, т. к. она становиться не только “знаком” героя, но и сосредоточием авторских ассоциаций, способом выражения поэтического “Я”. Так, своеобразным кодом, символом для наименования целой национальности стали у Высоцкого еврейские фамилии Робинович, Гуревичи, Шифманы. Запретили все цари всем царевичам

    Строго – настрого ходить по Гуревичам ,
    К Рабиновичам, не сметь, тоже – к Шифманам,
    Правда, Шифманы нужны лишь для рифмы нам.

В онимическом пр-ве поэзии Высоцкого все “невоплощенные имена взяты поэтом из реального именника 60-80-х гг. 20 в. Антропонимические единицы, встречающиеся в его творчестве, зафиксированы в словарях и справочниках (см. Петровский, 1984; справочник личных имен, 1987, Суперанская и Суслова, 1981). Фамилии представлены языковыми единицами с обычными для русского общества антропоформантами – ов/ев (Голубев, Борисов) или – ин (Березкин). 3. 2. Топонимы.

Существует такое мнение, что “топонимы чаще используются а прозе, вследствие ее большей реалистичности и конкретности изображения. Для поэзии они менее свойственны” [Макарова С. Я. , 1990, с. 192]? У Высоцкого мы наблюдаем обратное явление. Топонимы в его стихах преобладают в количественном отношении даже над антропонимами. (99 языковых единиц в 134 словоупотреблениях). Состав топонимов весьма неоднороден, разнообразен и географически разбросан. Это помогает поэту добиться создания в своих произведениях достоверных, реалистических картин окружающей действительности, показать широту и величие мира, в котором мы живем. Достаточны ярко многообразны в употреблении топонимов Высоцким можно проследить на примере хоронимов (36 языковых единиц в 50 словоупотреблениях) и айконимов (35 языковых единиц в 55 словоупотреблениях). Хоронимы в стихотворениях поэта представлены 4 группами.

    1. Названия материков – Африка, Австралия, Европа.
    Вы можете прославиться почти на всю Европу, коль
    С лопатами проявите здесь свой патриотизм. (313)

2. Названия стран – Израиль, Турция, Пакистан, Франция, Канада, Америка(2), Египет, Персия, Бельгия, Китай, Индия, Иран (2), Ирак, Монако, Польша, Черногория, в т. ч. названия нашей страны такие, как Россия (5), Расея, Союз. Употребление хоронима Россия, наиболее частного в этом ряду СИ, является закономерным для творчества любого русского поэта. Именно таким ощущал себя Высоцкий – поэтом России. В стихах его прослеживается духовная связь прошлого и настоящего нашей страны, нашего народа, частицей которого был Высоцкий. И нас хотя расстрелы не косили,

    Но жили мы поднять не смея глаз,
    Мы тоже дети страшных лет России,
    Безвременны вливало водку в нас. (436)

Использование такой формы хоронима, как Расея, стилистически оправдано контекстом стихотворения. На фоне грубоватой просторечной лексики она органично, вписываться в общей ритмический строй стиха: Нет меня – я покинул Расею,

    Мои девочки ходят в соплях!
    Я теперь свои семечки сею
    На чужих Елисейских полях… (225)

Удивительно, но лишь однажды поэт, использует название всей страны, в которой он жил – Советский Союз, да и то в “усеченном” виде: Мой сосед объездил весь Союз –

    Что-то ищет, а чего – не видно,
    Я в дела чужие не суюсь,
    Но мне очень больно и обидно. (63)
    Названия островов – Сахалин, Клондайк, Крым:
    Ты не пугайся рассказов о том,
    Будто здесь самым край света,
    Сзади еще Сахалин, а потом круглая наша планета. (169)

Название значительных территорий нашей страны – Сибирь (2), Тамбовщина, Поволжье, Дальний Восток: Садиться в полуторке, валяйте к нам в Тамбовщину,

    А гамма излучения денек повремений (313).

Онимы Запад (4), Восток (3), Север (2), Высоцкий употребляет в качестве обозначения больших географических пространств. А на суше – ромашка и клевер,

    А на суше – поля замело,
    Но я птицы летят на Север,
    Если им надоест тепло. (75)

Так же для обозначения больших географических пространств Высоцкий вводит и перифрастические замены “контекстуальное / вторичные именования…, которые со временем могут превращаться в устойчивые выражения и становиться постоянными заменителями того или иного имени”. [Макарова С. Я. , 1990, с. 192]. Перифразы Старый Свет и Новый Свет достаточно часто употребляются в разговорном и литературных сферах, поэтому, встречая эти языковые единицы в контексте стихотворения Высоцкого, мы не сомневаемся относительно их толкования. Под Новым Светом нами понимается Америка, под Старым – Европа. Свет Новый не одиножды открыт,

    А Старый весь разбили на квадраты,
    К ногам упали тайны пирамид,
    К чертям пошли гусары и пираты. (213)

Еще ярче география представлена в айконимах – названиях городов. Это связано и с тем, что Высоцкому как актеру приходилось много гастролировать, и с тем, что, в силу своего поэтического таланта, он мог переместиться в любую точку зеленного шара, в любой город нашей планеты. Где-то он досочинил, усиливая, добавлял штришок – другой. Зато картина реальной жизни становилась от этого зримой, живой, запоминающейся надолго. Высоцкий вводит в свои стихотворения как названия российских городов (Москва (9), Одесса, Смоленск (2), Магадан (5), Минск (2), Брест (2), Ростов, Тула, Анадыр, Норильск, Ленинград, Тбилиси, Владивосток, Мурманск, Амхабад, Киев, Кишинев, Львов, Барнаул, Курск, Харьков), так и названия зарубежных городов (Париж (5), Прага, Будапешт, Лондон, Дели, Рим (2), Тель-Авив, Сорренто, Хиросима, Помпея, Варшава, Осло). Причем, российские ойконимы преобладают в качественном отношения над зарубежными (21 языковые единиц – 12 языковых единиц). Самыми частотными среди названий городов в стихотворениях Высоцкого являются ойконимы Москва (9), Париж (5), Магадан (5). Эти три города играли каждый свою роль в жизни поэта. В далекий Магадан едет работать его друг Гарик Кохановский. На его проводы приносит совю новую песню: Мой друг едет в Магадан –

    Снимите шляпу, снимите шляпу!
    Уедет сам, уедет сам –
    Не по этапу, не по этапу. (56)

Париж для Высоцкого становиться местом, где живет его любовь – жена Марина. И хотя сложными были отношения между двумя “звездами”, но стихи звучат взволновано и романтично. В душе моей – все цели без дороги,

    Порой в ней – и вы найдете лишь
    Две полуфразы, полудиалоги,
    А остальное – Франция, Париж. (172)

Москва – это город, в котором поэт родился, здесь он учился, работая в Театре на Паганке, сочинял и пел свои песни. Высоцкий любил свой родной город и знал его досконально, поэтому в его стихах можно обнаружить большое количество московским урбанонимов: Арбат, Медведки, Химки, Кремль, Большой Каретный, Ордынка, Большойтеатр, Малая спортивная Арена, Савеловский вокзал, Пресна, Петровские ворота, Бутырка, Наводевичье. Многие их них связаны с биографией поэта, например: на Большом Каретном в квартире Левы Кочаряна Высоцкий начал писать свои стихи – песни для очень маленького круга друзей. Здесь он прожил полтора года и все время приносил для них свои новые песни и им первым показывал. “Я для них писал и никого не стеснялся. …Я знал, что они меня будут слушать с интересом, потому что им так же скребет по нервам все то, что и меня беспокоит”, - вспоминал Высоцкий. Потом о Большом Каретном им будет написаны стихи. Где твои семнадцать лет?

    На Большом Каретном.
    …Где твой черный пистолет?
    На Большом Каретном.
    А где тебя сегодня нет?
    На Большом Каретном.

Но круг урбанонимов у Высоцкого только Москвой неограничен. Помимо московских поэт вводит в свои стихотворения и зарубежные урбанонимы. Капитолий, Нотр-Дам, Сенат, Триумфальная арка, Версальский дворец. Кто-то вякнул в трамвае на Пресне.

    Нет его – умотал наконец!
    Вот и пусть свои чуждые песни
    Пишет там про Версальский дворец. (225)

Значительно реже в стихах Высоцкого можно встретить оронимы и гидронимы. Причем первые – это только названия гор, расположенных на территории нашей страны: Урал, Кавказ, Эльбрус. С горами для Высоцкого связано очень много следует отметить, что именно они принесли ему широкую известность. После выхода фильма об альпинистах “Вертикаль” для тысяч людей, никогда не посещавших театра на Таганке, для которых Высоцкий раньше был только голосом и жил в тысячах квартир на коричневых магнитофонных лентах, происходит знакомство с поэтом на не сметном количестве экранов. И сейчас, спустя много лет, на память происходят строки из песен, написанных поэтом для этого кинофильма: “Парня в горы тяну/ рискни! - /Не бросай одного/ Его: ” Или “Так оставьте ненужные споры -/ Я себе уже все доказал/ Лучше гор могут быть только горы, / На которых еще не бывал”. И, конечно, из знаменитой “Скалолазки”. Я спросил тебя: “Зачем идете в гору вы? –

    А ты к вершине шла, а ты рвалась в бой. –
    Ведь Эльбрус и самолета видно здорово. ”
    Рассмеялась ты – и взяла с собой. (86)

Названия водных объектов – гидронимы в стихотворениях Высоцкого представлены следующими языковыми единицами: Каспий, Волга, Тихий, Нил, Темза, Босфор. Вполне стилистически оправдано введение таких гидронимов, как Тихий и Великий океан. Они участвуют в создании общего ритмического эмоционального фона стихотворения и в построении поэтического образа большого водного пространства: Здесь до утра пароходы ревут средь океанской шумихи,

Не потому его Тихим зовут, что он действительно тихий. (169) Все топонимы, включенные в онимическое пр-во поэзии Высоцкого, является “воплощенным”, так как они не созданы фантазией поэта и их можно легко отыскать на географической карте. Редким исключением в этом ряду является употребление Высоцким окказионального гидронима Израилеванное в стихотворении “Мишка Шифман”:

    Мишка мой кричит: “К чертям!
    Виза – или ванная! ”
    Едем Коля, - море там Израилеванное!
    3. 3. Астронимы.

Эта категория реальных онимов в поэзии Высоцкого является, в сравнении с антропонимами и топонимами, немногочисленной в количественном отношении (всего 16 языковых единиц) и включает: Названия созвездий – Тау Кита, Весы, Гончие псы, Чаша, Лев, Овен, Близнецы, Дева, Стрелец, Водолей, Козерог, Млечный путь. Сам Высоцкий отмечал, что фантастика очень его привлекала. Стихотворение, где поэтом используется астронимы, созвездия “живут жизнью живых существ”. Из августа изголодавшийся Лев

    Глядит на Овена в апреле
    В Июне Близнецам воздев,
    Нежнейшие девы созвездия Дев.
    Весы превратили в качели. (65)
    Общее название звездного пространства – Галактика. \
    Я крикнул: “Галактике стыдно за вас! ”
    В ответ они чем-то мигнули. (112)

Название планеты – Земля, которая поэт включает свои стихи 5 раз. Она (Земля) у Высоцкого – живое существо, которое испытывает страдание и боль, скорбит о погибших детях: Этот глупый свинец всех ли сразу найдет,

    Где настигнет - в упор или с тыла?
    Кто-то там впереди навалился дот –
    И Земля и на мгновение застыла. (316)

Верой в возрождение и продолжение жизни звучат следующие строки о Земле: Нет! Звенит она, стоны глуша,

    Изо всех своих ран, из отдушин,
    Ведь Земля – это наша душа,
    Сапогами не вытоптать душу! (198)
    § 4. Нереальные онимы.
    4. 1. Мифонимы.

Один из парадоксов Высоцкого состоит в том, что этот “органичный художник, чье творчество интуитивно восходит к самым глубинам национального сознания”, был одновременно, по выражению академика Б. Пиотровского, “книжником” и “эрудитом”. Он был очень тонко образован. Любил Бальмонта, В. Иванова, Мандельштама, Ахмадулину, Булгакова. Их культуру он наполнял живой современной речью. В его стихах также можно обнаружить великолепные знания разных пластов мировой культуры – от Сальвадора Дали до античных и библейских миров. Этими причинами объясняется то, что в онимическое пр-во поэзии Высоцкого включены такие категории СИ, как мифонимы, библионимы, поэтонимы, теонимы, которые представляют собой сектор “нереальных” онимов. Самой многочисленной группой в зоне “нереальных” онимов у поэта являются мифонимы. Представлены следующими группами: Мифоперсонимы – “и. с. персонажей, действующих в мифах, былинах, сказках” [Подольская Н. В. , 1988, с. 84]. Ариадна (2), Антей, Кассандра, Муза, Нептун, Соловей-разбойник, Вампир, Леший, Ведьма, Баба-Яга, Колдун, Русалка, Оборотень, Водяной, Лешачиха, Емелюшка. Следует отметить, что каждый из каждых приведенных персонажей поэтом не копируется, а переосмысливается, интерпретируется в соответствии с авторской фантазией. Например, в “Песне- сказке о нечисти” в роли заступника людей выступает Соловей-разбойник. В отличие от знакомого уже образа, Соловей-разбойник Высоцкого является избавителем и разгоняет всю нечисть. Соловей-разбойник тоже был не лыком шит,

    Гикнул, свистнул, крикнул: “Рожа, ты, заморский паразит!
    Убирайся без боя, уматывай.
    И Вампира с собою прихватывай! ” (95)

Мифозоонимы – и. с. животных, которые являются героями мифов, былин: Змей, Гуси-лебеди, Белый бычок, Птица Сирин, Гамаюн, Алконост, Пегас, Минотавр. Так же, как и мифоперсонимы, эта группа мифонимов у Высоцкого носит черты индивидуального авторского восприятия и переосмысления в соответствии с реальной жизнью. В Духе современного поэту времени звучат строчки из стихотворения, где автором используются мифозооним Минотавр. Злобный король в этой стране повелевая,

    Бык Минотавр ждал в тишине и убивая.
    Лишь одному это дано – смерть миновать.
    Только одно – нить не порвать. (353)

Мифотопонимы – “я с географических объектов, которые человек представлял себе реально существующими” [Подольская Н. В. , 1988, с. 84]. В их число входят:

    мифогидронимы Лета и Прана
    Мои друзья ушли сквозь решето –
    Им всем досталась Лета или Прана
    мифоойконим Троя
    Долго Троя в положении осадном
    Оставалась непреступною твердыней.
    мифодримоним Муромские леса:
    В заповедных и дремучих
    Страшных Муромских лесах
    Всяка нечисть бродит тучей
    И в проезжих сеет страх. (93)
    мифоороним Лысая гора
    как все изменилось!
    Уже развалилось
    Подножие Лысой горы… (121)

Мифотопонимы, хотя они и придуманы человеком, у высоцкого являются обозначением конкретного места действия в стихотворениях. И поэт следует сказочной и мифологической традиции в характеристике данных объектов. Например, у Высоцкого Троя – это “непреступная твердыня”, а Муромские леса – “заповедные дремучие, страшные”. Следует отметить, что поэт использует в своих произведениях имена и названия как из античной, таки из словянской мифологии. Причем, мифонимы из русских сказок Высоцкий употребляет значительно чаще (20 языковых единиц), чем античные мифонимы (12 языковых единиц). Характерным для античных мифонимов является то, что они общеизвестные, постоянно на слуху и часто употребляются в художественной литературе и поэзии. Так, мифоперсоним Ариадна очень часто встречается у разных писателей в устойчивом сочетании Нить Ариадны, которое обозначает путеводную нить, правильно избранный путь. Высоцкий не является исключением в этом ряду. Данное словосочетание зафиксировано нами дважды – в стихотворениях “Нить Арианды” и “Мой Гамлет”. С друзьями детства перетерлась нить,

    Нить Арианды оказалась схемой
    Я бился над словами “быть, не быть”.
    Как над неразрешимой дилеммой. (294)

Использование мифонимов из русских сказок для творчества поэта, “который менталитет русского народа выразил, как, пожалуй, никто другой” [Трифонов Ю. , 1987, с. 21]. , является просто неотъемлемой, характерной чертой. Это, прежде всего, “обращение к нравственно-психологическим истокам, к тем художественным формам, в которых нашел свое отражение национальный характер” [Макарова Б. А. , 2000, с. 10]. 4. 2. Поэтонимы.

Высоцкий был человек разных и блестящих дарований: автор текстов, сочинитель нот, герой многих кинолент, актер знаменитого Театра на Таганке, который сыграл на его сцене Галилея, Гамлета, Лопахина, Хлопушу. “В отличии от многих моих собратьев, которые пишут стихи, - говорил Высоцкий, - я прежде всего актер и часто играю роли других людей”. Любая роль требовала от него предельной самоотдачи. Он стремился ее не только сыграть, но пропустить через себя, прожить изнутри. И, конечно, почти к каждому кинофильму или спектаклю Высоцкий писал свои – стихи песни, которые украшали роли, оттеняли какие-либо, характерные только им черты. В этих стихах автор не мог не использовать имена героев других литературных произведений – поэтонимы. Чаще в лирике Владимира Семеновича фигурирует героя из зарубежной классической литературы: Робин Гуд, Дон-Жуан, Грей, Алиса, Арлекин, Ричард, Офелия, Гамлет, Йорик. Употребление Высоцким поэтонима Гамлет не является случайным. Гамлет – это лучшая его роль. У Блока и Цветаева – их великие Гамлеты – “маски духа. Гамлет Высоцкого – это Гамлет изнутри, это исповедь поэта, работающего Гамлета, он пахнет потом профессии, житейской судьбой” [А. Вознесенский, 1988, с. 7]. Пастернак, переводя “Гамлета”, задумывался на неким новым Гамлетом – таганским Гамлет с гитарой: Я Гамлет, я насилье презирал,

    Я наплевал на датскую корону,
    Но в их глазах – за трон я глотку рвал
    И убивал соперника по трону.

Поэтоним Робин Гуд Высоцкий вводит в “Песню о вольных стрелках”, которая является одной из шести, баллад написанных автором для фильма, “Стрелы Робин Гуда”. За строками этой песни перед нашими глазами разворачивается картина романтического средневековья. Но вздыхают от разлуки –

    Где-то дом и клок земли –
    Да поглаживает луки,
    Чтоб в бою не подвели,
    И стрелков не сыщешь лучших!
    Что же завтра, где их ждут –
    Скажет первый в мире лучник
    Славный парень Робин Гуд!

В сказочный мир добра и зла мы погружаемся вслед за Алисой, героиней сказки Кэрролла “Алиса в стране чудес”. Этот рассказ мы с загадки начнем –

    Даже Алиса ответит едва ли
    Что остается от сказки потом –
    После того, как ее рассказали. (170)

Реже Высоцкий обращается к материалу русской классической литературы – отмечено всего 5 онимов: Черномор, Людмила, Поп, Балда, Лукоморье. В употреблении данных поэтонимов вновь ярко прослеживается в обращении поэта к пушкинскому сказочному миру. Ведь все поэтонимы взяты Высоцким у великого русского поэта. Владимир Семенович сохраняет даже пушкинские характеристики героев: “Поп – толоконный лоб”. Но добавляет и свои: “Черномор – лукоморский первый вор”. Это не оставляет никаких сомнений относительно литературного источника, из которого были заинтересованы поэтом данные языковые единицы. Введение пушкинских сказочных героев в ткань своих стихотворений было необходимо Высоцкому для того, чтобы “достигнуть сатирической полноты, чтобы на основе сказки выстроить смелую и решительную антисказку” [Новиков В. , 1991, с. 6]. Сравнивая современную ему действительность со сказочным миром, автор выносит приговор реальной жизни. В общем, значит, не секрет

    Лукоморья больше нет,
    Все, про что писал поэт, это – бред. (114)
    4. 3. Теонимы.

К предыдущей группе тесно примыкают теонимы – СИ божеств не относящихся к христианству, потому не включаемые в библионимы: Магомет, Аллах, Заратустра. Высоцкий употребляет их в 2-х своих стихотворениях ! Я из дела ушел” и в “Песенке о переселении душ”. В последнем их них автор приходит к выводу: все религии, в конечном счете, сводятся к выяснению отношений со смертью, а суть этих отношений – это прижизненные поступки людей. Происходит драматическое столкновение идеи с жизнью, с твоей жизнью, о она так несуразна, порой безобразна до ужаса. И всегда у нас найдется философское оправдание: Кто верит в Магомета, кто в Аллаха, кто в Иисуса,

    Кто ни во что не верит – даже в черта, назло всем,
    Хорошую религию придумали индусы:
    Что мы, отдав концы, не умираем насовсем. (176)

В стихотворении “Я из дела ушел”, написанном в 1973 году, отразились те изменения, которые должны в его актерской и поэтической судьбе. Относительно театра наступила полная ясность. Сердце его сделало выбор между двумя страстями. Слово теперь важнее игры, поэт стоит впереди актера. И вновь в его творчестве звучит пушкинская тема, интуитивный поиск высшей справедливости отчаявшегося сознанием русского интеллигента. Пророков нет – не сыщешь днем с огнем,

    Ушли и Магомет и Заратустра
    Пророков нет в отечестве своем,
    Но и в других отечествах – не густо. (327)
    4. 4. Библионимы.

Высоцкий, как и наши классики, не мог не ощутить присутствие в мире высших сил “Скорее всего он был неосознанно верующим”, - предположил композитор А. Шнитке [“Вагант”, 1991, №5]. На наш взгляд, нельзя было следовать классике без обращения к Богу, без лермонтовского “И в небесах я вижу Бога” или пушкинского “творец любил восточный починный слог”. Этой причиной можно объяснить употребление Высоцким библионимов в составе своих стихотворений: И я попрошу Бога, Духа и Сына,

    Чтоб выполнил волю мою
    Пусть вечно мой друг защищает мне спину,
    Как в этом последнем бою. (154)

Как видим, в том случае поэт обращается к святой Троице: к Богу, Духу, Сыну. Эти слова автор подвет в тексте стихотворения с заглавной буквы, как собственные имена. Библионим Бог является самым частотным в онимическом пр-ве поэзии Высоцкого (17 словоупотреблений). Характерно то, что поэтом данный библионим употребляется не только в прямом значении, как в стихотворении “О фатальных цифрах и датах”: Задержимся на цифре 37!

    Коварен Бог –
    Ребром вопрос поставил
    Или – или … (264)

Чаще он фигурирует в составе устойчивых словосочетаний типа: “слава Богу”, “ради Бога”, “Бог хранит”, “Бог знает и простит” и так далее. Например: О чем просила – делал мигом я,

    Мне каждый час хотелось сделать ночью брачной.
    Из-за тебя под поезд прыгал я,
    Но, слава Богу не совсем удачно! (34)

С точки зрения языка такое употребление создает эффект разговорной речи. Граждане! Зачем толкаетесь.

    На скандал и ссору нарываетесь –
    Сесть хотите? дальня дорога?
    Я вам уступлю, Ради бога!
    Использует Высоцкий и синоним к слову Бог, Бог – Господь:
    Купола в России кроют
    Чистым золотом, чтобы
    Чаще Господь замечал. (103)

Обращение к Богу-Сыну менее частотны, причем используются именно собственные имена Иисус, Христос: Мне судьба до последней черты, до креста

    Спорить до хрипоты (а за ней – немота),
    Убежать и доказывать с пеной у рта,
    Что – не то это вовсе, не тот и не та!
    Что – лабазники врут про ошибки Христа… (413)

По одному разу употребляется в поэзии Высоцкого библионимы Светой Петр (Это Петр Святой – он апостол, а я – остолоп), Богородица (Брось креститься, причитая, / не спасет тебя святая Богородица) и обобщенное наименование Архангел (Архангел нам скажет, / В раю будет туго), которое поэт подает с заглавной буквы, придавая ему тем самым статус имени собственного. Им всем противостоит Сатана как падший ангел из “Антиклерикальный песни”, в которой поэт с юмором пересказывает библейский сюжет о песещении Марии Святым духом: Так шутить с живым-то мужем?

    Ах ты скверная жена! –
    Я взмахнул своим оружьем
    Смейся, смейся Сатана. (93)

Рассматривая библионимы Высоцкого, нельзя не включать в их состав такие лексемы, как Судный день, Всемирный потоп, Рождество Христова, Страшный Суд, Вечный Огонь. Большинство данных лексем используются поэтом в соответствии с их библейским значением. Страшный, быть может – только Страшный Суд. (49)

В случае употребления библионима Вечный огонь стирается связь этого слова с первоисточником. И он выступает в качестве названия реального объекта. На братских могилах не ставят крестов,

    И вдовы на них не рыдают,
    К ним кто-то приносит букеты цветов,
    И Вечный огонь зажигают. (46)

И так, проведенный анализ достаточно убедительно показал, что собственные имена являются неотъемлемой частью лирики Высоцкого, причем не состав онимов четко проецируется личность автора. Однако еще более информативным в этом плане выступает функционирование собственных имен, о чем пойдет речь в 2-ой главе.

    Глава II.
    Особенности собственных имен в лирике Владимира Высоцкого.
    § 1. Характеристика идиостиля Владимира Высоцкого.

Организующим центрам любого производства литературы всегда остается творческая личность автора текста. В соответствии с точкой зрения, установившейся в искусстве XX в, создатель произведения литературы – “это человек, который умеет разобрать свои личные субъективные – впечатления, найти в них общезначимое – объективное – и который умеет дать своим представлениям свои формы”1. Мастер слова создает в произведениях неповторимый, особый мир, отбирая при этом необходимые, эстетически ценные элементы для выражения своей идеи. Безусловно, эстетически ценные элементы принадлежат к индивидуальному стилю автора (идиостилю). В современной лингвистике под идиостилем понимают “индивидуально устанавливаемую языковой личностью систему отношений к разнообразным способам авторепрезентации средствами идиолекта”. [Леденева В. В. , 2001, с. 26]. Следует отметить, что стиль творческой индивидуальности причисляют к достоянию национальной литературы. В. В. Виноградов по этому поводу писал “Стилистические достижения отдельной личности так же передаются по наследству, как язык в целом” [Виноградов В. В. , 1963, с. 85]. Главным признаком любой творческой личности является ее неповторимость, которая и определяет индивидуальное а авторском стиле. У настоящего художника – свой мазок, своя манера, по которой сразу можно определить: это – он. На наш взгляд, индивидуальное в авторском стиле Владимира Семеновича Высоцкого – явления особого, уникального в искусстве 20 в. , заключается в том, что его творческий дар совместил разные грани художника – певца, поэта, актера. И этот сплав оказался “неповторимым в своем редкостном единстве” [Огнев В. , 1989, с. 5]. В наш век узкой специализации он проявил высокий профессионализм в целом ряде областей искусства. Он их объединил в одно целое, “как это было в древности, во времена господства неотредактированного, необработанного, натурального, …… единого во всех лицах фольклора” [Георгиев Я. , 1989, с. 9]. К счастью, Владимир Семенович при жизни познал большой успех и как артист и как певец. Официальное признание как поэта произошло только после его смерти. Стремительно летит время, с каждым все более отдаляя от нас образ Высоцкого – актера и исполнителя, одновременно приближая к его песенной поэзии. Наиболее яркой характеристикой поэзии Высоцкого стал голос самого автора, который продолжает жить в его стихотворениях. За каждой строкой, за каждым словом, и даже когда читаешь абсолютно незнакомые стихи, все равно где-то далеко, в глубине души. Возникает мелодия и звучит неповторимый, потрясающий искренностью голос Высоцкого. Он еще о многом не успел сказать, не успел спеть. Но и то, что осталось после Высоцкого сотни маленьких поэтических спектаклей, сыгранных под аккомпанемент гитары, - помогает каждому из нас заглянуть в себя, задуматься, над чем-то посмеяться и что-то перестроить в себе. В этих стихах песнях отразилась связь поэта со своим поколением, со своим веком, а через них и со всеми русскими людьми. Такую связь в творчестве Высоцкого можно проследить и на чисто лингвистическом уровне. В частности, на примере использованием автором универсальной функционально-семантической категории имен существительных, как собственные имена. Собственные имена в песенной поэзии Высоцкого представляют особый, индивидуальный мир, на который накладывают отпечаток личность, мировоззрение, талант, стиль автора. Конечно, такие онимы, как Париж, Москва, Россия, вырванные из контекста, вряд ли, даже намеком, могут охарактеризовать личность автора. Но, безусловно, в онимическом пространстве лирики Высоцкого есть лексемы, которые, даже без контекстного окружения, почти безошибочно позволяют угадать индивидуальный почерк художника. Для доказательства этого тезиса мы провели небольшой эксперимент. Людям разного возраста, в основном студентам и преподавателям разных факультетов КемГУ, было предложено ответить на один вопрос: “С кем из советских авторов второй полоны 20 века ассоциируется следующий набор собственных имен: Вань, Зин, Кук, Магадан, Жираф, Антилопа, Попугай? ” Для большинства опрошенных (196 человек из 200) оказалось достаточным перечислением первых трех онимов, чтобы узнать Высоцкого. Многообразие собственных имен, моделирующих реальный мир в поэтических текстах Высоцкого, становится проявлением индивидуального авторского письма, авторского видения и отражения окружающей действительности. § 2. Стилистическое использование собственного имени Высоцким.

Проявление индивидуального прослеживается и в использовании автором разных классов имен собственных топонимов, антропонимов, мифонимов, поэтонимов, библионимов.

    2. 1. Стилистическое использование топонимов.

Топонимы у Высоцкого чаще всего выполняют функцию пространственной ориентации. В частности, это характерно для топонимов, вынесенных в заголовки стихотворений: “Она была в Париже”, “Большой Каретный”, “Песенка ни про что, или что случилось в Африке”, “Москва – Одесса”. Каждый из перечисленных заголовков представляет собой краткую, сжатую характеристику стихотворения в целом, ярко выделял место, где будет происходить действие. Порою в названии стихотворения пространственная ориентация по воле авторской фантазии соединяется с временной. Так, заголовок “Семейные дела в Древнем Риме” переносит нас в античную эпоху. Хотя временной промежуток огромен, мы, благодаря автору, становимся свидетелями семейных неурядиц, которые могут происходить в любое время, даже такое далекое время. Название “Она была в Париже” невольно наталкивает нас на мысль, что это стихотворение посвящено поэтом Марине Влади. Но во время написания его они еще не были знакомы. “Она” - это Лариса Лужина, работавшая с Высоцким в картине “Вертикаль”. Актриса снялась в нескольких фильмах совместного производства и в связи с этим объездила весь мир. Высоцкий же еще за границей не бывал, и рассказы Ларисы произвели на него сильные впечатления. Наверно, я погиб: глаза закрою вижу.

    Наверно, я погиб: робею, а потом –
    Куда мне до нее – она была в Париже,
    И я вчера узнал – не только в нем одном. (91)

В шутливый, немного ироничной, манере автор передает внутреннее состояние лирического героя. “уда мне до нее – она была в Париже” - рефреном проходит через все стихотворение, и этой строкой сказано все то, что твориться в душе влюбленного человека. Заголовок, “Москва – Одесса” в представлении читателей ассоциируется с названием скорого поезда, курирующего по этому направлению, первые строки “В который раз лечу Москва – Одесса - / Опять не выпускают самолет”. – рисуют совершенно иную картину: зал ожидания аэропорта, рейс задерживается по причине нелетной погоды, долгое томительное ожидание разрешения на вылет. Чувства, которые помещают в эти часы, знакомы каждому из нас. Ждать всегда тяжело, а для Высоцкого – это просто невыносимо, “ему в Одессу надо позарез”. Два города Москва и Одесса, играли каждый свою роль в его актерской деятельности. С Москвой для Высоцкого связана работа на театральной сцене, с цене, с Одессой – работа в кино. Именно на одесской киностудии сняты “Вертикаль”, “Служили три товарища”, “Интервенция” и другие фильмы с участием Владимира Высоцкого. И становится вполне понятно нетерпение автора. Ведь он стремился многое сыграть, многое спеть, многое сделать в своей жизни. Для поддержания общего эмоционального поля стихотворения автор вводит многочисленные названия городов (14 языковых единиц). Над Мурманском – ни туч, ни облаков,

    И хоть сейчас лети до Ашхабада.
    Открыты Киев, Харьков, Кишинев,
    И Львов открыт, но мне туда не надо. (230)

Да действительно, “ему туда не надо” - И это красной нитью проходит через все содержание стихотворения. Не потому ли логично звучат заключительные строки, когда национальный накал достигает своего предела. Мне это надоело. Черт возьми,

    И я лечу, где принимают! (231)

О функции топонимов как особых лет в жизни поэта, говорилось и в 1 главе нашей работы. Наиболее яркими примерами такого употребления стали онимы Москва, Париж, Магадан, Большой Каретный. С каждым из них связано для Высоцкого много личного. Но следует отметить, что не все топонимы соотносятся с биографией автора. Нередко Высоцкий использует географические названия в стихотворениях, в которых почти все придумано. Но придумано настолько гениально , что становиться правдой для людей, читающих. В стихотворениях “Случай в ресторане” ойконим Курск является характеристикой лирического героя – капитана, прошедшего Великую Отечественную Войну, а сегодня спившегося. За названием одного из многочисленных городов стоит великая битва, победа в которой стоила русскому народу многочисленных жертв. Пройти сквозь это довелось немногим. Но выйти с поля боя живым, уцелеть в такой кровавой мясорубке – уже подвиг достойный уважения. Ойконим Курск в данном случае олицетворяет на то, что пережил в своей жизни герой стихотворения, через какие испытания ему удалось пройти. В сорок третьем под Курском я был старшиной,

    За моею спиной – такое.
    Много всякого, брат, за моею спиной,
    Чтоб жилось тебе, парень, спокойно! (99)

Ойконимы могут быть и просто биографическим “обрамлением” жизни героя, как в стихотворении “Летела жизнь”: Я сам с Ростова, я вообще подкидыш –

    Я мог бы быть с каких угодно мест…
    Живу – везде, сейчас к примеру – в Туле. (423)

Характерным для Высоцкого является употребление топонимов в качестве описания внутреннего состояния героя. В стихотворении “О нашей встрече” влюбленный человек готов подарить своей избраннице не звезды с неба, а “Большой Театр и Малую спортивную арену”: И я клянусь – последний буду гад! –

    Не ври, не пей – и я прощу измену,
    И подарю тебе Большой Театр
    И Малую спортивную арену. (35)

Географические названия у поэта могут выступать в качестве материала для создания ярких, под час неожиданных сравнений. Например, ойконим Хиросима, как олицетворение трагедии, катастрофы, подчеркивает внутреннее состояние лирического героя: А вот теперь я к встречи не готов

    Боюсь тебя, боюсь ночей интимных –
    Как жители японских городов
    Боятся повторенью Хиросимы. (386)

Наверно, только у Высоцкого можно встретить в качестве лирического героя стихотворения какого-нибудь из животного, к тому же прекрасно разбирающегося в географии. Он гордится тем: Я Индию видел, Иран и Ирак

    Я инди-и-видум, не попка-дурак
    Так думают только одни дикари
    Каррамба! Каррида! ! И черт побери! !! (341)

Некоторые топонимы поэт употребляет в состав устойчивых выражений: Стареем, брат, седеем брат,

    Дела идут, как в Польше. (400)

Фразеологизме “все дороги ведут в Рим” Высоцкий преобразует в “все пути приводят в Рим” и использует в стихотворении для философского обобщения: А когда сообразите –

    Все пути приводят в Рим
    Вот тогда и приходите,
    Вот тогда поговорим. (304)

Понять другой прецедентный текст могут лишь современники поэта. Автор намекает на беспорядки в этой стране, которые стали объектом не только политического обсуждения, но и отразились в народной сатирической песне, содержащей “угрозу” правительству: “Станет, как в Польше”.

Вообще топонимы у Высоцкого практически всегда имеют временную привязку. Достаточно прочитать одно четверостишие, чтобы понять, когда и где происходит событие: Смотришь конкурс в Сопоте –

    И глотаешь пыль,
    А кого ни попадя,
    Пускают в Израиль. (305)

Безусловно, это Советский Союз, развитой социализм, главное развлечение – конкурс песни в Сопоте, транслируемый по телевидению. Даже изменение ударения в хорониме Израиль – не просто уступка рифме. Именно так многие и произносили тогда. Это придает разговорно-просторечный характер и вполне соответствующий шутливому тону стихотворения, передающего диалог подвыпивших приятелей – русского и еврея. Следует отметить, что поэт использует географические названия и в составе тропов – оборотов речи в переносном, иносказательном значении. Примером метафорического употребления служит ороним Урал в стихотворении “Мы вращаем землю”. От границы мы Землю вертели назад –

    Было дело сначала,
    Но обратно ее закрутил на комбат,
    Оттолкнувшись ногой от Урала. (315)

Яркое метонимическое употребление представляет ойконим Москва в стихотворении “О конце войны”. Уже довоенные лампы горят в полнакала,

    Из окон на пленных смотрела Москва свысока,
    А где-то солдатиков в сердце осколком толкало,
    А где-то разведчикам надо добыть языка. (426)

Читая эти строки, невольно представляешь глаза многих людей, которые смотрели “свысока” на тех, кто причинил им столько горя и страдания. Но война еще не закончена, и где-то льется кровь и гибнут люди. В стихотворении “Про глупцов” Высоцкий вводит прием гиперболизации, используя айконим Помпея как олицетворение катастрофы, стихийного бедствия, грандиозного шума. У человека, который читает эти стихи, создается впечатление того, что он действительно слышит шумный спор трех глупцов: Этот шум – не начало конца,

    Не повторная гибель Помпеи –
    Спор вели три великих глупца
    Кто из них, из великих, глупее. (386)

Порою Высоцкий в употребление топонимов уходит от их географической достоверности. На границе с Турцией или с Пакистаном

    Полоса нейтральная, а справа, где кусты,
    Наши пограничники с нашим капитаном,
    А на левой – ихние посты. (53)

Через несколько лет после написания “Песни о нейтральной полосе” – некоторые зануды начнут разъяснять поэту и даже показывать в доказательство атлас, что с Пакистаном наша страна не граничит. Сам Высоцкий по этому поводу говорил: “Ну не подошли по слуху ни Иран, ни Афганистан. Не читали они Пушкина, сказавшего: “Плохая физика, зато какая смелая поэзия”. И к географии, между прочим, это относится. Будучи настоящим художником, поэт отстаивает свое право на авторский вымысел, авторскую интерпретацию. И сейчас, спустя много лет, строки этого стихотворения звучат свежо, неординарно, затрагивают душу. Ярким примером, когда авторский вымысел доведен до предела можно считать окказиональный гидроним Израилеванное. Мишка мой кричит: “К чертям!

    Виза – или ванная.
    Едем, Коля – море там
    Израилеванное! … (306)

Действительно, лирический герой, который говорит Израиль вместо Израиль, мог придумать и “море Израилеванное”.

    2. 2. Стилистические функции антропонимов.

Разнообразие в стихотворениях Высоцкого стилистические функции антропонимов. Имена/фамилии, используемые автором, создают четкие образы и ассоциации, поэтому стихи-песни Высоцкого глубоко социальны. Юрий Трифонов, один из исследователей творчества поэта, отмечает: “По своему человеческому свойству в творчестве своем Высоцкий был очень русским человеком … он выражал какую-то удаль, отчаянность, сумбур русского народа и в то же время широту души. Вот это все насмешливое и мудрое отношение к жизни делало его песни очень жизненными. [Ю. Трифомов, 1989]. Благодаря таланту Высоцкого множество раньше молчаливых людей получили возможность высказаться, сказать о себе и о жизни самое существенное. Герои стихотворений поэта представляют собой совокупность разных ликов и лиц, в том числе и далеко не самых симпатичных. Но они обладают даром многоязычия, открыты для мира и представляют энциклопедию голосов и сознаний своей эпохи. В первой главе нашей работы отмечается, что антропонимы у Высоцкого можно “условно разделить” на “воплощенные” и “невоплощенные”. Имя Бонапарта – императора Франции стихи определенный исторический колорит стихотворению “Игра в карты в 1812году”: Вам скоро будет не карт –

    Вам предстоит сразиться!
    …А в это время Банапарт
    Переходил границу (143)

В этом стихотворении поэт подчеркивает пропасть, которая разделяет мирные годы и годы войны. С образом французского императора время испытаний на бесстрашие, мужество, стойкость. В “Песне о сумасшедшем доме” Высоцкий использует фамилии известных русских писателей 19 века Достоевского и Гоголя: Куда там Достоевскому с “Записками известными,

    Увидел бы, покойничек, как бьют об двери лбы!
    И рассказал бы Гоголю про нашу жизнь убогую,
    Ей богу, этот Гоголь бы нам не поверил бы. (71)

Выбор именно этих фамилий неслучаен и лишний раз подтверждает достаточно глубокие знания Владимиром Семеновичем русской литературы. Ведь каждый из авторов в свое время написал “Записки сумасшедшего”. Таким образом, двумя “воплощенными” антропонимами Высоцкий дает яркую метафорическую характеристику современной действительности, которую оценивает как сумасшедший дом. Иногда фамилии известных писателей Высоцкий вводит в свои стихи с целью описания лирического героя: И вкусы и запросы мои – странны,

    Я экзотичен, мягко говоря
    Могу одновременно грызть стаканы –
    И Шиллера читать без словаря.

Такое “экзотическое” сочетание “высокого” и “низкого” является характерным и для современного русского человека и для самого Высоцкого. Однако, в первую очередь он – поэт, точно воспринимающий жизнь, способный ее анализировать из случайностей выводить закономерности. Свидетельством этого является стихотворение “О фатальных цифрах и датах”, включающее фамилии поэтов Пушкина, Маяковского, Рембо, Байрона. С меня при цифре 37 в момент слетает хмель,

    Вот и сейчас – как холодом подуло.
    Под эту цифру Пушкин подгадал себе дуэль
    И Маяковский лег виском на дуло…
    Задержимся на цифре 37! Коварен Бог –
    Вопрос поставил: или – или!
    На этом рубеже легли и Байроны, и Рембо,
    А нынешние – как-то проскочили. (264)

Действительно, так тонко уловить и передать трагическую схожесть в судьбах великих поэтов мог только тот, кто сам является одним из них. В жизни и творчестве самого Высоцкого повторились мотивы биографии его великих предшественников. Неслучайно в таких стихотворениях, как “Две судьбы”, “Райские яблоки”, “Кони привередливые”, “Мне судьба – до последней черты, до креста…” и другое поэт обдумывает свой реальный конец, предел своих сил, предел своей жизни. Но у него свой взгляд на это: он не предается мыслям о бессмертии, о собственных заслугах, показывает в стихах не настроение, не состояние, а свое поведение в присутствии смерти. Причем это поведение действительно динамично. Мне судьба – до последней черты, до креста

    Спорить до хрипоты (а за ней – немота)…
    Убеждать и доказывать с пеной у рта,
    Что – не то это вовсе, не тот и не та! …
    Триста лет под татарами – жизнь еще та.
    Но под властью татар жил Иван Калита,
    И уж был не один, кто один против сто. (413)

В стихотворении поэт свою поэтическую деятельность сопоставляет с жизнью московского князя Ивана Калиты – дальновидного политика периода монголо-татарского ига. У каждого человека свое в жизни, свой путь по которому он должен достойно пройти и сделать для своей страны все, что в его силах. Имена/фамилии известных людей, которые Высоцкий вводит в свои произведения, не является суммой энциклопедических знаний об этих лицах. В отдельных случаях – это определенный художественный образ, отражающий концепцию автора, порой уходящую от реальности. В шутливой, ироничной манере автор подает образ гениального художника эпохи возрождения – Леонардо Да Винчи, которого поэт своеобразно характеризует через фамилию другого выдающегося живописца. Вот испохабились нынче –

    Так и таскают в постель!
    Ишь Леонардо Да Винчи –
    Тоже какой Рафаэль (206)

Иногда поэт использует имена/фамилии известных личностей в текстах своих стихотворений в качестве ярких, подчас неожиданных сравнений. Так, характеризуя лирическую героиню, Высоцкий обращается к знаменитой сказке Метеринка: Маринка, слушай, милая Маринка,

    Далекая как в сказке Метеринка,
    Ты – птица моя синяя вдали,
    Вот только жаль – ее в раю нашли! (221)

В стихотворении “Случай” для яркого, точного описания одного из персонажей Высоцкий берет кардинала Франции Ришелье. Вот он – надменный, словно Ришелье,

    Как благородный папа в старом скетче,
    Но это был – директор ателье,
    И не был засекреченный разведчик. (275)

Порой аналоги между современностью и историй, проводимые автором, могут иметь исключительный непредсказуемый характер, как в “Одной научной загадке или почему аборигены съели Кука”. В шутливой манере повествования звучат серьезные ноты предостережения о том, что “толпа” во все времена может с легкостью расправиться с одним человеком, а потом “переживать” по этому поводу: А дикари теперь заламывают руки,

    Ломают копья, ломают луки,
    Сожгли и бросили дубинки и бамбука,
    Переживают, что съели Кука! (265)

Имена знаменитых личностей у Высоцкого могут звучать в разговоре простых людей. Так, например, солдаты подшучивают над своим товарищем во время короткой передышки между боями: …Шумит окопная братва

    “Студент, а сколько дважды два?
    Эй, холостой, а правда – графом был Толстой?
    А кто евоная жена? ”
    Не тут встревал мой старшина
    “Иди поспи – ты ж не святой, а утром в бой”.

В повседневном общении мы порой даже не замечаем, как сравниваем знакомых или малознакомых людей с историческими авторитетами. Но это не может остаться незамеченным для настоящего художника, у которого каждая строчка звучит правдой реальной жизни: А вы знаете? Мамыкина снимают –

    За разврат его, за пьянство, за дебош!
    Кстати, вашего соседа забирают, негодяя,
    Помощь, что он на Берию похож! (187)

В стихотворении “Банька по – белому” немного жутковатым юмором окрашено использование имени Сталина, которое создает исключительный эмоционально-художественный эффект. Сколько веры и лесу повалено,

    Сколько изведано горя и трасс!
    А на левой груди – профиль Сталина,
    А на правой – Маринки анфас. (165)

Не менее интересным представляется и употребление имен известных личностей в функции нарицательных слов. Товарищи ученные, Эйнштейны драгоценные,

    Ньютона ненаглядные, любимые до слез.

В основе такого употребления тенденция к переносу значения, в основе которого лежит прием метонимии. Авторские оценки, возникающие при переосмыслении этих образов, отвлекаются от собственного имени и служат для характеристики персонажей стихотворения. В онимическом пр-ве поэзии Высоцкого разнообразие и стилистические функции, выполняемые “невоплощенными” именами. Близкие друзья и просто незнакомые люди не называли поэта Владимир Семенович. К нему обращались просто Володя. Сам Высоцкий не любил официальности при обращении. Можно заметить тогда, когда автор выбирает именования для персонажей своих стихотворений. Среди них мы не найдем ни вежливо “имени+отчества”, ни официального “имени+отчества+фамилии”. Высоцкий дает имена своим героям такие какие можно услышать в реальной повседневной жизни. В песенный строй его стиха легко укладываются “немелодичные” и “непоэтические” формы: Мне очень-очень не хватает вас,

    Хочу увидеть милые мне рожи!
    Как там Надюха, с кем она сейчас?
    Одна? – тогда пускай напишет тоже. (49)

Порою использование тех или иных форм вплотную притерто к житейским обстоятельствам. Например, такой диалог: “Рядовой Борисов! ” - “Я”

    “Давай, как было дело! ” - (189)

Однозначно воспринимается, как обращение к солдату вышестоящего по званию офицера, чем в рассуждениях подвыпившего типа: Считай по нашему, мы выпьем не много –

    Не вру, ей-богу, - скажи, Серега! (279)
    В забавном диалоге у телевизора:
    Ой Вань, гляди какие клоуны! … (329)

Когда читаешь эти стихи, создается впечатление, что до них как бы и не притрагивалось перо поэта. Таково самое первое, может быть поверхностное, впечатление. Впечатление силы от реальности изображаемого. В выборе имени можно заменить отголоски личного опыта поэта. Так, по поводу написания своего первого стихотворения “Татуировка” Высоцкий вспоминал следующее: “Дело было летом, ехал я автобусе и увидел впереди себя человека, у которого была распахнута рубаха” на груди была видна татуировка – нарисована была очень красивая женщина, а внизу написано: “Люба, я тебя не забуду! ” И мне почему-то захотелось написать. Я сделаю песню “Татуировка”, только вместо Любы поставил для рифмы Валя: Не делили мы тебя и не ласкали,

    А что любили, так это позади
    Я ношу в думе твой светлый образ, Валя,
    А Алеша выколол твой образ на груди. (6)

Нельзя не вспомнить о телефонном романе с Парижем. Разговоры между Высоцким и Мариной Влади становятся все взволнованнее и романтичнее. Девушки-телефонистки уже не ограничивают их во времени, заворожено слушая, как “звезда” со “звездою” говорит – и все о любви. Ничего и придумывать не надо – песня слагается сама собой: Девушка, здравствуйте! Как вас звать? “Тома”

    “Семьдесят вторая! Жду, дыханье затая.
    Быть не может, повторите, я уверен дома!
    Вот уже ответили. Ну здравствуй, это я! ” (174)

Выбор неофициальных форм личного имени придает стихотворениям Высоцкого просторечно-разговорный оттенок, и обусловлено это тем, что носители данных имен – представители простого народа. Автор реалистически передает манеру употребления и соотнесенность групп имен с конкретными социальными слоями общества. Сам Высоцкий отмечал: “Героев я не ищу в каждом из нас похоронено по крайней мере тысяча персонажей… Я не знаю, это трудно объяснить, где я беру героев для песен – вот они здесь, вы все здесь передо мной сидите”. Официальные формы имени (Аграфена, Евстигней, Иван, Марья) поэт вводит в свои фольклорные стихотворения. В них оживает нечто важное и неожиданное для русской поэзии индустриального XX века. Использование данных форм личного имени обогащения языковую структуру его произведений и способствует выражению народного мироощущения. Песни к кинофильму “Иван да Марья” погружают нас в мир старины, рассказывают о нелегком солдатском быте, передают неповторимую атмосферу русской ярмарки, где все поет и все играет: Подходи народ, смелее!

    Слушай, переспрашивай!
    Мы споем про Евстигнея
    Государя нашего. (311)

Примечательно то, что в данном стихотворении автор использует для именования царя и его дочери имена, которые были свойственны только крестьянской среде. Но это является вполне стилистическим оправданием: стихотворение так и дышит искрометным юмором, но он чувствовал себя абсолютно уверенно в этой стихии “скоморошества и балагурства”, которую достоверно воссоздал в этом стихотворении: В себе представьте сцену,

    Как папаша Евстигней
    Дочь – царевну Аграфену
    Хочет сплавить поскорей
    Но не получается
    Царевна не сплавляется (311)

Этот культ смеха уходит в глубь народной жизни и сохраняется там веками. В поэзии Высоцкого он нашел выход в “свет”, хотя и язык и смех у него не является, строго говоря, фольклорным. Это, скорее всего, искусство поэта – профессионала, редкий пример фольклорного сознания у современного человека. Тут все от народного ума – настроение, интонации, обороты, мыслям. Наверно, только у настоящего русского поэта женихам царской дочери выступает соловей-разбойник, который в своей серенаде величает ее Феней и Груней: Во лесных кладовых моих уйма товара –

    Два уютных дупла, три пенечка гнилых
    Чем же я тебе, Груня, не пара?
    Чем я, Феня, тебе не жених? (318)
    2. 3. Стилистические функции мифонимов и поэтонимов.

Мир русской народной сказки всегда привлекал поэта. Но он не копировал сказочные сюжеты, а придумывал свои, оставляя от традиционной сказки нескольких героев. Потому песни-сказки Высоцкого наполнены духом старины и духом современности одновременно. Это единство ограничено и глубоко характеризует менталитет русского человека “Сказочные” обзоры, создаваемые поэтом, занимают особое место в его творчестве. Только у Высоцкого они могут заключать в себе юмористические, комические, сатирические характеристики. Например: Водяной Высоцкого рассказывает о себе следующее: Я старый больной, озорной Водяной,

    Но мне надоела, квартира
    Лежу под корягой простуженный, злой,
    А в омуте мокро и сыро. (313)
    У Лешего обязательно есть Лешачка:
    Нету мочи, нету сил,
    Леший как-то недопил –
    Лешачку свою бил и вопил… (113)

Вряд ли традиционный сказочный персонаж мог допустить такие “вольности” в своем поведение. В довольно неприятную ситуацию попал у поэта Оборотень:

    Привет, добрый тень, я так – Оборотень
    Неловко на днях обернулся
    Хотел превратиться в дырявый плетень,
    Да вот посередке запнулся. (312)

Русалка оказалась в затруднительном положении, в которое нередко попадают весьма доверчивые женщины: И Русалка – вот дела!

    Честь недолго берегла –
    И однажды, как смогла, родила,
    Тридцать три же мужика
    Не желают знать сынка, –
    Пусть считается пока – сын полка. (112)

Только у Высоцкого, на его “сказочно-реальной, / Цвето-музыкальной” ярмарке можно увидеть, как Емелюшка Щуку мнет в руке,

    Щуке быть ухой – вкусным варевом
    Черномор Кота продает в мешке,
    Слишком много Кот разговаривал. (315)

Только герои Высоцкого способны отведать студень из Белого Бычка: Эй слезайте с облучка,

    Добрые люди!
    Да из Белого Бычка
    Ешьте студень! (314)

В “заповедных и дремучих, страшных Муромских лесах” поэта можно посмотреть на жутковатое веселье нечести: Соловей-разбойник главный им устроил буйный пир,

    А от них бы Змей трехглавый и слуга его – Вампир,
    Пили зелье в черепах, ели бульники,
    Танцевали на гробах, богохульники. (94)

Произведения Высоцкого, где поэтом использованы мифонимы из русских сказок, дают возможность присмотреться к истоку, основе русского скоморошества, “к особым, глубоко традиционным взаимопониманиям народной толпы и того, кто ее развлекает, потешит, становиться выразителем ее настроений [Крылова Н. , 1988, с. 493]. Художественное ерничество – одно из слагаемых поэзии в России, одна из черт национального артистизма, который требует публичности, потому что в ней заключается совместная разрядка и для автора – исполнителя и для толпы. В такой разрядке состоит главный общественно-социальный смысл скоморошества на Руси. В этом, вероятно и одна из составных творческой природы Высоцкого. И имена собственные играют не последнюю роль. Стихотворения, в которые Высоцкий вводит мифонимы и поэт, сближают полярные стороны бытия – от скоморошьей вольницы он свободно переходит к интонациям романтическим аозвышенным: Долго Троя в положении осадном,

    Оставалось неприступную твердыней,
    Но троянцы не поверили Кассандре
    Троя, может быть, стояла б и поныне (106)

И вновь мы видим перекличку далекой античной действительности с современной жизнью. Автор в стихотворении не один раз повторяет: Но ясновидцев впрочем, как и очевидцев –

    Во все века сжигали люди на кострах. (107)

В стихах Высоцкого, как в жизни, все перемешано высокое нередко соседствует с низким, комическое – рядом с трагическим. Даже к своему творчеству поэт относился с иронией. В качестве стилистического средства снижения канонического образа Музы он использует шутку: Я щас взорвусь, как триста тонн тротила,

    Во мне заряд не творческого зла
    Меня сегодня Муза – посетила,
    Немного посидела и ушла. (192)
    2. 4. Стилистическое использование библионимов.

В стихах, где Высоцкий используется библионимы, мы не увидим восторженной религиозности и слепого поклонения Богу. В них – знание жизни, опыт, накопленный поколением людей, вера в свои силы и возможности, умение с юмором относится к различным поворотам судьбы. Традиционные библейские персонажи порой, в интерпретации поэта, приобретают новое, неординарное звучание. Высоцкого “Антиклерикальной песне” автор с юмором переосмысливает библейский сюжет о посещении Марии Святым духом. У Высоцкого он утрачивает религиозную возвышенность и ситуация описывается с точки зрения обыкновенного человека, в данном случае, обманутого мужа. Поэтому не является удивительным, что поэт в стихотворении называет Богородицу зеленым сниженным именем – Машка. Ох, я встречу того Духа –

    Ох, отмечу его в ухо.
    Дух – он тоже, Духу рознь
    Коль Святой – так Машку брось! (97)

Да и Дух воспринимается не как одно из воплощений Бога, а как нашкодивший мужичок, которому есть за что “дать в ухо”. Употребление библионимов у Высоцкого можно обнаружить и в стихотворениях, которые далеки от религиозной тематике. Например, в знаменитую песню об альпинистах “Вершина” поэт вводит в качестве яркого сравнения библионимов Вечный огонь: Как Вечный огонь, сверкает днем

    Вершина изумрудным льдом,
    Которую ты так и не покорил. (82)

В этих нескольких строчках автор сумел точно уловить и передать эмоциональное состояние людей такой трудной и опасной профессии, объяснить, почему они вновь и вновь отправляются покорять свои “вершины”. Наиболее частотным, как отмечалось в 1 главе нашей работы, в онимическом пространстве поэзии Высоцкого является библионим поэзии Высоцкого является библионим Бог. Причем, значительно чаще он употребляется поэтом в составе устойчивых сочетаний и поговорок. В текстах автора они могут выполнять различные функции. Так, в стихотворении “Баллада о бане” это одно из средств создания лирического юмора: Благодать или благословение

    Ниспошли на подручных твоих
    Дай нам Бог, совершить омовенье,
    Окунаясь в святая святых (262)

Нередко современные люди упоминают имя Бога в “суе”. То же можно обнаружить и в поэтических текстах Высоцкого: Граждане! Зачем толкаетесь

    На скандал и ссору нарываетесь –
    Сесть хотите? Дальняя дорога?
    Я вам уступлю, ради Бога. (140)

Такое употребление библионима Бог придает стихотворениям Высоцкого своеобразный эффект. Действительно, в реальной жизни мы очень часто, сами того не замечая, произносим данные выражения. Автор сумел в своих произведениях отметить и передать эту яркую черту, свойственную для разговорной речи современного русского человека. Совершенно иное семантическое наполнение приобретают подобные сочетания в другом контексте: Дай вам Бог поверить в Бога,

    Если это Бог войны. (138)

Здесь это уже не присказка, а реальное обращение к вершителю судеб. И в этом значении данная лексика употребляется тоже неоднократно. Например, в стихотворении “Мой друг уедет в Магадан”. А мне удея от Бога дан…

    А может, тоже – в Магадан?
    Уехать с другом заодно –
    И лечь на дно… (57)

В стихотворении “Моя цыганская” Высоцкий использует этот библионим для краткой, но ёмкой оценки – характеристики совершенной жизни: “Света – тьма, нет Бога! ” В оксюмороме “света - тьма” лексема свет объективирует как в прямом значении (электромагнитное излучение, воспринимаемое глазом и делающее видимым окружающий мир), так и в переносном значении (то, что делает ясным, понятным мир, то, что, делает радостной, счастливой жизнь). Но может ли быть счастливым мир, где нет Бога? Таким образом, собственные имена, вводимые автором в свои поэтические тексты выполняют различные стилистические функции. Они могут выступать в качестве обозначения и характеристики лирического героя, служить метами в личной жизни поэта, заключать разнообразные философские обобщения, является средствами временной и пространственной ориентации. Многообразие стилистических функций в лирике Высоцкого становится проявлением индивидуального авторского письма, авторского видения и отражения окружающей действительности.

    Заключение.

Настоящая дипломная работа представляет собой первый опыт исследования ономастического пространства поэзии Владимира Высоцкого. Проведенный анализ показал, что ономастикон стихотворений поэта разнообразен и многопланов. Он представлен классами онимов, различающимися как структурно словообразовательном, так и семантическом отношении. Реальные и нереальные собственные имена органично и мотивированно вливаются в систему языковых средств поэтических текстов Высоцкого, участвуют в создании общей образности его произведений, ярко рисуют панораму окружающей действительности. Все это позволяет говорить о высокой степени эрудиции автора, широком круге интересов, масштабности философского миросозерцания. Калейдоскоп собственных имен, модернизирующих реальный мир, в стихотворениях В. Высоцкого становится и проявлением особенностей индивидуального авторского, письма. Выбирая определенный ономастический материал для построения своих текстов, автор тем самым воплощает особую ономастическую картину мира. Каждый оним, каждая модель занимают свое место, создавая целостное восприятие поэтического пространства лирики В. Высоцкого. Описание особенностей использования С. И. позволяет определить и историко-культурный компонент индивидуальной системы поэта, а через него – культурный фон нового советского искусства второй половины XX в. На наш взгляд, материалы дипломного сочинения могут быть использованы как лингвистами, так литературоведами. Исследователей литературы может заинтересовать связь употребления С. И. с реальной жизнью, зависимость от мировоззрения, круга лиц, с которыми он общался. Языковедов может заинтересовать критерий разграничения С. И. на реальные и нереальные. Дипломное сочинение может быть использовано и в школьном преподавании при проведении уроков, посвященных творчеству В. Высоцкого, либо на уроках, связанных с изучением ономастики.

    Библиография
    Андреева Л. И.

Семантика литературного антропонима // Русская ономастика, Рязань, 1977, с157-167

    Апресян Ю. Д.
    Образ человека по данным языка:

Попытка системного описания // Вопросы языкознания. 1995, № 1, с 60-65

    Апресян Ю. Д.

Значение и употребление // Вопросы языкознания, 2001, №4, с 30-46

    Автеньева Л. А.

Бакастова Т. В. Корреляция предметнологического и назывного значения антономассии в оригинале и переводе//Актуальные вопросы русской ономастики, Киев, 1988, с 162-167

    Бакастова Г. В.

Имя собственное в художественном тексте. //Русская ономастика, М. ,1984, с 23-27

    Басовская Е. Н.

Лексико-семантический анализ текста как средство изучения языка личности// Журналистика и культура рус. речи вып. 8, с 23

    Бельская А. Л.

“Русские Гамлеты в поэзии ХХ века” // Рус. речь, М, 1996, № 4, с 10-18

    Бельская А. Л.

“Именные зачины” В поэзии ХХ века // Рус. речь, М, 2001, № 2 , с 16-20

    Берестов В.

Высоцкий в прошлом, будущем, настоящем // Вопросы литературы, № 2, 1995, с 3-27

    Бересты Г. И.

Самосознание личности в аспекте языка // Вопросы языкознания, 2001 , № 1

    Бибина А. В.

Так что же случилось в Африке // Русская речь, 1993, № 1, с 20-23

    Богословская Л. М.

Работа М. Цветаевой с онамостическим материалом // Русская ономастика Одесса, 1984, с 136-140

    Бандалетов В. Д.
    Русская ономастика М, 1983
    Будагов Р. А.
    Человек и его язык, М, 1976
    Буштян Л. М.

К проблеме фонетической коннотации собственных имен в поэзи // Русская ономастика Одесса, 1984, с 118-124

    Веселова Н. А.

Заглавие – антропоним и понимание художественного текста. // Литературный текст: проблемы и методы исследования. Тверь 1984, с 153-157

    Виноградов В. В.
    Стилистика. Теория поэтической речи. Поэтика. , М, 1963
    Винокур Т. Г.

К характеристике говорящего. Интенция и реакция // Язык и личность, М, 1989, с 11-24

    Воронова И. Б.

Текстообразующая функция литературных имен собственных на материале этических произведений XIX – XX вв. , Волгоград, 2000

    Высоцкий В. С.

Четыре четверти пути: сб/сост. А. Е. Крылов. , М. Физкультура и спорт, 1988

    Георгиев Л.
    Владимир Высоцкий: знакомый и незнакомый М. , 1989
    Горбаневский М. В.

Ономастика в художественной литературе: филологические этюды. М. ,1988

    Горбаневский В. П.

Собственные имена и связанные с ними аппелятивы в словотворчестве Хлебникова // Ономастика и грамматика М. 1981, с, с. 196-222

    Гусев Л. Ю.
    Орнитонимы в фольклорном тексте. Курск, 1996
    Демидова А.
    Владимир Высоцкий каким знаю и люблю, М, 1989
    Долгушев В. Г.

Нам бермуторно на сердце // средства сознания комического в поэзии В. Высоцкого// Рус. речь, 2001 № 1

    Егорова Т. В.

Семиотическая ф-ция имени. // Ономастика. Материалы к серии “Народы и культуры”, кн 1 ч 1

    Еськова Н. А.

Заставь дурака (Еще раз о Боге и боге)// Русская речь, 2001, № 1

    Живоглядов А. А.

Механизмы двойной референции и образования культурных антропонимов и топонимов. Ономастика. материалы к серии “Народные культурные” кн. 1ч 1

    Жошна К. В.

Имя собственное как средство гармонической организации поэтического текста. А КД. , Ставрополь, 1997

    Караулов Ю. Н.
    Русский язык и языковая личность. М, 1987
    Карпенко Ю. А.

Имя собственное в художественной литературе// Филологические науки. М, 1986 № 4

    Карякин Ю...

О песнях Вл. Высоцкого // Литературное обозрение. ,1981, №7, с 94-100

    Улимкова Л. А.

Кудашова “Словообразовательное гнездо” в поэтических идеолекте. //Язык. Система. Личность. Екатеринбург, 1998

    Клюев Е. В.
    Риторика, М. , 1999
    Кормилов С. И.

Песни В. Высоцкого о войне, дружбе и любви. // Рус. речь, 1983, “ 3, с 41-49

    Королева И. А.
    Из истории термина . // Русская речь, 2001, № 5
    Кохоновский И.
    Серебряные струны. Воспоминания о В. Высоцкого //
    Крымова Н.
    О поэзии В. Высоцкого // Высоцкий В. Избранное. , М. , 1988
    Кулагин А.

Бесы и Моцарт. Пушкинские мотивы в поздней лирике Высоцкого // Литературное обозрение. , 1993, № 3-4, с 22

    Леденева В. В.

Идиостиль (уточнение понятия) // Филологические науки, 2001, № 5

    Ляпон М. В.

Языковая личность: поиск доминанта// Язык-система. Язык текст. Язык – способность, М, 1995, с 91-105

    Магазинник Э. Б.

Роль антропонима в построени художественного образа// Ономастика , М, 1969, с, 162-164

    Макарова Б. А.

Фольклорные мотивы в лирике В. Высоцкого. // Русская словесность, “ 2, 2000

    Макарова С. Я.

Перифрастические замены личных имен // Русская ономастика , 1987, с 192

    Михайлов В. Н.

Роль ономастической лексики в структурно – симантической организации художественного текста. // Рус. ономастика, М. , 1984, с. 64-75

    Мирошниченко Т. В.

Функции собственных имен в поэмах М. Цветаевой // Русская ономастика. Одесса, 1990, с. 128-130

    Мурадян И. В.

Имена исторических лиц в худ. прозе А. С. Пушкина // Актуальные вопросы русской ономастики, Киев, 1988, с 123-128

    Мысык С. Г.

Имена персонажей как смысловой компонент в драме А Блока “Балаганчик” с 154-161

    Некрасова Е. А.

Некоторые наблюдения над употреблением имен собственных в произведениях А. Вознесенского // Ономастика и норма, М, 1976, с 200-209

    Немировская Т. В.

Некоторые проблемы литературной ономастики // Актуальные вопросы русской ономастики, Киев, 1988, с 112-122

    Никитина С. Е.

Языковедение сознание и самосознание личности в народной культуре // Язык и личность. , М, 1989, с. 34-41

    Никонов В. А.

Имена персонажей // Никонов В. А. Имя и общество. , М. ,1974 , с 74-80

    Новиков В.

Высоцкий. Главы из книги // Новый мир. , 2001, № 11, 12 , 2002, № 1

    Огнев В.

Предисловие // Л. Георгиев. Вл. Высоцкий: знакомый и незнакомый. , М. , 1989

    Ожегов С. И.

О просторечии ( к вопросу о языке города) // Вопросы языкознания. 2000, № 5

    Перкас С. В.

Имена собственные и нарицательные в словаре и художественном тексте // Ономастика, М. , 1993, вып XXV, с 141-152

    Перцов Н. В.

О неоднозначности в поэтическом языке // Вопросы языкознания, 2000, № 3

    Петрова И. А.

Парадигматические отношения имен собственных и способы ономастической номинации героев в фольклорном тексте. , Волгоград 2001.

    Пузырев А. В,

Виды мотивированности поэтических собственных имен //Лексика русского языка. , Рязань, 1979, с 43

    Радковская Э. В.

Антропонмическое поле ранних повестей Н. В. Гоголя // Актуальные вопросы рус. ономастики. , Киев. , 1988, с 129-135

    Ратушная Е. Р.

Антропоминирующая парадигма русской фразеологи: семантика, функционирование. , Курган, 2001

    Ревзина О. Г.

Выразительные средства поэтического языка М. Цветаевой и их представление в индивидуально-авторском словаре // Язык русской поэзии XX в. , М. , 1989

    Ревзина О. Г.

Собственные имена в поэтическом идиолекте М. Цветковой // Поэтика и стилистика. , М. , 1991

    Рогова М. Ф.

Имя в поэтическом тексте: значение определенности / неопределенности // Филологический сборник. М. , 1995, с, 69-74

    Рубинштейн Н.
    Народный артист // Нева, 1990, № 3 с 181
    Сапожникова Л. М.

Ономастическая в поэтической речи // Слово в динамике, Тверь, 1997, с 70-81

    Силаева Г. А.

О содержании понятия “литературный онтропоним” // Рус. ономастика. , Рязань, 1977, с 152

    Соколова Н. К.

О специфике поэтического текста // Коммуникативная и поэтическая функция худ текста. Воронеж, 1982, с 18-27

    Сомова

Функции звуковой стороны поэтического текста. Воронеж, 1982, с 32-39

    Суперанская А. В,
    Общая теория имени собственного, М. , 1973, с 336
    Суперанская А. В.

Имя собственное как разряд специальной лексики. Ономастика. Материалы к сери “Народы и культуры” кн 1, ч 1

    Суперанская А. В.
    Неофициальные формы русских имен // Русская речь, 2001, № 1
    Чагина О. В.

Москва в именах и названиях // Русская словесность 2000, № 2

    Черепанова О. Л.

Роль имени собственного в мифологической лексике . // Язык русского фольклора. Петрозаводск, 1992, с 14-19

    Ожегов С. И.
    Словарь русского языка т. IV, М, 1984
    Ожегов С. И.
    Шведова Н. Ю. Толковый словарь русского языка, М. , 1997
    Подольская Н. В.
    Словарь русской ономастической терминологии. , М. , 1978
    Митрофанова О. Д.
    Словарь русских личных имен. , М. , 1980
    Трубачев О. Н.
    Русская ономастика и ономастика России. Словарь . М, 1994