Мировое хозяйство как арена взаимодействия глобальных и национальных факторов

Мировое хозяйство как арена взаимодействия глобальных и национальных факторов

Реферат

На тему:

Мировое хозяйство как арена взаимодействия глобальных и национальных факторов

Мировое хозяйство - продукт интеграции экономической деятельности, приобретающей все более отчетливый и углубленный глобалистский характер. Процесс его формирования осуществлялся долго и неравномерно. Первые шаги в этом направлении были сделаны еще Великими географическими открытиями. На грани XIX и XX столетий мировые рынки, складывавшиеся как совокупность втянутых в международный обмен отраслей отдельных национальных экономик, переросли в мировое хозяйство - сложную, относительно самостоятельную систему, которая в то же время не существует обособленно от отдельных национальных хозяйств. Изначально отталкиваясь от экономических процессов, возникающих, как правило, в рамках отдельных государств, мировое хозяйство втягивает в себя часть его звеньев, в той или иной мере преобразует, модифицирует их, постепенно оказывая возрастающее воздействие на экономику страны в целом, способствуя активизации одних тенденций национального развития и притупляя или трансформируя другие. Критерии, стандарты, правила игры, складывающиеся на мировом рынке, приобретают все более императивный характер для функционирования и развития национальных хозяйств. При этом государства, эффективно реализующие свои интересы, стремятся приумножить выгоды и свести к минимуму потери, которые возникают в результате их интеграции в мировое сообщество, что в свою очередь влияет на характер международных экономических отношений.

С конца XX века процессы хозяйственной интеграции стали осуществляться исключительно интенсивно и стремительно, выводя мировую экономику на качественно новую ступень развития, превращая ее во все более зрелый и сложный организм с возрастающей диверсификацией входящих в состав его компонентов, с увеличивающейся гибкостью и взаимообусловленностью различного рода связей.

Объективной базой для всесторонней интернационализации хозяйственной деятельности, для ее ускоряющейся глобализации явилась, прежде всего, специфика современных производительных сил, порожденная бурным развитием научно-технической революции. Глобализация техносферы, отражаясь на характере и последствиях ее функционирования, самым непосредственным образом связана с ведущей ролью наукоемких производств, превративших современное хозяйство в "экономику мысли".

Научное знание по самой своей сути носит международный характер, что, разумеется, не отрицает значения национальных научных школ. Разработка сложнейших современных технологий, поиски принципиально новых технических решений в условиях, когда инновации становятся важнейшей составляющей экономического успеха, сплошь и рядом требуют объединения усилий ученых из различных стран не только в ормы международного научно-производственного сотрудничества, когда, например, компании, выступающие конкурентами на рынке готовой продукции, ведут совместные разработки, осознавая, что собственными усилиями им чрезвычайно трудно или просто невозможно справиться с инновационными проблемами.

Развитие информационных сетей, без которых не существует современная экономика, по своей природе не ограничивается пределами национальных границ и несет а себе мощный глобалистский заряд. В ходе развития НТР общемировой характер приобретает "нервная система экономики" - производственная инфраструктура, значение которой ныне резко возрастает.

Высокая эффективность наукоемких производств создает огромный экономический потенциал, который в условиях чрезвычайно быстрого морального старения оборудования и готовой продукции требует постоянного выхода за пределы национальных границ.

Специфика современных производительных сил обусловливает быстрое и непрерывное углубление международного разделения труда, изменение его направленности и характера. Эта несущая конструкция мировой хозяйственной системы во все возрастающей степени опирается не только на межотраслевую, но и на внутриотраслевую специализацию, приобретающую планетарный характер. Наряду с резким расширением и укреплением международных торговых и финансовых связей, на основе которых формировалось мировое хозяйство в конце Х1Х-го - начале ХХ-го веков, усиливающаяся глобализация производственных процессов при создании сложной наукоемкой продукции превратилась в характерную черту экономического пейзажа последних десятилетий минувшего столетия.

К примеру, стало обыденным явлением, когда, бытовая техника с ярлыком "Сделано в Японии" строится на электронной схеме, разработанной в своих принципиальных чертах в Соединенных Штатах, состоит из узлов, собранных где-нибудь в Малайзии, Сингапуре или даже Нигерии, при этом заключена в корпус, изготовленный в Индии и т.п.

Постоянно возрастающая доля деталей, узлов, комплектующих изделий, полуфабрикатов в общепланетарном товарообороте - отличительная черта современного мирового хозяйства. Не случайно около 50% мирового товарооборота косит сейчас внутрифирменный характер и состоит из промежуточной продукции. С этим в значительной мере связаны не только неуклонное увеличение доли национального валового продукта, попадающей в каналы международной торговли, но и тот факт, что объем мирового товарооборота растет значительно быстрее, нежели величина мирового производства. Так за период 1950-95 гг., мировой валовой продукт увеличился в 5,5 раз, а объем мирового товарооборота - более чем в 14 раз. 6 1997 г. при среднемировом темпе роста производства в 3%, прирост международной торговли составил 6%.

Развивается тенденция неуклонного роста продукции, производимой зарубежными филиалами и дочерними компаниями крупнейших корпораций; продукция заграничных предприятий американских монополий, к примеру, составила более трети выпускаемых в США промышленных товаров и почти в 3 раза превысила их экспорт из Соединенных Штатов. Неудивительно, что в связи с этим все чаще говорится о появлении «второй американской экономики».

Примечательно, что хотя доходы от зарубежных филиалов и дочерних компаний в основном вливаются в производственный и финансово-экономический потенциал стран базирования, при этом, однако, деятельность данных заграничных предприятий тесно переплетена с хозяйственной практикой стран пребывания и подчинена их законодательству. Все это - важный показатель того, что переплетение внутренних и внешних факторов экономического развития становится все более тесным и плотным, а экономическая интеграция в целом выходит на качественно новую ступень, Будучи сложной многоярусной и исключительно динамичной структурой, глобальный рынок активно вовлекает в международный оборот все факторы производства, формируя новые особенности и характерные тенденции мировых экономических отношений. Происходит прогрессирующая интеллектуализация международного обмена, в который все более интенсивно вовлекаются не только высокотехнологическая продукция, но и патенты, лицензии, различные «ноу-хау». Обычным широкомасштабным явлением стала межгосударственная «перекачка мозгов» в контексте широкой миграции рабочей силы. Отражая специфику новой складывающейся цивилизации, в мировом товарообороте неуклонно возрастает объем результатов информационной деятельности, а также расширяется доля административно-управленческих, строительно-монтажных и прочих услуг. При этом в целом темпы роста экспорта услуг стали превышать темпы роста экспорта товаров.

В настоящее время, при проработке крупного экономического проекта, как правило, заранее учитывается его международная составляющая. Само участие в международном разделении труда все чаще выступает в качестве изначальной, и даже необходимой предпосылки в развитии многих видов национального производства; не случайно товарные связи на мировом рынке в возрастающей степени осуществляются в форме заранее согласованных поставок.

В целом же процесс воспроизводства в рамках национальных хозяйств приобретает все большую зависимость от характера и интенсивности их связей с мировой экономикой.

Неуклонно растущие общественные и личные потребности в контексте постоянно обновляющегося ассортимента продукции приводят к тому, что их удовлетворение даже в наиболее развитых современных странах, как правило, уже не осуществляется только лишь за счет национальной экономики, чему способствует тенденция к глобализации целых групп потребностей. Характерно, что при международных опросах общественного мнения о приобретаемых промышленных потребительских товарах большинство респондентов, как правило, отвечает, что они ориентируются, в первую очередь, не на страну-производителя, а на фирму, будь то отечественная или зарубежная, причем престижность отечественной продукции в различных странах оценивается по-разному.

Философию самообеспеченности, выступающей в качестве гаранта нормальной повседневной жизни, все более теснит задача обеспечения международной экономической и политической стабильности как исключительно важного условия национальной экономической безопасности. Если еще в первой половине XIX века Маркс и Энгельс констатировали, что «на смену старой и местной национальной замкнутости и существованию за счет продуктов собственного производства приходит всесторонняя связь и зависимость наций друг от друга», то в начале XXI столетия представление о стране как об осажденной крепости тем более противоречит определяющим мировым тенденциям экономического и политического развития. Это отнюдь не означает возможности пренебрегать развитием отечественного производства, что относится не только к продукции, конкурентоспособной на внешних рынках, но и к товарам первой необходимости, связанным с жизнеобеспечением населения - в контексте концепции национальной безопасности. Важно, чтобы колебания мировой финансово-торговой конъюнктуры не приводили к резкому снижению качества жизни нации, тем более, когда для эффективного развития этих отраслей у страны имеются необходимые естественно-трудовые ресурсы, накоплен значительный опыт, создан существенный производственный потенциал.

Что касается влияния нарастающих глобалистских процессов на национальные хозяйства, то с ними связаны масштабные и многообразные ресурсные, технико-экономические и финансовые возможности, которые не могли бы быть обеспечены лишь собственными силами той или иной страны. Глобализация по своей сути открывает пути быстрого приобщения к результатам научно-технической революции, к существенному росту эффективности и рационализации производства, к процессу возвышения потребностей.

В то же время глобализация ставит перед экономикой отдельных государств и мировым сообществом в целом очень серьезные и крайне сложные проблемы. Как уже отмечалось, с одной стороны глобализация, наращивая мощь мирового хозяйства, стимулируя возрастающее разнообразие его компонентов, согласно общей теории систем, способствует усилению устойчивости всего мирохозяйственного организма в целом. При возникновении неблагоприятных экономических тенденций в отдельных странах в условиях асимметричной конфигурации современного мира глобализация открывает существенные возможности для маневра, она способна помочь выходу страны из тяжелой ситуации благодаря внешним факторам, при помощи содействия мирового сообщества. В то же время, как уже подчеркивалось, возрастающая взаимосвязь современного мира в случае возникновения острых кризисных ситуаций в отдельных его звеньях резко увеличивает угрозу нестабильности для всей планетарной системы, в том числе и для ее, казалось бы, относительно благополучных участников, особенно учитывая усиливающуюся финансовую взаимозависимость членов мирового сообщества,

Значительным фактором активизации глобалистских экономических процессов явилось расширение сферы рыночных отношений и степени их либерализации в странах бывшего социалистического лагеря, а также в ряде регионов «третьего мира».

Механизм мирового рынка, естественно, не может существовать без конкуренции, хотя и не сводится к ней. Конкуренция, «обогащаясь» новыми фирмами, охватывая все новые сферы и приобретая глобальный размах, отнюдь не теряет при этом своей жесткости и остроты. Наоборот, эти черты обостряются.

Постоянное внедрение инноваций, неуклонное повышение качества и снижение издержек, нахождение собственных ниш в сложном мирохозяйственном ландшафте являются неотъемлемыми условиями современного экономического успеха. Даже на традиционных рынках отдельным национальным компаниям становится все сложнее лишь собственными силами выдержать натиск экономического соперничества, в которое вовлечены не только внутренние, но и внешние конкуренты, что также придает стимул интеграционным, глобалистским тенденциям. Как подчеркивает Крулис-Ранда, "в конкурентной борьбе выживут только те компании, которые сумеют разработать и реализовать стратегии развития, основанные на новом видении процессов глобализации"', в условиях перманентного усложнения всей системы международных экономических отношений.

Характерно, что если в начале и даже в середине XX столетия основными субъектами мирового рынка являлись нации-государства в лице их различных агентов - преимущественно крупных монополий, находящихся под юрисдикцией данного государства, то теперь в условиях мощной транснационализации капитала все более важную роль играют ТНК, мировые финансовые центры, региональные блоки, различные международные организации, причем в орбиту мирохозяйственных отношений вовлекаются все новые хозяйственные звенья и предприятия. Но и в нынешней ситуации при меняющемся соотношении между центрами мирового хозяйства государства-нации являются неотъемлемым активным участником международного экономического процесса.

Разумеется, наиболее весомую роль здесь играют передовые в техническом и хозяйственном отношении страны, однако вряд ли можно полностью сбрасывать со счетов и тот факт, что за последнюю треть XX века численность независимых государств, в той или иной мере включившихся в мировой экономический контекст, возросла примерно в 4 раза.

В ходе глобальной конкуренции, в обстановке, когда ориентация на стандартизированную массовую продукцию теряет свой всеобъемлющий характер, возрастающая роль отводится стратегии, основанной на анализе особенностей конкретных национальных рынков, которая предполагает учет не только их специфических экономических характеристик, но и социально- культурных особенностей.

Подчас выход национальной продукции на международный рынок связывается с завоеванием внутреннего рынка этой страны более современными, качественными или дешевыми иностранными товарами, и отечественным производителям приходится отыскивать подходящую нишу где-нибудь за рубежом, ориентируясь на менее требовательного и не столь искушенного потребителя, В целом же, конкуренция, традиционно являясь механизмом борьбы и реализации национальных экономических интересов на мировом рынке, в то же время может выступать и в качестве фактора, способствующего нарастанию глобапистских процессов. В ходе глобализирующейся конкурентной борьбы происходит интернационализация издержек производства. Конкурентоспособность отечественных товаров на международном рынке становится одним из важнейших показателей экономического развития страны, ее престижа в мировом сообществе и в значительной мере - условием ее национальной безопасности.

Общие принципы функционирования рынка облекаются в формы различных национальных моделей, каждая из которых обладает определенной спецификой. Тенденции к более глубокой интеграции - подходы к формированию своего рода межнациональной рыночной модели, как это происходит в Западной Европе, наталкиваются на серьезные проблемы, прежде всего, в силу этих национальных различий.

Сложности во взаимодействиях глобальных и национальных факторов экономического развития можно проследить в разных сферах мирового хозяйства. В числе важнейших из них - внешнеторговая деятельность. В принципе, наиболее адекватной императивам глобализации является открытость национальных хозяйств, воплощающая либералистские принципы внешнеторговой политики. Эта тенденция при активном содействии ВТО осуществляется весьма явственно: в мировом товарообороте неуклонно расширяется пространство свободной торговли, о чем свидетельствуют величины экспортно-импортных квот и торговых пошлин. Если на момент образования ГАТТ предшественника ВТО в конце 40-х годов средний уровень таможенных сборов равнялся 40% от стоимости торговых потоков, то к началу 90-х годов он составлял всего лишь 4,7%. Поэтому не превратилась лишь в достояние истории классическая концепция "сравнительных издержек" А.Смита и Д Рикардо, развитая и модифицированная затем шведскими экономистами Э. Хекшером и Б.Олином, дополненная впоследствии В. Столкером, П. Самюэпьсоном и др. В принципе, с точки зрения непосредственной выгоды от использования международного разделения труда каждая страна должна быть заинтересована производить и продавать на мировом рынке конкурентоспособные товары, а покупать те блага, производство которых потребовало бы от нее более значительных затрат.

Однако в действительности отношения на мировом рынке не сводятся лишь к чисто товарным связям "продавец - покупатель", широкий спектр национальных интересов, включая соображения безопасности страны, играют здесь значительную роль. Абсолютизация либеральных принципов и прямолинейное следование им в любой ситуации не только не рационально, но и опасно для национальных интересов. Неслучайно реалистически мыслящие исследователи подчеркивают, что 'не существует разумных оснований для того, чтобы a priori соглашаться на политику полной экономической либерализации", и это особенно справедливо для переломных периодов в истории народного хозяйства той или иной страны.

В качестве политики, защищающей национальное хозяйство, традиционно выступает протекционизм, важнейшим орудием которого являются таможенная система с набором квот, тарифов, пошлин, различных регламентирующих установок, а также разнообразные финансово-экономические рычаги, стимулирующие развитие отечественного производства.

Но, разумеется, было бы примитивно и неверно считать, будто протекционизм представляет собой некую безусловную форму защиты национальных интересов, в то время как либерализм выражает лишь непосредственно глобалистские ценности и тенденции. Глобалистские императивы реализуются через определенные национальные интересы, и либеральная ориентация внешней торговли выгодна национальным производителям, выпускающим конкурентоспособную продукцию, чувствующим себя уверенно на внутреннем и внешнем рынках.

В то же время под эгидой идеологии протекционизма, под прикрытием патриотических лозунгов могут действовать силы, лоббирующие отсталые, неэффективные, а иногда и не способные к модернизации производства, где к тому же сложились сильные монополистические тенденции. 6 таком случае жесткий, консервативный протекционизм, сужающий сферу конкуренции и не ориентированный на совершенствование производства, его структуры и технологической базы, выступает как тормоз научно-технического прогресса со всеми вытекающими отсюда последствиями. Он ослабляет стимулы к снижению издержек производства и повышению качества продукции, что отрицательно сказывается не только на текущих интересах потребителей, но и на перспективах развития страны, отнюдь не содействуя ее процветанию.

В целом же, история международной торговли представляет собой взаимодействие, сочетание и борьбу либерализма и протекционизма. Относительный перевес того или иного курса, прежде всего, зависит от экономической мощи данной страны, от соотношения сил в рамках мирового хозяйства и общего международного климата.

Неслучайно, Соединенные Штаты в период борьбы за свою независимость выступали с позиций жесткого протекционизма. После Второй мировой войны, превратившись в доминирующую силу Западного мира, они стали отстаивать принципы свободной торговли. Однако, с 70-х годов, с ростом экономического потенциала Японии и Западной Европы во внешнеэкономической политике США явно усилились протекционистские тенденции.

Примечательна развернувшаяся торговая война между США и Японией вокруг "шелкового занавеса", которым последняя старается оградить свой внутренний рынок от конкуренции. Становится постоянным фактором напряженность в торговых отношениях между США и Евросоюзом, возникающая по самым разнообразным вопросам. Так, к примеру, в конце 90-ых гг., в ответ на введенный ЕС запрет на ввоз бананов и говядины из США американцы обложили 200% пошлиной десятки европейских товаров, что дало основания английскому премьеру Т.Блэру на «Саммите тысячелетия» обвинить Клинтона в разжигании торговой войны между Старым и Новым Светом. В последующие годы масло в огонь подлила инициированная администрацией Буша борьба вокруг экспортных пошлин на сталь и сталепродукты и т.д.

Хотя в целом протекционистские устремления более характерны для «третьего мира», нежели для государств авангарда, тем не менее, в современных условиях при углублении общей тенденции к либерализации мирового рынка неотъемлемой чертой внешнеэкономической стратегии большинства стран стало сочетание принципов свободной торговли с селективным протекционизмом, причем формы и пропорции этого сочетания подвижны и носят прагматический характер, сообразуясь, прежде всего, с интересами национальной экономики, а также некоторых лоббирующих групп. Как правило, неизменной государственной защитой пользуются социально-значимые отрасли, в первую очередь - сельское хозяйство.

Широко распространена политика так называемого воспитательного протекционизма, когда государственная поддержка в виде субсидий, торговых ограничений по отношению к конкурентам, дается отечественным фирмам на относительно небольшой срок с целью содействия структурной перестройке и приспособления к требованиям мирового рынка.

В конце XX века в странах-лидерах стала характерной фирма «ползучего протекционизма», перманентно распространяющего временные защитные меры на различные виды новейшей высокотехнологической продукции с целью помощи в освоении новых производств и в выходе их на мировые рынки. Поскольку нынешнее состояние, характер и превалирующую долю глобального товарооборота определяет именно такая продукция и вокруг нее разгорается наиболее острая конкурентная борьба, то мировым экономическим лидерам выгодно "сбросить" менее развитым странам часть добычи базовых ресурсов, а также трудо- и материалоемкие производства, для того, чтобы сконцентрировать свои ресурсы на современной наукоемкой продукции.

Примечательно, к примеру, что Англия, бывшая не один век "владычицей морей", предпочла ныне отказаться от развития своего собственного кораблестроения и довольствоваться весьма качественными и относительно недорогими судами, произведенными в других странах, например в Бразилии. Поскольку авангард современной мировой экономики превратился в импортера трудо- и материалоемкой продукции, он заинтересован в том, чтобы в производящих ее странах экспортные тарифные барьеры были бы сведены к минимуму. Подобного рода политика, являющаяся проявлением неолиберальной ориентации, внося свою лепту в расширение открытости мирового хозяйства, может существенно ущемлять непосредственные интересы менее развитых стран.

В то же время, поскольку такие решения принимаются в рамках ГАТТ-ВТО, включающей ныне свыше 150 государств, то страны, теряющие выгоды в качестве экспортеров, в определенной мере компенсирует их благодаря своему участию в этой могущественной международной организации, которая предоставляет своим членам немало торговых льгот, включая режим максимального благоприятствия и доступ на рынки стран-участниц.

В результате после знаменательного Уругвайского раунда при общем снижении абсолютного уровня всех тарифов в странах, входящих в ГАТТ, разрыв между средним уровнем защиты рынка топливно-сырьевых ресурсов, составляющих низшую ступень современной товарной иерархии, и остальных групп товаров, не сократился, а увеличился, что на руку промышленно развитым странам.

В целом же глобалистекая тенденция в сфере международной торговли пробивает себе путь через сложное сплетение национальных интересов, сквозь их противоречивые, зачастую - конфликтные взаимосвязи.

Еще более сложны отношения на мировом рынке капиталов. Будучи проявлением тенденции к глобализации экономических связей, он приобрел такие масштабы и силу, что превратился в мощнейший фактор дальнейшего развития процессов интернационализации хозяйственной жизни. Сегодня «силы международного перелива капитала многократно превосходят, с растущей глобализацией финансовых услуг и институтов ставится вопрос о создании глобальной электронной сети торговли ценными бумагами.

Использование иностранных капиталов становится широко распространенным, обыденным компонентом хозяйственной жизни подавляющего числа стран. Оно осуществляется в форме как прямых инвестиций - ключевого по своей значимости компонента мирового рынка капитала, оказывающего наибольшее воздействие на развитие производительных сил, так и в виде портфельных инвестиций, кредитов и пр. Использование иностранных ресурсов в целом демонстрирует определенную повышательную тенденцию. Так заимствование на мировых рынках капитала в 1995 г. превысило уровень 1990 г, более чем в 3 раза; в том же году иностранные прямые инвестиции увеличились по сравнению с серединой 80-ых гг. в 3,5 раза. Экономической основой столь высокого уровня импорта капитала явилось, прежде всего, поступательное, хотя и неравномерное развитие производительных сил мирового сообщества.

В этот период резко возрос импорт капитала в государства Восточной Европы и в страны, образовавшиеся при распаде бывшего Советского Союза, в связи с происходящей там трансформацией социально-экономических систем.

Хотя в странах "третьего мира" экономический рост происходит, прежде всего, за счет эффективной мобилизации внутренних ресурсов, тем не менее, увеличение притока иностранных средств явилось существенным фактом их экономических успехов. Если чистые иностранные инвестиции развитых государств в развивающиеся страны в 1990 г. равнялись 43,5 млрд. долл., то в 1995 г. они составили 193,7 млрд. долл.; для стран с переходной экономикой эти показатели были соответственно на уровнях 11,9 и 34,4 млрд. долл.

Характерно, однако, что развитые высокоиндустриальные страны, традиционно выступающие в качестве основных экспортеров капитала {США, Великобритания, ФРГ, Франция, Япония), в то же время являются главными его импортерами; подобная ситуация служит одним из проявлений плюралистического характера их хозяйственных систем.

К середине 90-х годов на долю этих стран приходилось около 85-87% всего мирового импорта заемных средств и примерно 60% мирового импорта иностранных прямых инвестиций, в 1999 г. последний показатель составил около 73,5%.

Страны-лидеры широко используют плоды глобализации мировых финансовых рынков для обеспечения динамизма и конкурентоспособности своих хозяйств, в целях создания новых отраслей, покрытия бюджетного дефицита, борьбы с инфляцией.

Характеризуя ситуацию на глобализирующемся рынке капиталов, российский экономист-международник Б.Пичугин подчеркивает, что "пора бесконтрольного хозяйничанья метрополий и просто крупных держав в колониальных и зависимых странах, принесшая экспорту капитала репутацию орудия ограбления, эксплуатации и закабаления народов, ушла в прошлое.

Конечно, нельзя исключать отдельных рецидивов, но ныне основой для сотрудничества экспортеров и импортеров капитала во все большей степени становятся учет взаимных интересов и взаимная выгода. Перераспределение же финансовых ресурсов в мире обеспечивает их наиболее прибыльное использование, повышает эффективность производства на микро- и макроуровне, служит важным фактором ускорения экономического прогресса партнеров и мира в целом».

Действительно, характер процесса глобализации финансовых и инвестиционных рынков ставит под сомнение жесткие, претендующие на универсальность конфронтационные стереотипы периода "холодной войны", однако отнюдь не уничтожает острых внутренних и межстрановых экономических противоречий, возникающих в процессе интернационализации капиталопотоков, более того - порождает серьезные угрозы общемирового характера. Разбухание международной финансовой сферы, ее относительная самостоятельность и слабая управляемость, возможность ев значительного отрыва от «реальной экономики», способность почти мгновенно изменять направление колоссальных денежных потоков неизмеримо усиливают роль субъективного, прежде всего -спекулятивного фактора, который, принося прибыль отдельным игрокам, может нанести значительный ущерб не только их непосредственным партнерам, но и широкому кругу взаимосвязанных участников экономического процесса, а, в конечном счете - угрожать дисбалансом и даже саморазрушением мировой финансовой и экономической системы. Возможность получения значительных иностранных кредитов порождает, часто - при излишнем доверии к их результатам, так называемый синдром «чрезмерного заимствования». Вызывая неоправданный с точки зрения долгосрочного развития потребительский бум, он приводит - о чем свидетельствует опыт целого ряда стран Латинской Америки, Азии, а также Европы - к широкомасштабной неплатежеспособности, к резкому падению внутренних сбережений, ослаблению контроля над денежным обращением внутри страны, порождая вынужденную девальвацию и, в конечном счете, - сеансовый кризис. Чрезмерное, безответственное заимствование крупных кредитов со стороны государства и их более чем сомнительное использование обрекает граждан, как это произошло в России, на разорительное обслуживание образовавшегося долга.

Серьезные проблемы для национальной экономики вызывает массовое бегство иностранного капитала, прежде всего так называемых горячих денег, сменяющее в силу неблагоприятных обстоятельств массированный приток зарубежных поступлений. Впрочем, не меньший, а практически значительно больший ущерб может нанести бегство национального капитала за границу в то время, когда в стране ощущается острая нехватка инвестиций, а поступления средств из иностранных источников явно недостаточны и подчас весьма обременительны. Такая ситуация характерна для современной России, типична она и для большинства стран Южной Деррики, где опок национального капитала равен сумме иностранной помощи.

Подобного рода интегрирование в международные финансовые рынки противоречит национальным интересам этих государств. Происходит оно вследствие многих факторов, в том числе в результате нестабильной политической и экономической ситуации внутри страны, из-за отсутствия в ней необходимых законодательных актов или механизмов их реализации, направленных на создание благоприятного инвестиционного климата, из-за коррумпированности гипертрофированного чиновничьего аппарата, общей криминогенной ситуации, при которой отмывание за рубежом нелегальных «теневых» доходов стало распространенным, крупномасштабным явлением.

Эффективный импорт капитала, коль скоро он осуществляется по инициативе заемщика, в условиях, когда мир состоит из суверенных государств, предполагает, что при формировании соответствующей стратегии экономические, социальные и политические выгоды от привлечения иностранных средств должны соотноситься с интересами национальной безопасности страны. Коллизии в этой области в разнообразных формах происходят постоянно и охватывают различные страны.

Характерны они и для Соединенных Штатов - крупнейшего в мире экспортера и импортера капитала. Накопленные США за рубежом средства в форме прямых инвестиций составляют 1/4 от мировых, при этом сумма прямых иностранных вложений в экономику этой страны не намного меньше -1/5 мирового объема.

К началу 90-х годов свыше 3 миллионов жителей Соединенных Штатов работали на предприятиях, принадлежащих иностранным собственникам, около 1/5 всех банковских активов США являются собственностью иностранных магнатов. Исключительно важную роль в американской экономике играет японский капитал. В 60-е годы японцы проникали, прежде всего, в сталелитейную отрасль и судостроение, в 70-е годы - в производство микросхем и компьютеров, в 80-е - в различные области машиностроения. Они широко внедрились в высокотехнологические производства США, где создаются условия, особо благоприятные для научных работников, которым чаще выгоднее работать на японских фирмах, нежели на отечественных. Японцам принадлежат ныне значительная доля инвестиций, вложенных в Голливуд.

Массированная экспансия японского капитала в экономику США вызвала обеспокоенность среди части американских бизнесменов, политиков, экономистов, представителей общественности. В связи с этим возникло серьезное столкновение мнений. Лоббирующие японцев круги подчеркивают, что благодаря их капиталам в стране увеличивается занятость, производится более дешевая и разнообразная высокотехнологичная современная продукция, в бюджет поступают значительные средства от налогов, в то время как их оппоненты, периодически поднимая вопрос - "кому же принадлежат американские корпорации?", подчеркивают весьма опасную тенденцию - стремление японских инвесторов вкладывать средства не только в создание новых предприятий, но и желание прибрать к рукам вполне жизнеспособные, успешно функционирующие компании, "скупить американские мозги", Если одна из сторон заявляет, что экспансия японского капитала представляет угрозу для американской экономической безопасности, то другая подчеркивает миротворческие функции международных экономических связей, отмечая, в частности, что при существующей ныне величине собственности, принадлежащей Японии на Гавайях, ее нападение на Пирл-Харбор было бы просто немыслимо. Различные конфликтные ситуации, сопровождающие интернационализацию капитала, равно как и процесс отлаживания экономических, правовых и политических рычагов, регулирующих отношения между национальными и иностранными инвесторами, носят перманентный характер, однако, в целом не приводят к свертыванию или существенному замедлению глобалистских капиталопотоков.

Серьезные проблемы связаны с деятельностью транснациональных корпораций, которые выступают мощнейшим фактором интернационализации хозяйственной жизни. Характерно, что к середине 80-ых годов был достигнут новый виток в их развитии - все более широкий круг крупных межнациональных фирм стал руководствоваться подлинно глобальной стратегией, предполагающей общепланетарный подход к проблемам рынка и конкуренции, превращение компаний в «глобальных игроков», умеющих быстро и эффективно перестраивать свою деятельность, адаптируясь к изменениям мировой конъюнктуры. По мнению некоторых аналитиков, в результате многосторонней интеграции межнациональных корпораций, занятых в различных сферах бизнеса, может произойти формирование могущественной объединенной производственно-финансово-торговой системы, способной оказать мощнейшее воздействие на хозяйственную жизнь планеты, что заключает в себе очень серьезные угрозы.

В целом ТНК, которых в настоящее время насчитывается около 40 тыс., сосредоточивают в своих руках примерно 40% мирового продукта, свыше 50% внешнеэкономического оборота, до 70% торговли высокими технологиями, на их долю, по отдельным расчетам, приходится порядка 90% прямых зарубежных инвестиций. В конгломерате субъектов современного мирового рынка ТНК, как правило, рассматриваются в качестве института, наиболее адекватного императивам глобализации: их "дочерние" компании существуют в самых различных частях планеты, их интересы простираются по всему миру, их структура позволяет проникать во все региональные экономические блоки, что может стать важным фактором сглаживания возникающих между ними конфликтов. ТНК являясь мощными международными производственными комплексами, располагают огромными возможностями для мобилизации капитала и условиями для гибкого маневрирования ресурсами, позволяющими снижать издержки производства, используя в этих целях специфику экономического положения той или иной страны и активно реализуя выгоды международного разделения труда. Обладая возможностями проникать на национальные рынки как бы "изнутри", обходя таможенные барьеры, аккумулируя часть научно-технического потенциала национальных хозяйств, ТНК направляют деятельность своих филиалов и "дочерних" компаний в единое русло, усиливая взаимодействие между различными частями мировой экономики, будучи активным фактором хозяйственного сближения на интернациональной основе, ТНК в то же время порождают серьезные проблемы экономического и правового характера с принимающими странами, отношения с которыми носят сложный, неоднозначный характер, Как правило, большинство современных государств стремится привлечь ТНК - особенно в высокотехнологичные, наукоемкие производства, для того, чтобы быстрее приобщиться к достижениям научно-технической революции, сэкономить собственные расходы на НИОКР, ускорить развитие перспективных экспортных отраслей, используя эффективную, хорошо налаженную сбытовую сеть транснациональных корпораций. Заинтересованности в привлечении ТНК способствует и развитие разнообразных, все более гибких форм международного сотрудничества, широко используемых транснациональными корпорациями. Не связанные непременно с приобретением собственности, они могут делать все больший упор на совместном использовании различных научно-технических достижений или предоставлении разнообразных услуг, в том числе в административно-управленческой сфере. Особое значение имеет деятельность ТНК на финансовых рынках в качестве заимодавцев и инвесторов. Поскольку их финансовые возможности чрезвычайно велики (совокупные валютные резервы ТНК превышают в несколько раз резервы всех центробанков мира вместе взятых), это побуждает национальные государства, особенно те, которые попали в долговую зависимость от международных организаций и стран-кредиторов, осуществлять политику «заискивания» перед ТНК как держателями капиталов; предоставлять им различные льготы, освобождать от налогов или снижать ставки обложения, либерализовать перемещение их доходов за границу, изменять в пользу иностранных инвесторов трудовое законодательство. Как отмечают в этой связи исследователи, «сегодня появилась опасность соревнования между государствами за привлечение инвестиций, в том числе в ущерб отечественным фирмам и наемным рабочим».

Коллизии между национальными государствами и ТНК могут возникать и в силу того, что органически свойственный им процесс постоянного перекачивания огромных средств из страны в страну затрудняет для государства адекватное определение результатов их деятельности, а, следовательно, и базы налогообложения.

Возникло и все более обостряется такое явление, как межгосударственная налоговая конкуренция. Деятельность ТНК, развитие Интернета на фоне все возрастающей общей мобильности факторов производства, сложность и новизна проблем, связанных с налогообложением виртуальной продукции, создают благоприятные условия для уклонения от уплаты налогов, для помещения капиталов в страны с низким налогообложением и в офшорные зоны, открывают разнообразные возможности, позволяющие выплачивать налоги в наиболее благоприятных местах, пользуясь запретом двойного налогообложения.

Неслучайно лидеры стран, где ставки налогообложения достаточно высоки, считают, что подобная ситуация в своей тенденции подрывает основы их национальной бюджетной сферы, снижает возможности удовлетворения социальных потребностей граждан, и в итоге - ставит под сомнение способность властей осуществлять свои непосредственные функции. Отсюда - всплеск так называемого налогового национализма. Неслучайно даже правительства стран, входящих в ЕС, готовые отдать наднациональным органам часть своих важных полномочий, категорически отказываются поступать аналогично с налоговой сферой.

Принципиально важное значение имеет тот факт, что ТНК не только развивают, но и как бы «выхватывают» отдельные звенья национальной экономики, подчиняя их своему управлению; при этом смежные отечественные отрасли нередко ввергаются в состояние застоя.

В целом на качественно новом этапе многосторонней интернационализации экономических связей ТНК являются мощным фактором, способствующим формированию тенденции к определенному размыванию традиционных национально-хозяйственных комплексов. В этих условиях процесс воспроизводства в отдельных странах уже невозможно рассматривать вне общего контекста международного разделения труда и совокупности международных экономических отношений, а хозяйственные решения во все возрастающей степени диктуются не только национально-государственными интересами, но и потребностями межнациональных корпораций: само же деление на внутреннюю и внешнюю экономические оферы теряет во многих случаях свою специфику и определенность. Нарастание этих принципиально новых тенденций в перспективе может заложить основы для коренных изменений в структуре мирового сообщества и представляет собой явление, которое требует незамедлительного глубокого и всестороннего анализа. В современных условиях это ставит перед правительствами стран, активно вовлекаемых в данные процессы, задачи защиты национальных интересов при их гибком и эффективном согласовании с транснациональными процессами, что предполагает внесение необходимых корректив в сложившиеся механизмы экономического регулирования.

Мировое хозяйство, как уже неоднократно подчеркивалось, -это арена, где развиваются и взаимодействуют не только различные, но и разнонаправленные тенденции. Так наряду с формированием экономического полицентризма в связи с бурными процессами регионализации произошло укрепление позиций США и их международного статуса. Распад социалистического лагеря, ослабление России и поразивший ее глубокий социально-экономический кризис усилили военно-политический вес Соединенных Штатов - единственной ныне супердержавы. Однако, встретив XXI век самой мощной в экономическом отношении страной, обладающей в целом наиболее конкурентоспособным хозяйством, США в то же время снижают свой удельный вес в мировом производстве; такие глобальные игроки, как консолидирующееся Европейское сообщество и страны Тихоокеанской гряды, не позволяют расслабляться и являются серьезными экономическими соперниками сверхдержавы.

Успехи Соединенных Штатов в значительной мере были связаны с дальновидностью их экономической стратегии; в своем развитии, опираясь на огромный хозяйственный потенциал, они делают упор на наиболее перспективных, подчас - только зарождающихся направлениях НТР и, как правило, с опережением по сравнению с другим миром выходят на новые витки структурной перестройки. Являясь лидером в целом ряде ведущих областей фундаментальной науки, стремясь сконцентрировать у себя мировую научную элиту, США отдают приоритеты вложениям в образование, в исследовательские разработки, в информатику, в различные технологии будущего, и многие из их стандартов в этих сферах приобретают международный характер.

Современное мировое хозяйство - это организм с резко выраженной асимметрией в структуре его национально-государственных компонентов. Благодаря особенностям своего исторического и современного развития они отличаются разной степенью интегрированное в мировую экономику, различным характером международных экономических связей, их результативностью, своим местом и престижем в мировом сообществе. Диапазон разрыва в уровне экономического и социального развития различных стран колоссален - от лидеров, достаточно прочно вставших на путь постиндустриализма и, несмотря на проблемы и противоречия, продолжающих двигаться в этом направлении, до прозябающих в нищете народов субсахарной Африки, где еще сильны родовые и племенные отношения, где преобладает доиндустриальный способ производства.

Мировое хозяйство, очень динамичное по своей природе, с быстро меняющимся соотношением "весовых категорий" входящих а &Q состав стран в последние десятилетия претерпело глубокие изменения. С распадом социалистического лагеря и прекращением «холодной войны» изживает себя деление мира в политико-идеологическом плане на Запад и Восток, соответственно и мировое хозяйство перестало подразделяться на капиталистическое и социалистическое. Понятие "третьего мира" как некоей общности, объединяющей бывшие колонии и полуколонии, также становится вое менее адекватным новым историческим условиям. Из конгломерата входящих в него стран выделилась группа государств, которая при неблагоприятных исходных условиях в сжатые исторические сроки достигла среднего уровня экономического развития и стала приближаться к мировому экономическому авангарду.

Если за период 1981 - 1990 гг. среднегодовой рост ВВП в развитых странах составил 2,8%, то в развивающихся государствах Азии он равнялся 4,3%, в 1995 г эти показатели составили соответственно 2,0% и 6,0%м. В то время как с 1981 по 1998 гг. производство обрабатывающей промышленности в развитых странах увеличилось в 1,5 раза, для развивающихся государств этот показатель возрос в 2,7 раза.

Особенно высоких результатов за аналогичный период добились Китай, а также четыре "азиатских тигра" - Сингапур, Южная Корея, Гонконг и Тайвань. Позднее к ним присоединились так называемые новые индустриальные страны второго эшелона - Индонезия, Малайзия, Таиланд и Филиппины. Существенных прорывов, перехода в качественно новую категорию добились Мексика, Бразилия, отчасти Аргентина при существенном повышении темпов экономического роста в большинстве государств Латинской Америки и даже в ряде стран Африки, где формируются свои региональные центры.

Знаменательно, что даже после того как во многих азиатских странах разразился финансово-экономический кризис, агрегативные темпы роста развивающихся стран в целом продолжали превышать аналогичные показатели промышленно-развитых государств. Если темпы прироста ВВП по отношению к предыдущему году для развитых стран составили в 1997г. - 3,0%, а 1998г. - 2,3%, в 1999г. -1,7%, то для развивающихся государств соответствующие показатели равнялись 5,7%, 2,8% и 3,5%».

Тогда как за период 1981-1999 гг. темпы прироста душевого ВВП в индустриально развитых странах составили 1,9%, для государств Дальнего Востока, Юго-Восточной и Южной Азии они достигли 3,2%.г?

Впечатляющие успехи развивающихся стран, достигнутые к середине 80-х годов, тесно связаны с их интеграцией в мировое экономическое сообщество. Процесс этот был и продолжает оставаться чрезвычайно сложным и неравномерным, он сталкивается со множеством проблем и породил немало противоречий как локального, так и глобального характера.

Фрагментарно и схематично, в самых общих чертах, коснемся данного вопроса на примере новых индустриальных стран Азии. Китай с его особым путем развития в сферу данного рассмотрения не входит.

Опыт азиатских НИС 60-х - начала 90-х годов продемонстрировал принципиально важную черту успешного вхождения развивающихся стран в мировое экономическое сообщество; оно осуществлялось не только на основе действия рыночных сил, но и в контексте активной и гибкой государственной политики, которая хотя и не была свободна от целого ряда недостатков, все же в целом носила взвешенный, селективный, хронологически выверенный характер.

Если интеграция европейских стран была подготовлена длительным историческим развитием региональных рыночных связей, хотя и здесь государство играло далеко не пассивную роль, то для регионов "третьего мира" и бывших членов социалистического блока, изначально получивших статус стран с переходной экономикой, целенаправленная государственная политика исключительно важна с первых же этапов интеграционного процесса.

На стадии подготовки экономического взлета в 60-е - 70-е гг. в новых индустриальных странах Азии делался акцент на упрочении национальной независимости бывших колоний и полуколоний, на мобилизации их внутренних ресурсов в рамках разрабатываемого курса модернизации. Это был период ограничения и определенного вытеснения иностранного капитала путем введения национально-государственного контроля над природными ресурсами и осуществления селективной поддержки ряда импортозамещающих отраслей, имеющих стратегическое значение, а также в результате тщательного дозирования различных степеней открытости отдельных секторов для иностранной конкуренции. Характерно, что на этом этапе государство не отказывалось от непосредственного вмешательства в сферу производства; так при его прямом участии в странах Юго-Восточной Азии были простроены одни из самых эффективных в мире металлургических предприятий, сформировалась современная производственная инфраструктура. Однако, к 80-м годам, с укреплением политической независимости и упрочением внутренних основ жизнеобеспечения, с массированными вложениями в человеческий капитал, прежде всего - в сферу народного образования, при активной поддержке государства, произошла смена приоритетов, приведшая к так называемой Тихоокеанской революции. Сформировав необходимые стартовые предпосылки для активного интегрирования в мировое хозяйство, эти страны сделали упор на развитии экспортоориентированных отраслей в качестве локомотива всего экономического развития, на весьма широкой открытости внешнеторговой сферы, на активном привлечении иностранного капитала, включая прямые инвестиции, связанном в значительной мере с приватизацией государственных предприятий. На этой стадии в экономике новых индустриальных стран Азии существенно усилились неолиберапистские тенденции; в ряде государств, в той или иной форме они стали складываться и в сфере политики. Растущая интеграция в мировую экономику, открыв широкий доступ странам Восточной и Юго-Восточной Азии в целом к новым технологиям, товарным рынкам, финансовым ресурсам, резко ускорила экономический рост и модернизацию экономической и социальной сфер, что позволило выполнить задачу исторической значимости, одержать существенную победу в борьбе с многовековой бедностью. С 80-х годов народнохозяйственная деятельность "азиатских тигров" становится важной и вполне органичной составляющей международных экономических потоков - товарных, финансовых, инвестиционных. Приоритет в экспортной политике НИС отдавался готовой продукции, причем неуклонно возрастала доля вывозимых наукоемких товаров, завоевывавших даже рынки высокоразвитых стран, включая США.

Для успешного интегрирования НИС в мировое сообщество широко использовались традиционные ценности этих народов, в частности - конфуцианство с присущими ему уважением к знаниям; иероглифическая культура, воспитывающая усидчивость, скурпулезно-тщательное отношение к делу, очень пригодилась при сборке тонкой электронной продукции, на которой стали специализироваться хозяйства многих стран Азии. Активизация национальных социокультурных традиций в целях модернизации и завоевания выгодных ниш на мировых рынках, превращение азиатских стран в мощного конкурента Америки и ЕС наносят удар по весьма популярному в определенных кругах тезису о тождестве процессов глобализации и вестернизации.

Однако энергичное интегрирование НИС в мировую экономику, способствовавшее хозяйственному подъему и успехам в социальной сфере, имело и свои теневые, весьма опасные стороны. Оно наглядно продемонстрировало, что глобализация народнохозяйственных связей может не только способствовать экономическому прогрессу мирового сообщества и стран-участниц, но и явиться по отношению к ним мощным дестабилизирующим фактором, провоцирующим кризисные процессы с широким диапазоном действия.

Упоенные успехами, "азиатские вундеркинды" не отреагировали вовремя и должным образом на наметившуюся с середины 90-х годов тенденцию к изменению конъюнктуры на внешних рынках, связанную с понижением спроса на их главный высокотехнологический экспортный товар - бытовую технику. Не вызвало должного беспокойства и понижение рентабельности в ряде таких экслортоориентированных отраслях, как химия, судостроение и np, Вместо незамедлительного стимулирования структурной подстройки, процессов демонополизации, модернизации банковской системы и прочих реформистских акций, предприниматели из новых индустриальных стран, как бы забыв, что жесткий и необычайно динамичный современный мировой рынок не позволяет расслабляться, продолжали наращивать избыточные мощности, увеличивать финансовую задолженность и вкладывать неоправданно большую долю получаемых средств в недвижимость. "Перегрев" рынка недвижимости и явился одним из наиболее грозных толчков, вызвавших в 1997 году панику на международных финансовых рынках, став детонатором кризисных процессов, затронувших в той или иной мере все финансовые центры и продемонстрировав уязвимость мировой финансовой системы в целом.

Хотя показатели внутреннего развития азиатских НИС накануне событий 1997 года, казалось, не предвещали экономических потрясений, тем не менее, в хозяйствах этих стран к данному времени возникла определенная нестабильность и сложился целый ряд негативных явлений, в контексте которых развивались кризисные процессы. Концентрация экономической мощи в руках крупных семейных корпораций, тесно связанных с государственным аппаратом и подчинивших себе значительную часть финансовой сферы, все отчетливее демонстрировала свои опасные стороны - громоздкость негибкой управленческой системы, нерациональное распределение ресурсов, стимулируемое щедрыми правительственными субсидиями и различного рода привилегиями, распространение коррупции, сужение возможностей для функционирования среднего и мелкого бизнеса и т.д. В целом финансово-банковская инфраструктура стран ЮВА не соответствовала характеру и уровню их общеэкономического роста, она существенно отставала от производственной сферы и не была подготовлена в должной мере к вызовам глобализации.

Эти государства испытали на себе также воздействие тесной, фиксированной привязки курса национальных валют к доллару: начавшийся с 1995 г. рост курса доллара существенно ослаблял конкурентоспособность азиатского экспорта.

Рассматривая проблемы азиатского кризиса с позиций взаимосвязи национальных и мирохозяйственных отношений, нельзя не отметить, что упор на максимальное развитие экспортных отраслей обусловил относительную узость внутреннего рынка, который не смог оперативно выступить в роли действенного амортизатора внешнеэкономических неурядиц. Кризис со всей остротой поставил вопрос о гармонизации этих сфер хозяйственной деятельности, подчеркнув необходимость усилить внимание к развитию национальных рынков, к интенсификации субрегиональных экономических связей. Как показал кризис, большинство стран Юго-Восточной Азии не располагали достаточно развитыми современными институциональными структурами, необходимыми для эффективного и максимально безопасного использования массированного притока иностранного спекулятивного капитала. Коснемся одного из важных аспектов этой проблемы, связанного с экономической деятельностью государства. Как показала практика, кризис в наименьшей степени сказался на тех странах, экономика которых носит более закрытый характер, где отсутствует неконтролируемый массовый доступ предпринимателей к мировым рынкам капитала, а государство является очень активным субъектом хозяйственной жизни. Не самым разрушительным образом кризис повлиял на хозяйства той группы стран, которые активно заимствовали иностранные средства в условиях, когда экономическая роль государства не являлась значительной. В то же время наиболее сильные удары кризиса пришлись в свое время на Южную Корею, Таиланд, Индонезию, Малайзию - страны, где свободный доступ к мировым финансовым ресурсам сочетался с активным воздействием государства на экономику. В связи с этим напрашиваются выводы о том, что одной из серьезных причин возникшего азиатского кризиса явилось отсутствие адекватных современным реалиям механизмов увязки экономической политики данных государств с требованиями мирового финансового рынка, и что чем более открыто национальное хозяйство, тем более гибкой, выверенной и динамичной должна быть активная экономическая деятельность государства - ее направленность, масштабы, формы и методы.

Итак, кризис, разразившийся в 1997 г, в странах Юго-Восточной Азии, явившийся для них самым сильным потрясением за многие десятилетия, был тесно связан с их интеграцией в мировой рынок и в то же время имел последствия, получившие глобальный резонанс. Его деструктивное влияние в той или иной мере ощутили и наиболее развитые страны, не только из-за происшедшего общего падения курса ценных бумаг на мировых биржах, но и в результате угрозы прекращения платежей азиатскими заемщиками, вследствие падения прибылей в инвестируемых предприятиях данного региона, из-за возможности разрушения сложившихся торговых связей и т.д. С развитием кризиса бегство иностранного капитала из стран ЮВА стало массовым явлением, что существенно усугубило их тяжелое положение. К тому же население этих государств начало изымать свои сбережения из национальных банков и переводить их в иностранную валюту. Большинство новых индустриальных стран прошли различные этапы финансового кризиса, и лишь некоторые из них, как, например, Гонконг, смогли избежать девальвации национальных валют.

Финансовый кризис в ЮВА сочетался не только с падением темпов экономического роста, но и с психологическим шоком, а также, как это произошло в Индонезии, и с политическими потрясениями.

Кризис в новых индустриальных странах Азии не мог не сказаться и на Японии. После того, как в Японии рухнул ряд крупнейших брокерских компаний, возникли сомнения относительно устойчивости ее финансовой системы, что на фоне общей депрессивной тенденции современного японского хозяйства было чревато серьезными последствиями. Не случайно в 1998 г. Япония, испытывая обострение структурно-финансового кризиса, стала единственной из стран с высокоразвитой экономикой, где отмечалось абсолютное падение производства.

Возникли опасения, что происшедший в начале 1998 г. обвал бразильского реала и начавшийся в стране экономический спад может вызвать «эффект домино» по всей Латинской Америке, на долю которой приходится пятая часть экспорта Соединенных Штатов.

Драма, разыгравшаяся на мирохозяйственной сцене, как бы воскресила образ звонящего по всем колокола. Ощутив очевидные толчки финансового кризиса, мировое сообщество быстро отреагировало на азиатские сюрпризы и оперативно выделило тяжело раненым «тиграм» весьма значительные суммы. Были использованы методы быстрого реагирования, которые отрабатывались в периоды предшествовавших финансовых кризисов в Латинской Америке, в том числе и оценивавшиеся как весьма эффективные действия во время обвала мексиканского песо в конце 1994 года.

Характерно, что сами азиатские НИС при общей «непрозрачности» их финансовых рынков в условиях бесконтрольного сращивания национального промышленного и финансового капитала слишком долго пытались игнорировать, а затем и скрыть истинное положение дел и своевременно не приняли никаких эффективных мер по ликвидации опасной ситуации.

Примечательно также, что когда на заседании Азиатско-Тихоокеанского экономического Совета в Квебеке в ноябре 1997 г обсуждались вопросы, связанные с выделением МВФ 68 млрд. дол. в виде "финансового поплавка" для охваченных кризисом "драконов" и стабилизации международной финансовой системы, то представители самих азиатских стран весьма сдержанно отнеслись к идее привлечь на эти цели дополнительные средства из их собственных государственных бюджетов, предпочитая перенести центр тяжести в решении возникших проблем на международное сообщество и его лидеров, на ведущие финансовые организации мира.

Наибольшие вливания были сделаны в экономику Южной Кореи, самую развитую и наиболее интегрированную в мировое хозяйство новую индустриальную страну, хозяйственный крах которой явился бы особо разрушительным для ее партнеров. Наряду с МВФ финансовые вложения а хозяйство Южной Кореи поступили от Всемирного и Азиатского банков, из средств "Большой семерки", где самым значительными явились взносы Японии и США. При активном содействии международного сообщества страны ЮВА начали постепенно выходить из кризиса. Явные признаки экономического выздоровления продемонстрировали Ю.Корея, Таиланд, Малазия, Тайвань и др. Согласно оценкам, в Азиатских НИС - Ю.Корее, Сингапуре, Гонконге, Тайване в 1999 г. не только прекратилось падение производства, но и начал осуществляться экономический рост, который составил по этой группе в среднем 0,5%

ВВП. Знаменательно, что жизнь оказалась кое в чем оптимистичнее весьма осторожных оценок. Так Ю.Корея, достигла в 1999 г. беспрецедентного за весь послевоенный период прироста ВВП - 8,9%; аналогичный показатель за 2000 г. составил 10%. Несмотря на низкий исходный уровень результаты эти нельзя не признать впечатляющими. Если критики глобализации именно в ней видели первопричину пронесшегося над Азией кризиса, связывая его в первую очередь с привлечением огромной массы иностранного капитала, который затем пустился в паническое бегство, то оппоненты, соглашаясь с важным значением данного фактора, отмечали при этом: «Только надо помнить, что без притока иностранного капитала в тех странах вообще ничего бы не было - не только кризиса, но и периода бурного развития экономики. Не случайно в 2000 году их уже заботила не опасность кризиса - они хотели бы снова привлекать побольше иностранного капитала». И его объем а страны Восточной и Юго-Восточной Азии в посткризисный период стал весьма ощутимо возрастать, уже в 1999 г. иностранные инвестиции в этот регион увеличились в целом на 11%.

Международные организации высказались за расширение экономической помощи пострадавшим от кризиса странам, за возобновление их привлекательности для иностранных инвесторов. МВФ предложил азиатским НИС широкую программу по схеме - «массированная помощь в обмен на структурные реформы». Данным странам рекомендуется существенная реструктуризация финансово-промышленной оферы. Это - «дробление» главных неплательщиков - крупнейших корпораций, переход к государству части долговых обязательств по поступившим из-за рубежа ссудам, выданным частным заемщикам, сокращение государственных расходов, включая социальные нужды, с целью снижения дефицита платежного баланса, а также - прекращение государственного субсидирования экспорта, более широкий доступ иностранных товаров на внутренние рынки и т.д. Предложенные меры, которые стимулируют процессы либерализации и способствуют увеличению открытости экономики азиатских НИС, естественно, нашли в странах ЮВА не только сторонников, но и многочисленных оппонентов, вызвав очередной виток почти не прекращающейся дискуссии об оценке деятельности МВФ.

Высказывались опасения, что предлагаемый пакет мер ударит по непосредственным национальным интересам азиатских стран, поскольку осуществленный в подобном неолиберальном контексте процесс структурной перестройки вызовет закрытие многих предприятий и увеличение безработицы, окажет негативное воздействие на экономический рост, ослабит позиции НИС в глобальной конкурентной борьбе и может поставить их в тесную зависимость от мощных иностранных конкурентов. Однако по утверждению МВФ, выдвигаемые им и поддерживаемые его весьма влиятельными сторонниками в государствах ЮВА жесткие и болезненные меры, в конечном счете, помогут азиатским странам заложить предпосылки для нового экономического подъема на модернизированной основе и обеспечить более прочные позиции в меняющейся ситуации мирового рынка. От того, какими путями пойдет реальное развитие азиатских НИС, в значительной мере будет зависеть панорама мирового хозяйства в первые десятилетия XXI века.

Хотя углубление и распространение финансово-экономического кризиса в целом удалось приостановить сравнительно быстро и он, по мнению большинства экспертов, в итоге не принял планетарного размаха, тем не менее, угроза мирового финансового потрясения оказалась настолько реальной, что привлекла усиленное внимание научных, политических и деловых кругов к самой проблеме глобализации, заметно снизила оптимистический настрой в оценках ее последствий и стимулировала распространение настороженно-критического отношения к ее неолиберальному варианту. В этом контексте стала все более отчетливо осознаваться необходимость гибкого и эффективного контроля над функционированием финансовой сферы, сбой в которой способен привести к катастрофическим результатам для всего мирового сообщества. На повестку дня был доставлен вопрос о формировании «новой глобальной финансовой архитектуры я, о выработке стратегии эффективного международного антикризисного сотрудничества.

В данной связи в кругах экономических лидеров мирового сообщества подчеркивается необходимость обеспечения «прозрачности» национальных финансовых рынков, наличия максимально полной и сопоставимой информации как о международных финансовых потоках, так и о состоянии хозяйств всех стран-заемщиков, о вероятности рисков в реализации конкретных проектов на уровне этих государств, а также в масштабах мирового рынка капитала в целом. Поднимается вопрос о создании своего рода сигнальной системы, с помощью которой можно было бы сдерживать наиболее опасные финансовые потоки; рассматривается проблема введения международного налога, величина которого варьировалась бы в зависимости от срочности вложения иностранного капитала и таким образом в какой-то мере смогла бы воздействовать на вихревые потоки «горячих денег», набеги и стремительные оттоки которых способны разрушить национальные финансовые рынки. К сожалению, реализация этих мер - отнюдь не простая задача, ибо наталкивается на эгоистические интересы мощных финансовых групп.

Вели наиболее продвинутые государства Азии и Латинской Америки уже весьма тесно интегрировались в мировое хозяйство и в достаточной степени испытали на себе и позитивные, и негативные стороны данного сложного, противоречивого процесса, из этого не следует, что другие, менее развитые регионы представляют собой, как правило, некие абсолютно изолированные общности, совершенно индифферентные к глобалистским тенденциям. Это относится даже к самому отсталому региону земного шара - к странам южной, субсахарной Африки, которые в массе своей находятся на доиндустриальной стадии развития, где к тому же еще сильно влияние родовых и племенных отношений. Здесь в наиболее широком масштабе и в самой острой форме воспроизводится принявшая характер глобальной угрозы проблема бедности, связанная с крайне примитивной экономической базой и высоким, непрекращающимся ростом населения. Являясь очагом непрерывных конфликтов между племенами и государствами, удерживая первенство по распространенности СПИДа, этот регион угрожает безопасности всего мира. Разумеется, что при чрезвычайно низком уровне социально-экономического развития, с тенденциями застоя и стагнации, в атмосфере политической нестабильности страны субсахарного региона, в большинстве своем, не в состоянии лишь собственными силами осуществить прорыв и вырваться в сколько-нибудь обозримом будущем на качественно новые рубежи.

Мировое сообщество предприняло немалые усилия в этом направлении, однако несмотря на значительные иностранные вливания в экономику беднейших африканских стран, 80-е годы в целом стали для этих государств "упущенным десятилетием" по контрасту с так называемой Тихоокеанской революцией, которая развернулась в тот же период в ряде стран Юго-Восточной Азии. Приток иностранных инвестиций, технологическая помощь развитых стран необходимы для государств субсахарного региона, однако не менее важен выбор правильной стратегии развития. А она оказалась в целом малоэффективной, ибо базировалась на имитационной модели модернизации, воспроизводящей западный опыт, не учитывающей национальной специфики крайне отсталых африканских стран и особенности современного процесса глобализации. Стратегия эта исходила из поэтапного воспроизведения стадий индустриального развития, пройденного западными государствами, и направляла значительную часть отпущенных средств на развитие крупных промышленных объектов. Однако попытки создать в этом регионе очаги индустриализации, возведя ряд металлургических и машиностроительных объектов, сделать ядром модернизации передачу технологий и даже строительство предприятий "под ключ" наталкивались на очень низкую подготовку местных рабочих, на отсутствие квалифицированных управленческих кадров, неразвитую инфраструктуру, на несоответствие этого курса традиционным ценностям африканских народов.

Ориентация на объемные крупномасштабные проекты сопровождалась разрушением экологических систем, насильственным, болезненным перемещением тысяч людей на новые места жительства. Острая нехватка инвестиций в большинстве южно-африканских государств стала соседствовать с неконтролируемым оттоком национальных капиталов в богатые страны. Концентрация значительной части иностранных средств на индустриальных объектах способствовала застою сельского хозяйства, усилила миграцию сельских жителей в города, где они пополнили взрывоопасную массу армию маргиналов, обитателей трущоб, живущих в вопиющей антисанитарии, воспринявших наиболее негативные, асоциальные ^ели поведения.

Несмотря на то, что во многих странах субсахарной Африки были достигнуты определенные позитивные сдвиги - в области здравоохранения, образования, создания анклавов современной коммуникационной инфраструктуры, во многих государствах региона происходило дальнейшее снижение душевого ВВП, обострялась продовольственная проблема; около 2025% южноафрикакцев из беднейших стран не могут и поныне существовать без постоянной помощи извне.

В целом не удалось в корне переломить характерные для многих государств этого региона застойные, регрессивные, паразитарно-деструктивные тенденции, пагубные для местного населения и ставящие под угрозу стабильность мирового сообщества.

Представляется, что наиболее перспективным путем преодоления отсталости субсахарного региона и формирования необходимых предпосылок для его вхождения в систему мирохозяйственных связей являются, прежде всего, массированные вложения в человека, развитие широкой сети инфраструктуры, отвечающей достаточно высоким международным стандартам, создание современных институциональных, в первую очередь, государственных структур. Становится все более очевидной необходимость уделять серьезное внимание сельскохозяйственному комплексу - основе решения продовольственной проблемы, содействовать развитию малого и среднего производства, способного наиболее полно и эффективно использовать имеющиеся местные возможности. Остро встает вопрос об упорядочении финансовой сферы этих стран, которая, как правило, резко разбалансирована.

Рассматривая перспективы южноафриканского региона с позиций мирохозяйственного подхода, многие эксперты заключают, что уже в не столь отдаленном будущем значительная часть южноафриканских стран могла бы не ограничиваться ставшей для них обычной ролью поставщиков сырья, получателей гуманитарной помощи и несостоятельных заемщиков финансовых средств. Нужно задействовать нестандартные подходы, учитывая специфику глобальных проблем, возникших на изломе тысячелетий и уникальные резервы, которыми обладает данный регион. Одна из самых серьезных экологических проблем - угроза нехватки кислорода в экономически развитых странах в результате, как интенсивного загрязнения окружающей среды, так и резкого снижения эффективности основных источников кислорода на планете из-за вырубки лесов в бассейне Амазонки и в субсахарной Африке, Прекратив варварское уничтожение ценнейших лесных богатств и хищническое разрушение почв, сконцентрировавшись на их охране и восстановлении с помощью современных достижений в этой области, при активизации уходящих вглубь веков традиционных ценностей, связанных с преклонением перед природой, ныне отсталые южноафриканские страны могут превратиться в своего рода экологический барьер, нейтрализующий опасные издержки научно-технического прогресса и в результате занять достойное место в системе современного международного разделения труда, получая при этом экономические выгоды в форме экологической ренты.

Интенсивное развитие цивилизованного курортного бизнеса, широкое распространение международного экологического туризма в южноафриканских странах способны так же весьма быстро принести ощутимый социально-экономический эффект, помогая преодолевать накопившиеся проблемы и способствуя формированию предпосылок для всесторонней модернизации данного региона.

Говоря о проблемах современного мира, хотелось бы подчеркнуть, что традиционно используемая дихотомия "Север-Юг" становится весьма условной, неадекватной их непосредственному географическому наполнению и приобретает вое более метафорический характер. Отнюдь не на Севере находятся такие вполне процветающие государства, как Австралия и Новая Зеландия, нельзя назвать сосредоточением нищеты конгломерат "азиатских тигров" и Южно-Африканский Союз, Когда в августе 1997 года окончился срок пребывания Гонконга под эгидой Великобритании и он присоединился к КНР, королева Елизавета II заявила, что бывшая колония уходит из Британского содружества более богатой, нежели сама Англия.

Разрыв между развитыми, богатыми и отсталыми, бедными странами нашел свое отражение в центролериферийном подходе к мировому хозяйству и к глобальной общности в целом. Сложившийся в 90-x годах в связи с проблемами модернизации развитых стран при рассмотрении вопросов более равномерного размещения на их территории производительных сил, он получил затем мирохозяйственное измерение. Большую роль в теоретической разработке этой проблемы сыграли труды И. Валлерстайна. Закладывая в основу членения мирохозяйственного организма феномен общественного разделения труда, связанный со страновыми и региональными различиями в уровнях, характере и формах экономического развития, центро-периферийный подход отразил асимметрию и иерархичность связей всемирного хозяйства. Однако если в 70-е и отчасти 80-е годы данный методологический принцип получил широкое признание, то к концу 80-х гг. стала отмечаться некоторая его ограниченность. Стремительное возникновение экономических центров в ареалах «третьего мира» при резкой и динамичной дифференциации традиционного периферийного ландшафта, появление определенных феноменов периферийности в центре, бурные процессы регионализации, формирующие свои собственные центро-лериферийные отношения в условиях нарастающей тенденции к многополярности современного мира, умножение и усложнение передаточных промежуточных звеньев между центром и периферией, образование новых форм периферийности на постсоциалистическом Севере при сужении ее пространства на Юге вся эта нарастающая полифония привела к тому, что познавательно-аналитическая ценность центро-периферийного подхода все чаще стала вызывать сомнения. Высказывались соображения, согласно которым четкое центро-периферийное видение мира может считаться достаточно адекватным лишь для первых стадий процесса глобализации, а его усложнение, в конечном счете, ведет к такой модификации подобного членения, когда «оба полярных понятия теряют смысл», что «может рассматриваться в контексте движения к сетевому обществу». Однако это - скорее всего тенденции, достаточно отдаленного будущего. На сегодняшний же день представляется, что тип центро-периферийного неравенства в основе своей сохраняется, но становится более гибким, обратимым, лишенным четких контуров.

В литературе, однако, можно встретить и более жесткую точку зрения отраженную, к примеру, в объемистой монографии Р. Хасбулатова, где центро-периферийному подходу противопоставляется концепция, согласно которой мировое хозяйство предстает в качестве единой динамичной системы, в состав которой входят страны, находящиеся на различных этапах сложного и неравномерного процесса формирования и развития социально-рыночного хозяйства как наиболее перспективного и характерного феномена современной глобальной экономической эволюции, осуществляемой в специфических национальных формах. Однако и подобная позиция, по нашему мнению, не исключает полезности центро-периферийного подхода, возможности применения его для общей характеристики сложившейся в мире на данный момент расстановки экономических сил. К тому же употребляемое Валлерстайном понятие полупериферии смягчает жесткую дихотомию, в которой часто упрекают центро-периферийный подход.

Что касается характера отношений между развитыми и развивающимися странами, то их, исходя из старых стереотипов, неправомерно сводить всецело лишь к отношениям эксплуатации, к неэквивалентному обмену. Хотя подобная тенденция, безусловно, существует, ее абсолютизация не кажется корректной, учитывая, что в современных условиях реальные центро-периферийные связи гораздо более сложны и многомерны.

Государственная независимость бывших колоний и полуколоний, прекращение 'холодной войны", в ходе которой "третий мир" был ареной противостояния социализма и капитализма, идеологизация экономических связей существенным образом трансформировали характер центро-периферийных отношений. У развивающихся стран значительно возросла возможность маневрирования, существенную роль сыграло совершенствование международной законодательной базы, способствующее если не перекрытию, то, во всяком случае, - сужению каналов внеэкономического принуждения. Но, разумеется, общая мирохозяйственная ситуация, включая отношения центра и периферии, далека от идиллии. В соответствии с принципами неолиберализма, она определяется, прежде всего, действием жестких законов рынка, где экономическое неравенство партнеров, естественно, ставит менее развитые страны в неблагоприятное положение. Поскольку в процессе глобализации в каждый данный отрезок времени на тот или иной товар, как правило, существует единая цена, складывающаяся на основе интернациональных общественно необходимых издержек, то менее развитые страны из-за более высоких совокупных затрат получают соответственно меньшие доходы; не имеют они и инновационной прибыли, что также препятствует их успешному интегрированию в мировое экономическое сообщество.

Характерно, что в первые десятилетия после распада колониальных империй многие аутсайдеры с мировой периферии были отброшены назад в результате разрыва традиционных социально-экономических связей с метрополиями, в силу отсутствия эффективной стратегии национального развития при общей отсталости своей экономической базы.

Как уже отмечалось, существуют весьма сильные монополистические тенденции, при которых международные компании, особенно имеющие сырьевые концессии, стремятся вывозить продукцию из развивающихся государств по более низким ценам, а импортировать в них свои товары - по более высоким, или же "сбрасывать" туда экологически грязные производства.

Здесь, однако, следует заметить, что и развивающиеся страны, когда возникает возможность извлечения монопольной прибыли, отнюдь не пренебрегают ею. Достаточно вспомнить, как государства ОПЕК в 70-х - начале 80-х гг. искусственно взвинтили цены на нефть, паразитарно приобретая на данном неэквивалентном обмене сотни миллиардов долларов. Знаменательно, что с особой силой этот ценовой произвол ударил по развивающимся странам, по тем из них, которые, не имея собственных запасов нефти и возможностей интенсивно внедрять энергосберегающие технологии в силу сложившейся ситуации вынуждены были резко увеличить свою внешнюю задолженность и испытать серьезные сбои в общем экономическом развитии. Парадоксален, хотя и все более одиозен тот факт, что и некоторые экспортеры нефти - Мексика, Венесуэла, Нигерия, впав в эйфорию от хлынувшего в них потока нефтедолларов и уверовав в то, что подобное положение будет длиться вечно, крайне нерационально расходовали как эти доходы, так и иностранные займы, оказавшись в итоге в серьезной долговой зависимости.

В целом же в условиях углубляющейся глобализации экономических связей характер взаимоотношений между развитыми и развивающимися странами начинает постепенно изменяться. Новая историческая ситуация, тенденции, перешедшие в XXI век, диктуют свои императивы в отношениях к ареалу бывших колониальных и зависимых стран, как бы неоднороден он ни был. Мир становится все более взаимосвязанным, современные производительные силы, как уже подчеркивалось, требуют возрастающей синхронизации в своем планетарном распространении. Расширяющиеся контакты между центром и периферией не смогут развиваться нормально, если партнеры говорят на различных "технико-экономических" языках, в отсутствии быстрого информационного обеспечения и всей эффективной современной инфраструктуры.

Неслучайно руководители стран «Восьмерки» на Окенавской встрече 2000 года заявили о необходимости активно помогать «третьему миру» в вопросах компьютеризации. Конечно, сама по себе компьютеризация, да еще при низком образовательном уровне населения в отсталых регионах, не в состоянии обеспечить их экономический подъем, однако, отсутствие достаточно развитых современных информационных сетей будет, безусловно, препятствовать реализации данной цели.

Традиционно "третий мир" привлекал развитые страны, прежде всего, своими природными ресурсами и дешевой рабочей силой, однако в перспективе значение этих факторов, по мнению экспертов, будет уменьшаться из-за внедрения новых трудо- и ресурсосберегающих технологий. Учитывая мощный, высокоэффективный экономический потенциал государств-лидеров, происходящую здесь постоянную инновационную гонку и связанное с ней быстрое моральное старение оборудования и готовой продукции, капиталу этих стран требуются все новые сферы приложения, все новые рынки сбыта высокотехнологичной продукции - как средств производства, так и предметов потребления.

С этой точки зрения страны периферии в принципе обладают огромным потенциалом. Уже к середине 90-ых годов на их долю приходилось около 20% экспорта из промышленно-развитых государств. Однако для того, чтобы в полной мере задействовать соответствующие резервы «третьего мира», необходимо произвести там глубокие изменения в подготовке и воспроизводстве рабочей силы, в обеспечении определенных стандартов жизненного уровня, в создании достаточно емкого рынка {при том, что снижение экспортных возможностей периферийных государств подрывает платежеспособный спрос местного населения).

В силу подобного рода обстоятельств мировой экономический авангард уже не должен быть безусловно заинтересован в консервации отсталости стран "третьего мира". В том же направлении действует и опасность дестабилизации мирового порядка в результате роста нищеты в отсталых регионах земного шара. Как гласит пословица, «Бойся бедного соседа», Бедность чревата конфликтами, пугая угрозой массовой, неконтролируемой миграции в преуспевающие страны, реальностью создания при помощи иностранных специалистов оружия массового поражения и угрозой его безрассудного применения. Поистине апокалиптическую картину нарисовали в свое время такие крупные ученые как А. Тойнби и Р. Хейлбронер, связывая возможность глобальной катастрофы с нерешенными проблемами государств "третьего мира". Хейлбронер не исключал, что задавленные и униженные нищетой и отчаянием эти страны обзаведутся средствами массового уничтожения, "приставят свой ядерный пистолет к голове пассажиров первого класса" и потребуют от них глобального перераспределения накопленных богатств в пользу неимущих и страждущих, в результате чего может начаться повсеместная «война всех против всех», Стремление же не допустить или преодолеть этот хаос и деградацию способно стимулировать введение жесткого авторитарного или даже тоталитарного международного правления. Подобный катастрофический сценарий, который будоражил умы многих в период осознания кризиса индустриальной цивилизации, пока, к счастью, не воплощается в жизнь, однако возможность серьезнейших конфликтов между наиболее отсталыми и развитыми странами, разумеется, некоим образом нельзя сбрасывать со счетов, тем более, как уже подчеркивалось, распространение международного терроризма, опаснейшей угрозы XXI века, теснейшим образом связано с этими противоречиями.

Самый факт существования чрезвычайно глубокого разрыва в качестве жизни между Севером и Югом признается повсеместно, однако его динамика, определяемая взаимодействием разнообразных тенденций, становится объектом острой полемики. Не вдаваясь в данном контексте в ее специальное рассмотрение, отметим лишь, что одна оппонирующая сторона продолжает традиционно утверждать о продолжающемся расширении пропасти между Севером и Югом в результате неуклонного подъема качества жизни в государствах-лидерах, на базе нового технологического способа производства, в силу отсутствия эф.

В целом вырисовывается несущая некоторый заряд «осторожного оптимизма», тенденция, хотя и не вызывающая эйфории, учитывая, прежде всего, глубокую дифференциацию в конгломерате государств, объединенных метафорическим понятием Юга. Приведенные расчеты подтверждают, что в наименее развитых его странах, обостряется продовольственная проблема, уровень экономического развития, выраженный в душевом энергопотреблении, почти не возрастает и в развивающихся странах в целом чрезвычайно низок. Тем не менее, принципиально важно, если складываются определенные предпосылки для преодоления глубокого разрыва между авангардом и арьергардом мирового сообщества и сделаны хоть какие-то реальные шаги для смягчения этой острейшей глобальной проблемы.

Существенные успехи в данной области, как уже отмечалось должны быть связаны с созданием благоприятных условий для предпринимательской деятельности, для развития частного национального бизнеса, с повышением образовательного и квалификационного уровня населения, с улучшение медицинского обслуживания, в контексте адекватного стратегического курса при наличии необходимой политической воли и отсутствии вооруженных конфликтов.

Неотъемлемым компонентом в реализации этой задачи являются многосторонние внешнеэкономические контакты, включая прямые инвестиции, направленные на модернизацию экономики. Не случайно, в известном докладе ООН "Будущее мировой экономики" В.Леонтьев подчеркивал, что возможность ликвидации сложившегося разрыва между Севером и Югом непременно связана с существенным притоком в экономически отсталые регионы иностранных ресурсов и их эффективным использованием. Без этого, утверждал автор, нельзя добиться того, чтобы там темпы экономического роста устойчиво превышали бы темпы роста народонаселения, что является необходимым условием ликвидации нищеты и преодоления социальной напряженности в маргинальных ареалах земного шара. В данной связи ООН рекомендует, чтобы 1% внутреннего национального продукта индустриальные страны ежегодно выделяли бы на нужды развития отсталых регионов. Примечательно, что более продвинутые из стран "третьего мира" считают, что, им более выгоден поворот от помощи к взаимовыгодному сотрудничеству, предполагающему ликвидацию по отношению к ним различного рода внешнеэкономических ограничений. Естественно, что и развитые страны желают, прежде всего, чтобы их вклад в модернизацию 'третьего мира" строился на основе нормальных экономических отношений, приносящих прибыль. Однако в их среде при широком и перспективном взгляде на проблему растет понимание необходимости оказывать отсталым регионам и определенную целевую безвозмездную помощь, руководствуясь не только и не столько чисто гуманистическими, сколько прагматическими соображениями. В частности, в этом контексте ряд стран экономического авангарда ставит вопрос о списании долгов наиболее отсталым государствам. Характерно, что Пражская сессия МВФ и МБ в сентябре 2000 г. приняла важные конкретные решения в данном направлении.

В целом же, рассматривая проблемы экономического развития отдельных государств с позиций мирохозяйственного подхода или характеризуя функционирование мирового хозяйства, необходимо учитывать существование и противоречивое взаимодействие здесь двух различных тенденций - жесткой конкуренции глобального рынка с одной стороны и международного сотрудничества с другой. Последнее, как уже отмечалось, диктуется императивами современных производительных сил и настоятельностью решения глобальных проблем, от чего в конечном счете зависит поддержание основ цивилизации и сохранение жизни на земле.